Запустив по-хозяйски

К тебе вовнутрь

Цепких пальцев своих ненасытно горсть,

Всё тасует маски

Житейских бурь,

И того, что тебе увидать довелось.

Заглянуть за навес

Человечьих лиц,

Это в смех или в горе — не нам решать,

Но когда окрест

Лишь алчба глазниц,

Подскажите, куда же ушла душа?

Как на ощупь, в туман, нас бросает жизнь.

А выходят на свет, рассекая мрак,

Те, кто зряч душой, кто не смотрит вниз:

А коль рухнул мир — то давно пора.

И куда идти, если нет дверей,

И в руинах хлипких ступеней лесть.

Хищный зов утих, так что верь — не верь,

Лишнее: на мели в жерло лиха лезть.

Опрокинут навзничь, зеркально-крив

Прошлый путь, которым так долго шёл.

Хоть решать не нам, уличив — не ври

Сам себе, что дурно, что хорошо.

В суматохе чувств затемнён исход.

Снять — не снять очки: разве до того?

Мыслям вопреки, мир из года в год

Выползал змеёю из кожи вон.

* * *

Целитель

Отмеряет судьба надежду — куска полтора,

И по жилам бежит возбуждения вёрткий литий.

На крыло — из уюта гнезда — приходит пора.

Ты — целитель. А в общем-то… в общем-то, не целитель.

Кто-то там, далеко, загребает с лихвой барыши,

Ну, а перед тобой на пути хлобыстают ставни.

Ты — целитель?! Да, господи! Милая, не смеши!

Что ты можешь коварству и злу противопоставить?

Распахнув объятья, идешь с фонарем для душ,

Заставляя их усмирить ледяное жало.

И пускай все — чушь, но ты всё же взялась за гуж.

Ты — целитель. А в общем-то… в общем-то, да, пожалуй.

* * *

Космач

Занырнув в переплетный космос,

Между пальцев страницы лья,

Разминает закладку-косу

Пацанёнок Космач Илья.

Закачают, как волны, мысли,

Затрещат струны тросов-жил.

Что маячит там? Риф ли? Мыс ли?

Океанские миражи ль?

И текуче запляшут блики

Вкруг посудины-каблука,

Озаряемой лунным ликом

Из-под облака-клобука.

Ты игрушка в объятьях саги,

Где и песнь, и любовь, и рок,

Где расчертит свои зигзаги

В поднебесье Илья Пророк.

И то врозь, то донéльзя ближе

Моря ласковый душегуб

Старый борт с наслаждением лижет

В окаймленье соленых губ.

Так навстречу ночному своду,

Окрылён, убелён и строг,

Молча пашет шальную воду

Деревянный единорог.

Чал мечты и прочней, и проще

Под баюканье скрипа мачт, -

И в безбрежность простора строчек

Отплывает Илья Космач.

* * *

Маленькая колдунья

Я — Тротула-ручеёк,

Расточительный и прыткий,

Я — тростник озерных рытвин,

Что ни слово — поперёк.

Вам, наверно, невдомёк,

Как так можно ухитриться,

Повторяя раз по триста:

«Но ведь можно хоть разок».

Я — Тротула-ручеёк,

Многоструйный и сумбурный.

Вам не нравится? Недурно,

Закупорим бутылёк.

Чем поток меня привлёк?

Не отвечу, так уж вышло…

Берег жизни лихо выжмет

Оправдательный предлог.

Я — Тротула-ручеёк

И потомок пивоваров.

Вам нужна большая свара?

Заходите на чаёк!

* * *

Городская любовь

Пока в свеченье резком или матовом

Идёт моих теней тысячя-сплетение,

В потоке мыслей россыпно-агатовом

Мне голос чей-то подпоёт смятенно, и

Та часть тебя, неуловимо важная,

Молниеносно улизнув из скобочек,

На перехлёстье света и этажности

Найдёт меня из тысячи коробочек.

Как будто запрокинув кверху головы

Навстречу распахнувшемуся космосу,

Зажжёмся изнутри уже не соло мы,

Взмывая к наивысшей точке конуса.

Под нами будут течь огни и темени,

А между — будет вакуум спокойствия,

И будет радость — брызгами — в безвременье,

Покуда не иссякнет мера свойств твоя.

Пускай любовь на астероиде моём

Останется чего-то ради, кратером,

Но чувства, что друг другу отдаём,

Обогревают сердце радиатором.

* * *

Недопоэт и гражданин

Мало ли с чем ураган в мечтах,

Химию чувств согни,

Жизнью на рельсы другие встав,

Мыслями — на одни.

В ствольное тулово, как исход –

Зубом гвоздя елозь:

Чтоб смоляная слеза из-под

Выплавленных заноз.

А породив несмолкаемы

Крылья красивых фраз,

Их аккуратно ломаем и

Складываем про запас.

Дрожью бежит, повергая в транс,

Пальцем по коже жуть.

Если без права на новый шанс -

Что я себе скажу?

В этой ли жизни найдётся знак

Думам, что дан — не дан?..

Вы, старый мастер хожденья в снах,

Сделайте мне чемодан!

* * *

Насовсем

В пыльно-кремовых кедах уйду я,

Зябко кутаясь в старый пиджак,

И, на лужи тихонечко дуя,

Ветер рядом пойдет не спеша.

Я уйду в пыльно-кремовых кедах,

А за мною — следов моих цепь.

Под покровом туманного пледа

В тёмно-сизую, снежную степь.

В моём сердце мелькнёт синий сполох,

Ночи грубо расколотой луч.

И звезды заслезится осколок

Из-за шторки задернутых туч.

Я пройду в пыльно-кремовых кедах

Мимо глаз позолоченных львов,

По мостам, и за мною по следу

Стукнет сердцебиенье часов.

Будет тихо — ни звука, ни вздоха.

Я исчезну в кристальной росе.

Я уйду, это вовсе не плохо,

В край Души, по шоссе, насовсем.

* * *

Баллада о принцессе Шиповничек

От своих ночных кошмаров,

Что придумали когда-то,

Ожидая их снаружи

(А создав, притом, внутри),

Чтоб не раниться повторно,

Ты проклятием притворным

Отстраняйся и проворно

Дверь тихонько затвори.

Посреди невзгод и казней

Этот способ безотказен.

Ткёт черёд моих оказий

Нить судьбы веретена.

Но из моего колодца

Никогда не доведётся

Зачерпнуть, ведь я при солнце

Не для многих взращена.

Пусть нарочно я, наверно,

В жизнь впустила мрак вечерний,

Возведя стену из терний

На недели и года.

В моём личном сонном царстве -

Это мой душевный панцирь,

Из него по доброй воле

Я не выйду никогда.

Сладость мутного покроя