У нее такое выражение лица, что я тут же жалею о своем вопросе.

— Это началось всего несколько дней назад, но почти всегда одно и то же, — говорит она шепотом. — Я стою на алтаре в соборе. Совершенно обнаженная. Четыре фигуры в плащах стоят вокруг меня и поют. Одна из них протягивает кость, похожую на человеческую, бедренную, только с заостренным концом, похожим на нож. Они берут кость, разрезают мне живот и что-то удаляют. В первый раз я подумала, что это аппендикс. Затем желчный пузырь. Почка. Каждый раз они берут что-то новое.

Я чувствую, как сжимается мое сердце.

— Что происходит потом?

Она пожимает плечами.

— Я просыпаюсь, — она проводит рукой по животу. — Думаю, что увижу шов или какой-нибудь признак того, что со мной что-то сделали, но там ничего нет. Это просто сон.

Я задумываюсь об этом на мгновение.

— Ты сказала, что Сестра Леона просила привезти для них побольше опиума, — говорю я. — Ты знаешь, что они с ним делают?

Она непонимающе смотрит на меня.

— Прости, Катрина, я не понимаю, о чем ты говоришь.

Я собираюсь сказать ей, что в последний раз, когда мы разговаривали, она упомянула, что Леона просила ее привезти опиум. Но решаю, что лучше сейчас просто уйти.

— Ничего, — говорю я. — Я пойду. Спасибо за лекарство. Принесу бутылочку обратно, когда выпью.

— Оставь, у меня есть еще, — говорит она мне, когда я выхожу из ее комнаты и иду по коридору. — Будь осторожна, — шепчет она.

Я киваю, быстро улыбаюсь ей, затем заворачиваю за угол, в коридоре тихо, и сначала я думаю, что, возможно, вообще никого нет в комнате Крейна, может быть, они в библиотеке или рано ушли в столовую.

Но я стучу в дверь, затаив дыхание, и жду.

Она медленно открывается, и в щель на меня смотрит серый глаз Крейна.

— Кэт! — восклицает он, увидев меня, и распахивает дверь. — Что ты здесь делаешь?

Он высовывает голову в коридор, чтобы убедиться, что меня никто не видел, затем обнимает меня за плечи и заводит внутрь, запирая за собой дверь.

Должна признаться, я удивлена, что они оба полностью одеты, Бром только что вышел из ванной и вытирает полотенцем шею.

— Извините, что врываюсь, — говорю я им. — Знаю, что ты должен держать наши отношения в секрете от Сестер, и это рискованно.

— Кэт, — проникновенно произносит Крейн, подходя ко мне и обхватывая мое лицо своими большими теплыми ладонями. — Я так рад, что ты здесь, — он смотрит на салфетку в моих руках. — Это от Фамке?

— Да, я принесла вам, — говорю я ему. — Но не поэтому пришла.

— Что случилось? — спрашивает Бром, морща лоб, когда подходит ко мне. — Ты в порядке?

— Я в порядке, правда, — заверяю я его, когда Крейн отпускает мое лицо и отступает на шаг. Он берет пакет с выпечкой и кладет на свой стол. — Я нашла кое-что интересное. И забыла рассказать раньше.

— Что? — спрашивает Крейн, уже откусывая от пирожного. Он закрывает глаза и стонет. — Боже мой, как вкусно. Мои наилучшие пожелания Фамке.

— Кстати, о Фамке, — говорю я и начинаю рассказывать им все. Показываю им ожерелье и записку, затем рассказываю о визите к мисс Чой и обо всем, что она мне рассказала, что она выглядела больной и была непреклонна в том, что Лотта поскользнулась. О том, что ей снились кошмары, и казалось, что картина на стене наблюдает за ней. Я заканчиваю рассказом о том, что Леона заказывала опиум, и как мисс Чой забыла об этом, затем достаю из кармана пузырек с настойкой опия и показываю им.

У них обоих от этого зрелища округляются глаза.

— Можно? — спрашивает Крейн, деликатно забирая у меня бутылку, прежде чем я успеваю что-либо сказать ему. Он переворачивает ее на ладони. — Это может пригодиться.

— Пожалуйста, не говори, что ты собираешься начать употреблять это как опиум, — говорю я.

Он пристально смотрит на меня.

— Как бы мне ни хотелось снова затянуться трубкой и выкурить все свои проблемы, сейчас мне нужно быть трезвым, — он кивает головой в сторону Брома. — Однако этому человеку, вероятно, не помешало бы время от времени принимать успокоительное.

— Так вот как теперь все будет? — Бром сердито смотрит на него. — Цепей было недостаточно, теперь ты собираешься накачивать меня наркотиками?

— С твоего согласия, конечно, — говорит Крейн с ослепительной улыбкой, ставя бутылочку на стол.

— Что случилось с учителем истории? — спрашиваю я. — Вы с ней разговаривали?

Крейн качает головой, облизывая пальцы, из-за чего по моему телу разливается жар. В данных обстоятельствах это неуместно.

— Нет, — говорит он. — Ее нигде нет, — он смотрит на Брома. — Надеюсь, у нее не будет неприятностей из-за того, что она сказала.

— Почему это? — спрашивает Бром. — Никого из Сестер там не было. Только ученики.

— Есть какие-нибудь картины на стенах этого кабинета? — спрашивает Крейн. — Я просто думаю о картине в комнате мисс Чой. Не удивительно, если они могут таким образом шпионить за людьми?

— Я не хочу об этом думать, — с тревогой говорю я, садясь на кровать. — И так уже слишком много всего происходит, мой мозг не в состоянии это воспринимать.

Крейн садится рядом со мной, затем Бром садится с другой стороны. Приятно чувствовать себя зажатой между ними, даже в несексуальном смысле. Кажется, что так мы становимся сильнее, как единое целое.

— Давай шаг за шагом, Кэт, — говорит мне Крейн, и я кладу голову ему на плечо, а Бром берет мою руку в свою и сжимает. Я пожимаю ее в ответ. — Это все, что мы можем сделать. Но нас трое, так что, придется делать три шага за раз.

— Я пойду на ужин с мамой в выходные, — говорю я.

— Что? Нет, — сухо отвечает Крейн. — Не пойдешь.

— Пойду, — отвечаю я, поднимая голову, чтобы встретиться с его возмущенным взглядом. — И Бром пойдет со мной.

Его глаза расширяются.

— Нет.

— Крейн, — предупреждает Бром.

— Пойдет, — говорю я Крейну. — Мне нужно поговорить с Фамке. И ужин будет не поздно. Мы вернемся до наступления темноты.

— Я с вами, — фыркает он.

— Нет, — решительно говорю я ему. — Ты не пойдешь. Мама сказала, что пристрелит тебя, и я ей верю, и, несмотря на мои чувства к ней, я не хочу, чтобы у вас были какие-то разногласия. Ты останешься здесь. Я пойду с Бромом. Поговорю с Фамке. Пока мы ужинаем, попытаюсь получить какую-нибудь информацию от мамы, а потом мы вернемся. Даже придется, то сразу уедем.

Крейн наклоняется, чтобы посмотреть на Брома.

— Значит, я должен доверить этому парню твою жизнь. Значит, тебе придется доверить ему свою жизнь.

— Хочешь сказать, что не доверяешь мне? — мрачно возражает Бром.

— Честно говоря, Бром, в последнее время ты все усложняешь, — говорит Крейн.

При этих словах Бром отпускает мою руку и встает на ноги, глядя на нас сверху вниз.

— А может, скажешь ей то, что ты на самом деле хочешь сказать, Крейн? Я знаю, ты ждешь подходящего момента, чтобы бросить меня под колеса тележки. Почему бы тебе не рассказать Кэт правду? Правду о нас обоих.

Мой желудок сжимается, и я задерживаю дыхание.

— Какую правду? — с трудом выговариваю я.

Крейн бросает на Брома испепеляющий взгляд.

Затем Крейн проводит рукой по волосам и испускает тяжелый, подавленный вздох, от которого у меня пробирает до костей.

— Мне нужно кое-что сказать тебе, Кэт, — говорит Крейн хриплым голосом, поднимаясь на ноги. — Я хотел сказать… но… не получалось.

— Хорошо, — говорю я, стараясь, чтобы мой голос не дрожал, и гадая, что же произошло. — Расскажи сейчас.

— Когда твоя тетя Леона вызвала меня к себе в кабинет, она предупредила, чтобы я держался от тебя подальше, — говорит он, шагая взад-вперед по комнате, заложив руки за спину. — Как ты знаешь, пустые угрозы на меня не действуют. Она сказала, что я потеряю работу преподавателя здесь, в школе, но мне показалось, что не стоит за нее держаться, если я не смогу быть с тобой.

Я тронута его преданностью, но…

— Я знал, что могу уволиться в любой момент, пока она не сказала, что у нее есть на меня то, что помешает уволиться. И я знал это, догадывался, но не думал, что она бросит это мне в лицо.