Я отстраняюсь.

Назад, назад, еще дальше назад.

Пока не оказываюсь в нашей спальне и не убираю руку с ее лица.

Она шевелится, и я задерживаю дыхание, ожидая, что она проснется.

Она не просыпается. Продолжает спать, не подозревая обо всем, что я видел.

Я видел слишком много и в то же время недостаточно.

Я клянусь никогда больше так не делать, никогда не читать ничьи воспоминания без их разрешения.

Потому что теперь я знаю правду.

И теперь я должен это исправить.

Тихо отхожу от нее, позволяя ей поспать, чтобы избавиться от головной боли, и погрузиться в воспоминания.

Хватаю свое пальто.

Спускаюсь по лестнице и выхожу за дверь.

Прохладный туман касается моего лица, когда я перехожу Мишн-стрит, день в ноябре быстро переходит в ночь. Я не знаю, какой у меня план, просто знаю, что должен поговорить с Рэем. Человеком, который украл мою жену.

На другой стороне улицы стоит ряд домов, в том числе и тот, с желтой штукатуркой, который сохранился в памяти Мари, совсем недалеко от нашего дома, ровно настолько, чтобы я не видел, как она входила в него по вечерам, гуляя с «друзьями», или со своим «дядей». Ее роман был на виду у всех, кроме меня.

Я не думал о том, что собираюсь сказать. Недостаточно накричать на этого человека, ударить его, сделать выговор. Я здесь не для того, чтобы заставить его заплатить, я здесь не для того, чтобы спрашивать «почему».

Я здесь для того, чтобы знать почему.

Подхожу к двери и стучу.

Дверь открывает загорелый мужчина с темно-каштановыми волосами.

Его лицо вытягивается, когда он видит меня.

— Ждал кого-то другого? — спрашиваю я многозначительно.

Он хмурится, глядя на меня, сдвинув густые темные брови. Боже, какой он красивый. Эта мысль поражает меня так, словно Господь Бог обрушивает на меня свой удар свыше.

— Мистер Крейн, — неуверенно произносит Рэй. — Чем я могу помочь?

— Можешь, — говорю я, удивляясь тому, насколько ровным звучит мой голос. — Войду? Я хочу поговорить с тобой о своей жене.

Лицо Рэя бледнеет. Он стоит, положив руку на дверь, словно не уверен, хочет ли закрыть ее у меня перед носом. Он смотрит на меня сверху вниз, проверяя, есть ли у меня оружие. Он думает, что я пришел убить его.

Я должен убить его.

Но мне стыдно за Мари не потому, что она разбила мне сердце.

Это не так.

Я перестал любить Мари несколько месяцев назад, примерно в то же время, когда и она перестала любить меня. Я сдался, когда понял, что в ее холодном, как камень, сердце больше нет места для меня.

Я пришел узнать, каким мужчиной я должен быть.

Потому что мне нужно знать, что Рэй за человек.

— Прости, — говорит он, с трудом подбирая слова. — Сейчас неподходящее время…

Я кладу руку на дверь и открываю ее, мой рост дает преимущество и пугает его.

— Я хотел бы поговорить с тобой, — спокойно говорю я ему, снимая шляпу и держа ее в руках. — Я здесь не для того, чтобы создавать проблемы. Просто хочу поговорить. Пожалуйста, — добавляю я.

Он резко выдыхает, его глаза безумны, он пытается понять, чего я на самом деле хочу, но все равно открывает дверь.

Я вхожу в его дом. Никогда раньше здесь не был. Он меньше моего, так что измена не может быть связана с деньгами. И хотя он одет опрятно, ничто в его одежде не говорит о том, что он более утонченный или умный, чем я. Признаюсь, я не так уж много знаю о своем соседе, но это не дает мне никаких подсказок.

— У нас никогда не было возможности нормально поговорить, да? — спрашиваю я, оглядывая маленькую гостиную, потрескивающий камин, ковер на деревянном полу. — Тебя называть «Рэй» или «Рэймонд»?

— Рэй, — неуверенно говорит он. — А тебя?

— Зови меня Икабод, — говорю я ему, вертя шляпу в руках. — Так меня называет Мари.

Он бледнеет.

— Ладно. Послушай, Икабод, я знаю, ты говоришь, что не хочешь неприятностей, но я не… не верю. Если хочешь ударить меня, бей, давай. Просто покончи с этим.

Я хмуро смотрю на него.

— За кого ты меня принимаешь?

— За человека, который узнал, что его жена ему изменяет.

Я кисло улыбаюсь.

— Именно.

Он сглатывает, его взгляд мечется по комнате. Они красивого зеленого оттенка, как весенний мох. Его рот изгибается в гримасе, и губы у него тоже красивые, широкие, но пухлые. Я понимаю, почему Мари захотела этого мужчину. Он теплый, а я холодный. Он — солнце, а я — туман. Он мягкий, а я — жестокий.

И от нарастающего давления в члене я становлюсь твердым.

На мгновение меня охватывает стыд.

Я грешник, даже если у меня возникают такие мысли.

Я ненормальный, потому что хочу этого.

Если бы отец только узнал, что его единственный сын мечтает о другом мужчине, он отправил бы меня прямиком в ад. Но он ведь знал, что я все равно туда отправлюсь, не так ли? Я с самого первого дня слишком отличался от всех остальных, и никакая церковь этого не изменила бы. Икабоду Крейну никогда не видать спасения.

— Чего ты хочешь от меня? — спрашивает Рэй.

Я медленно приближаюсь к нему, и он пятится, пока я не прижимаю его к стене. Обои местами отслаиваются, картина с изображением быка висит криво.

— Я хочу… — начинаю, тяжело дыша. Облизываю губы, глядя на него. — Я хочу знать, что есть у тебя такого, чего нет у меня, — мой взгляд опускается на его губы. — И хочу это получить.

Я кладу руку ему на горло и сжимаю.

Красивые глаза Рэя выпучиваются, его пальцы обхватывают мои, чтобы отстранить, но я не оказываю сильного давления. Я просто пытаюсь удержать его неподвижно.

Наклоняюсь и целую его.

Он не отвечает на мой поцелуй, но это не важно.

Его губы на удивление прохладные, но мягкие, и прикосновение его усов посылает молнию прямо к моему члену, мои яйца сжимаются, внутри разгорается огонь.

Рэй что-то бормочет мне в губы, одной рукой пытаясь разжать хватку на горле, а другой упираясь мне в грудь, пытаясь оттолкнуть меня от себя.

Я сдаюсь. Опускаю руку и отступаю назад.

— Что с тобой не так? — говорит мне Рэй, его глаза безумны, рот приоткрыт, он тяжело дышит, и черт возьми, это возбуждает меня как ничто другое. — Это мое наказание?

Я слабо улыбаюсь ему. Я все еще чувствую прикосновение его усов к своей коже.

— Если ты этого хочешь, — говорю. — Я…

Но прежде чем я успеваю закончить фразу, он наклоняется и хватает меня за лицо.

И целует.

Я чувствую, как воздух покидает мои легкие.

Всхлипываю, прижимаясь к нему, ощущая прикосновение его языка к своему, чувствуя, как он раскрывается, словно распускающийся цветок, и понимаю, что даже если это грех, то я с радостью назовусь грешником.

Он стонет, его звуки ласкают мою душу, а затем он опускается передо мной на колени. Его движения неуверенны и неистовы, и мое сердце скачет, как жеребец, и я не могу поверить своим глазам, не могу поверить в то, что происходит, в то, что сейчас будет.

Он поднимает руку и смотрит на меня своими прекрасными глазами.

— Пожалуйста, — говорит он, задыхаясь, тянется к моим брюкам, и это потрясает меня до глубины души.

«Пожалуйста» — простое слово, пока кто-нибудь не произносит его, стоя на коленях.

Такое чувство, что передо мной открылся целый новый мир.

Я помогаю ему, расстегиваю пуговицы на ширинке и вынимаю свой член. Держу в руке длинный и твердый стояк с толстыми прожилками, этот красивый мужчина ждет разрешения, и кажется, что я вот-вот кончу. Я уже вижу жемчужинки возбуждения на вздувшемся кончике и с трудом сглатываю, желая потереться им о его язык, желая, чтобы он попробовал на вкус, попробовал меня.

Не знаю, есть ли у Рэя какой-нибудь опыт в отношениях с мужчинами. Я даже не знаю, правда ли он этого хочет, или хочет избежать дальнейшего наказания, но мне все равно.

Мне все равно.

— Открой ротик, милый, — говорю я ему, сжимая в кулаке его мягкие волосы.

Рэй приоткрывает рот, я толкаю его голову вперед. Он издает сдавленный звук, но я крепко удерживаю его на месте. Его нижние зубы задевают мою уздечку, и я шиплю от бодрящей смеси удовольствия и боли, но тут он начинает сосать и лизать, и мои глаза закатываются.