Он тяжело сглатывает.

— А если и то, и другое? — его голос теперь перешел в шепот, тоска и страх вернулись.

Его слова пронзают меня острой потребностью. Не просто сексуальная потребность, которая пульсирует во всем моем теле, а потребность защитить. Спасти его. Исправить. Этого сломленного, преследуемого незнакомца в моей ванне.

Я осторожно расстегиваю ширинку брюк и вытаскиваю свой член, он горяч от желания, жаждет, чтобы к нему прикоснулись и пососали.

Глаза Эйба с жаром смотрят на мою эрекцию, на его лице появляется дикость, которая прогоняет весь страх. Думаю, это поможет. Начнем так.

— Я отвлеку тебя от всего, — говорю ему таким тоном, чтобы он воспринял это как команду.

Пристальный взгляд Эйба прожигает мой, когда он устраивается в ванне, поворачивается, чтобы встать на колени, вода выплескивается на пол. Одной рукой он хватает свой член, а другой тянется к моему.

Я быстро хватаю его за запястье, крепко сжимая.

— Не трогай себя. Первое правило.

— К черту твои правила, — усмехается он.

Мой член дергается от его ненормативной лексики.

Сгибаю его запястье, и он хрипло выдыхает.

— Я трахну тебя в рот. Если хочешь этого, придется делать все по-моему, — он пытается вырвать свою руку, но у меня сильная хватка, и он все еще под кайфом. Не сомневаюсь, что, когда наркотик полностью выветрится, он сможет бороться, но не сейчас.

— Теперь разомкни свои мягкие губки, — говорю я, отпуская его запястье и хватая за подбородок, другой рукой подготавливаю свой член. — И открой пошире. Придется хорошенько поработать.

Он не сводит с меня глаз, но сомневается. Наконец он сдается и смотрит на мой член, рассматривая. Протягивает сразу две руки, приоткрывает губы.

Я издаю нетерпеливый рык и отпускаю его подбородок, хватаю его за волосы и наклоняю его голову вперед. Мой член скользит в его рот, ударяясь о заднюю стенку горла. Он не вздрагивает и не давится; просто поглощает меня, чуть царапая зубами, отчего меня пронзает удовольствие, пьянящее, ошеломляющее удовольствие, которого я не испытывал долгое время.

Боже, вот. Это оно.

Эйб начинает медленно, и хотя я контролирую ситуацию, запутав пальцы в его густых шелковистых волосах, позволяю ему взять инициативу в свои руки. Он отсасывает так, будто я самый сладкий десерт, которого он ждал с нетерпением весь день. Черт возьми, весь год. Его взгляд переходит с члена на мои глаза и обратно, и я знаю, что он наслаждается этим так же сильно, как и я. Это почти жестоко — смотреть, как он смачивает член ртом, сосредоточенно хмуря брови, упираясь бедрами в край ванны, пытаясь обрести опору, пытаясь получить разрядку.

Он кончит. Я позабочусь об этом.

— Ты похож на животное, — бормочу я, резко дергая его за волосы. — Сосешь, как настоящий зверь. Как дикое, необузданное существо, которое я подобрал на улице.

Эйб ворчит, свирепо глядя на меня. Он злится, когда я оскорбляю его, и все же проводит языком по моей головке, сжимает основание обеими руками, вымещая свой гнев на моем члене.

— Ты молодец, — подбадриваю я его, хотя и не улыбаюсь. — Так хорошо. Продолжай, красавчик.

Еще один свирепый взгляд, еще один оскал зубов, от которого мои пальцы ног поджимаются на мокром полу ванной. В конце концов, однако, мне приходится закрыть глаза и отдаться ощущениям. Слова похвалы слетают с моих губ.

У тебя хорошо получается.

Посмотри, как я трахаю тебя в горло.

Быстро учишься, хороший мальчик.

Вот так, мой мальчик, теперь глубже.

Ты мой.

Этот большой, брутальный мужчина будет со мной весь вечер. Вскоре я говорю ему проглотить сперму, которая брызжет ему в горло. Я кончаю жестко и долго, закатывая глаза, и внутри меня все взрывается.

Рычу и выпускаю поток ругательств, а он не колеблется, не останавливается, пока не высасывает меня досуха.

Я смотрю на него сверху вниз и откидываю его голову назад, струйка слюны стекает с моего возбужденного члена в его влажный рот.

— Ты хорошо справился, — говорю ему. — Думаю, ты заслуживаешь награды. Скажи, чего ты хочешь.

Он смотрит на меня непроницаемыми глазами. Сначала я думаю, что они все еще полны похоти из-за того, что он не получил разрядки. Я готов ублажить его. Но потом понимаю, что это вовсе не похоть, а потребность другого рода. Та, что причиняет ему боль.

— Я хочу место, где смогу остановиться на несколько дней, — говорит он напряженным голосом. — Кровать и того, с кем можно ее разделить, — он делает паузу, и я никогда раньше не видел более обреченного мужчину с моим членом в руке. — Я не хочу быть один.

Я давно не испытывал такого стыда.

Этот мужчина просто отсосал мне в обмен ночлег? Все?

Я прочищаю горло, засовывая член обратно в штаны.

— Конечно. Ты можешь оставаться здесь сколько захочешь.

При этих словах его глаза на мгновение светятся. Облегчением.

— По правде говоря, у меня давно никто не ночевал, — признаюсь я. — Ни мужчина, ни женщина, — добавляю я. Он просто кивает, принимая эту информацию как должное. — Я буду рад.

Подхожу и беру полотенце, протягивая ему, когда он вылезает из ванны, а затем оборачиваю его вокруг его плеч, собирая концы у основания шеи. Я касаюсь рукой его влажной бороды и по-доброму улыбаюсь.

— Давай выпьем.

Глава 17

Кэт

Бром вернулся.

Оказался прямо в кабинете из всех возможных мест.

Как так?

Крейн встречается со мной взглядом, очевидно, что он знает Брома, но как Эйба. Выражение его лица хмурится, но затем быстро превращается в маску учителя, подбородок приподнят, взгляд суровый, хотя любопытство в его глазах невозможно погасить. Кажется, он заинтересован новой загадкой.

Я оглядываюсь на Брома, встречаюсь с ним взглядом, он кажется, вообще не замечает профессора, и я понимаю, что не могу вот так просто пялиться на него с открытым ртом.

— Бром? — удается мне произнести писклявым голосом.

Он встает со своего места, и, боже мой, как же он вырос. Не просто вырос, но и подкачался. Теперь он правда заслуживает прозвище Бром Бонс.

— Кэт? — говорит он, и звук его голоса приносит облегчение.

Это он.

Это он.

Весь класс наблюдает, как он шагает ко мне и заключает в крепкие объятия, его руки обхватывают меня с силой, от которой трещат кости. Он пахнет, как костры осенней ночью, тепло и холодно одновременно. Он пахнет моим детством, моими подростковыми годами. Он пахнет домом.

— О боже, — шепчу я, уткнувшись головой ему в грудь, шерстяное пальто колит мне кожу, слезы вот-вот потекут по щекам. — Это правда ты.

— Ты изменилась, — говорит он, кладя свою большую ладонь мне на затылок. — Стала женщиной.

Я смеюсь, меня переполняет радость. Все это кажется нереальным.

— Это сон? — спрашиваю я.

Он отстраняется и хватает меня за плечи, скользит взглядом по моему телу, впечатляясь, на его лице озорная улыбка.

— Ты выглядишь как мечта, — говорит он. — Возможно, это сон.

Я чувствую, как мои щеки розовеют.

— Бром, у меня так много вопросов.

— Кхм, — говорит Крейн, громко прочищая горло.

Мы оба поворачиваемся к нему лицом и понимаем, что не только задерживаем весь класс, но и что Сестра Маргарет стоит в дверях и улыбается нам. Я раньше не видела ее искреннюю улыбку, и это приводит в замешательство.

— Можно? — спрашивает Сестра Маргарет Крейна, протягивая руку.

— Пожалуйста, — умоляюще говорит Крейн, очевидно, желая получить объяснение всему этому. Крейн, возможно, и не знает, что Бром пропал, но ему, по крайней мере, интересно, как он вдруг оказался в его классе.

Сестра Маргарет заходит в класс и поднимается на платформу перед партой Крейна. Сегодня ее капюшон опущен, но она в том же длинном черном плаще, как у всех Сестер.

— Ученики, — говорит она, ее голос звонкий и разносится по комнате. — Сегодня к вам присоединился новый студент. Он родился и вырос в Сонной Лощине и только что вернулся после четырехлетнего отсутствия. Познакомьтесь с Эбрахамом Ван Брантом.