— Что ты делаешь? — шепчет она, когда мы ныряем под ветку.

— Я слышу лошадь, — говорю я, когда звук становится быстрее, громче. — Быстро приближается. Я думаю, они на тропе, но… — я поворачиваю голову назад, видя только темноту, затем снова смотрю вперед. — Не могу понять, откуда.

Она издает тихий вздох.

— Думаешь, они преследуют тебя? Из-за побега?

— Это не тюрьма, Кэт, — говорю я ей, но, несмотря на это, не чувствую такой уверенности. Может, это одна из Сестер хочет схватить меня и затащить обратно в школу? Я не пойду, что бы они ни делали. Если придется ударить старую ведьму по лицу, так тому и быть.

— У тебя могут быть неприятности из-за того, что ты сделал со мной, — отмечает она. — Может быть, они видели или слышали.

— Что я с тобой сделал? Придется напомнить им, что ты была добровольным участником.

— Возможно, им это не важно, — говорит она, и стук копыт теперь ближе.

Она открывает рот, чтобы сказать что-то еще, но я прижимаю ладонь к ее губам, чтобы она замолчала, а затем останавливаю Подснежницу. К счастью, лошадь не издает ни звука, но ее белая шерсть будет заметна в темноте леса.

Я думаю о том, чтобы, возможно, отвести лошадь в чащу и скрыться из виду, и, возможно, всадник проедет мимо, не заметив нас. Также есть шанс, что за нами вообще никто не гонится, но…

— Икабод! — вскрикивает Кэт. Она в ужасе смотрит через мое плечо, и я быстро оборачиваюсь, увидев большую черную лошадь всего в нескольких футах от себя, скачущую к нам на полной скорости. От животного поднимается пар, а верхом на гигантской лошади сидит такой же гигантский мужчина, одетый во все черное, с топором.

У него нет головы.

У него нет гребаной головы.

Это прямо как мое видение на картах Таро. Это я видел.

И точно так же, как в том видении, я знаю, что произойдет дальше. Подснежница встанет на дыбы, я упаду, а этот всадник без головы достанет топор и снесет мне голову.

Вот так я и умру.

— Нет! — Кэт кричит на всадника, когда тот приближается к нам, черное порождение смерти в ночи, созданное из костей страха, и он заносит свой топор в воздух.

Я прикрываю Кэт своим телом, защищая ее от удара, когда Подснежница разворачивается и встает на дыбы. Отчаянно пытаюсь удержать нас обоих на лошади, одновременно пытаясь уберечь Кэт от вреда, и как раз в тот момент, когда я почти соскальзываю, копыта Подснежницы снова касаются земли.

Поднимаю взгляд, готовый почувствовать прикосновение лезвия к своей шее, но вижу, как большая черная лошадь фыркает на меня, а человек хоть и без головы, но создается ощущение, как он смотрит на меня.

Затем он лягает свою лошадь, та разворачивается и пускается галопом вниз по тропе в сторону Сонной Лощины.

Я выпрямляюсь, и Катрина поднимает голову, наблюдая, как всадник исчезает в ночи.

— Он едет в город! — кричит она, оглядываясь на меня через плечо. — Надо предупредить мою маму!

Глава 15

Кэт

Как быстро все превратилось из сна в кошмар. Только что пальцы профессора Крейна доставляли мне удовольствие, когда мы ехали верхом на моей лошади; в следующую секунду нас чуть не убил всадник без головы.

Самая пугающая, сводящая с ума вещь во всем этом — факт, что сейчас я вспоминаю, что видела того самого всадника внутри пустоты, в том месте между мирами и измерениями, где искала Брома. Я видела всадника без головы, воплощение зла, там, и теперь он здесь.

В этой жизни.

В моей жизни.

И все же, как это и случилось в том черном, пустом пространстве, он не причинил мне боли. Казалось, он хотел, но не сделал, как будто искал кого-то другого и не зациклился на мне.

— Боюсь, ему нужна моя мама, — кричу я Крейну после того, как объясняю, что я видела в пустоте. Мы несемся галопом по темной тропе, направляясь в Сонную Лощину, Подснежница, опустив голову, мчится так быстро, как только может.

— Почему ты так думаешь? — спрашивает он, прижимаясь губами к моему уху.

— Не знаю, — признаюсь я. — У меня просто такое предчувствие, что всадник преследует того, кого я люблю. Как будто он ищет всех моих близких, — у меня мало осталось таких людей. Я не люблю Крейна, но в последнее время кажется, что влюбляюсь. Мама — единственная, кто у меня остался. Хотя я очень забочусь о Мэри, в последнее время мы не общаемся.

— И ты никогда не видела его до сегодняшнего вечера?

— Я бы запомнила, если бы видела, — замечаю я. — Впервые слышу и вижу всадника без головы, — и все же это ужасное чувство страха не проходит.

«Давай, Подснежница», — мысленно призываю я. «Быстрее, если можешь, пожалуйста».

Моя кобыла фыркает в ответ и каким-то образом умудряется прибавить шагу, и вскоре мы с грохотом проносимся мимо болота Уайли, выезжаем из леса и пересекаем крытый мост, перекинутый через Холлоу-Крик, стук ее копыт отдается эхом, как раскаты грома. Мы несемся галопом по дорожке мимо фермы Мэри, свет в ее доме выключен. Кроме тяжелого фырканья Подснежницы и звука прерывистого дыхания Крейна у меня над ухом, я больше ничего не слышу. Ни криков, ни звуков, издаваемых другой лошадью, ни того, что кого-то забивают насмерть топором.

Наконец, мы добираемся до моего дома, белая обшивка блестит в бледном лунном свете, из нескольких окон виден свет. Несмотря ни на что, я чувствую себя в безопасности.

— Мама! — кричу, когда Подснежница резко останавливается, во все стороны летит грязь. Крейн практически спрыгивает с лошади, прежде чем протянуть руку и стащить меня с седла за талию и поставить на землю.

Входная дверь распахивается, и мама вылетает наружу, накинув шарф на плечи.

— Катрина! — восклицает она. — Что? Что случилось? — она в замешательстве смотрит на Крейна. — Кто это?

— Профессор Крейн, — говорит он, протягивая руку. — Рад познакомиться с вами, мисс Ван Тассел.

Она хмурится на него, а затем поворачивается обратно ко мне, игнорируя его руку. Если бы я уже не была так расстроена, я бы разозлилась на то, что она так груба с ним.

— Ритуал нормально прошел?

Ритуал. Я на мгновение замолкаю, задаваясь вопросом, вызвал ли ритуал появление всадника.

— Все было хорошо. Ничего не произошло, но… — я бросаю взгляд на Крейна, и он ободряюще смотрит на меня. — Мы видели кое-что на тропе, когда ехали домой.

Она хмурится еще сильнее, когда смотрит на него.

— Почему ты пошел с ней? Ты же знаешь, что тебе нельзя покидать школу, — Крейн открывает рот, чтобы что-то сказать, но мама поворачивается ко мне. — Нельзя нарушать так много правил.

— Нет никаких правил, запрещающих это, — сухо говорит Крейн. — Для учителей это просто «не рекомендуется». В любом случае, я не хотел отправлять вашу дочь на ночь глядя, и вы должны радоваться, что я поехал с ней.

— Мы видели всадника, — добавляю я. — Всадника без головы.

— Гессенец, — раздается голос Фамке, и мы поворачиваемся, увидев, как она стоит в дверях дома, заламывая руки. — Это Гессенец.

— Кто такой Гессенец? — спрашиваю я.

Мама на мгновение задерживает взгляд Фамке, что-то нечитаемое проскальзывает между ними. Затем она снова смотрит на меня, наморщив лоб.

— Скачущий Гессенец из Лощины. Он призрак, дух человека, погибшего во время войны за независимость. Был обезглавлен выстрелом из пушки. Легенда Сонной Лощины.

— Я никогда раньше о нем не слышала, — говорю я. Бросаю быстрый взгляд на Крейна. — Он был реален. Не похоже на легенду.

— Его не видели пятьдесят лет, — говорит мама. — Когда я росла, о нем ходило множество историй, — на ее лице появляется странное выражение. Ее глаза кажутся ярче, как будто все это очень волнительно. — Надо рассказать Сестрам.

Странно, что она называет их просто сестрами, а не своими сестрами.

— Почему? — спрашивает Крейн. — Потому что всадник появился со стороны школы?

— Да, — говорит она, сжимая руки. — Возможно, вы открыли окно своим ритуалом. Сестры должны знать. Если Гессенец снова начнет убивать, они могут вернуть его туда, где ему место.