Ее карие глаза изучающе скользят по моему лицу.

— Что за ритуал?

Я почти говорю ей правду.

Он хочет связаться с женщиной. С мертвой учительницей, которая утонула в озере.

И хотя Крейн не говорил скрывать это, боюсь, я должна быть осторожна.

— Он хочет научиться летать, — говорю я.

— Летать? — она заливается смехом. — Это божественная сила. Очевидно, у него неправильное представление о ведьмах.

— Он говорит, что я могущественна и могу помочь. А я думаю, он одинок, — добавляю я. Это не было ложью. Я правда чувствую одиночество в Крейне, чего он сам, возможно, не замечает. Он вряд ли признается в этом, но я тоже одинока. Я знакома с чувством, когда тебя бросают на произвол судьбы.

Она пронзает меня взглядом.

— У вас с ним близкие отношения?

Я удивленно кашляю.

— С профессором? Нет!

— А ты хотела бы?

Мгновение я смотрю на нее. В последнее время мои щеки часто краснеют. Я отвожу взгляд на огонь.

— Мам…

— Нет, я серьезно. Будь Бром здесь, ты бы уже была замужем и родила ребенка, я уверена.

Его имя заставляет меня закрыть глаза. На этот раз я не хочу его слышать.

— Иметь влечение — это нормально, Катрина, — шепчет мама, наклоняясь ближе. — Для ведьмы тем более. Секс — это обмен силой. Энергией. Магией. Я хочу, чтобы ты исследовала все, что захочешь, и с кем захочешь. Ты достигла того возраста, мое дорогое дитя, для подобных вещей. Даже если это случится с твоим профессором.

Я открываю глаза и неловко ерзаю.

— Мы с профессором просто друзья.

— Но ты красивая, энергичная молодая ведьма, а он сильный, властный молодой мужчина.

— Откуда знаешь? — спрашиваю я, бросая на нее подозрительный взгляд. — Ты сказала, что никогда о нем не слышала.

— Будь иначе, ты бы хотела совершить с ним полуночный ритуал? — просто спрашивает она. — Я думаю, нет, — она на мгновение прикусывает губу в задумчивости. — Просто помни о чае.

Я хмурюсь.

— Чай?

— Чай, который я заставляла тебя пить в прошлом году. Когда ты занималась сексом с тем фермером. Джошуа Микс.

Я задыхаюсь, прижимая руку к груди, все мое тело вспыхивает.

— Ты знала об этом?

Она тихо смеется.

— Я не глупая, Катрина. Я знала. Знала. И была рада за тебя.

Святые небеса. Мне не нравится, к чему клонится этот разговор.

— Какой чай? — спрашиваю я, вспоминая, что она заваривала много чая в то время, но никогда не говорила, что в нем было.

— Просто попроси меня, и я сделаю. Не нужны нам случайные беременности.

Мое тело напрягается, как будто мне дали пощечину. Я не хотела беременеть. После ухода Брома я не думала о создании семьи. Но факт того, что она давала мне волшебный чай, чтобы я не забеременела, была…

— Это к лучшему, — говорит она решительным голосом. — Ты не согласна?

Она права. Она абсолютно права. Но я должна была сама сделать этот выбор.

— Итак, — продолжает она. — Будешь дальше злиться, или ты хотела попросить разрешения задержаться допоздна со своим профессором? Если второе, то ответ «да».

«А если первое?» — думаю я. И все же я удивлена, что она согласилась.

— А что насчет Матиаса? — спрашиваю я. — Он не может встречать меня так поздно. Хотя, не думаю, что ему нужно до сих пор сопровождать меня. И если ты так беспокоишься, профессор может меня проводить.

— Профессору не следует покидать территорию, — говорит мама. — Но ты права.

— Да? — удивленно смотрю на нее.

— Да, — она складывает руки на коленях, сжимая их так, словно хочет, чтобы они не дрожали. — Я освобожу Матиаса от обязанностей. Носи с собой фонарик, но думаю, теперь ты будешь в безопасности одна, — она опускает взгляд на свои руки. — Я больше не боюсь, что ты сбежишь.

Мгновение я смотрю на нее, не уверенная, что правильно расслышала.

— Ты думала, что я сбегу? Вот почему ты попросила Матиаса сопровождать меня?

Она избегает моего взгляда.

— Я слишком боялась потерять тебя, Катрина, и знаю, что ты не хотела ходить в школу. Я чувствовала, как твою душу тянет в другие места, чувствовала твои мечты. Ты хотела сбежать. Я не могла позволить этому случиться.

Я моргаю. Это слишком сложно осознать.

— Я могла бы сбежать в любое другое время. Единственное, что меня сдерживает, это ты, — тянусь и беру ее за руку. Она очень холодная, а кожа на ощупь как воск. — Я не хотела оставлять тебя, и не оставлю. И если хочешь, чтобы я перестала ходить в школу и осталась здесь с тобой, я согласна.

Но не хотела бы. Мысль о том, что я не буду посещать институт, что я больше не увижу Крейна или Пола, не буду бродить по территории и слушать, как студенты смеются и практикуются в магии, причиняет мне боль. Но я бы смирилась с этой болью, лишь бы маме стало лучше.

Я сглатываю комок в горле. На вкус это как чувство вины.

— Думаешь, поэтому тебе становится хуже? Потому что я ухожу?

Она качает головой.

— Нет. Не знаю, что со мной не так. Врач посоветовал избегать любых физических нагрузок. И побольше есть, но, конечно, у меня нет аппетита. Придется сберечь все свои силы, чтобы успеть в школу в полнолуние.

— Это через несколько дней. Я могу отвезти тебя.

— В этом нет необходимости, — говорит она. — Я могу ездить верхом. Честер знает дорогу. Я практически могу спать в седле, если захочу.

Сейчас твой шанс. Спроси ее. Спроси ее.

— Мам, — начинаю я осторожно, как будто приближаюсь к испуганной лошади. — Что ты делаешь в школе? В полнолуние?

Она перестает раскачиваться в кресле и непонимающе смотрит на меня.

— В смысле?

— Зачем ты туда ходишь? Для колдовства? Или ритуала?

Она мгновение смотрит на меня, и внезапно комната наполняется жужжанием, которое становится все громче и громче, как будто сотня цикад заперта здесь вместе с нами, хочу закрыть уши руками, и…

Все прекращается.

Мама улыбается мне.

— Мне нравится встречаться с твоими тетушками, а они не любят покидать кампус. Полнолуния — самый простой способ придерживаться расписания.

Сердце громко стучит, уши все еще привыкают к тишине. Холодный пот выступает на лбу.

— Ты выглядишь немного уставшей, дорогая. Приляг, — она указывает на диван. — Вздремни. Мы разбудим тебя как раз к ужину.

Я пытаюсь протестовать, сказать ей, что со мной все в порядке, но мои ноги сами двигаются, и я встаю и, шатаясь, добираюсь до дивана, ложусь. Быстро засыпаю.

***

Неделю спустя Крейн просит меня поговорить с ним после урока. Ученики не обращают на нас особого внимания. Они видят нас на ежедневных прогулках по школе. Вероятно, думают, что у меня с ним романтические отношения, и хотя это неправда, я не возражаю. Ведь так чувствую себя особенной, и не в том смысле, что «мои тети управляют школой», а в том, что такой уважаемый человек, как профессор Крейн, видит во мне то, чего больше никто не видит.

Я подхожу к его столу, дрожь пробегает у меня по спине. Он смотрит на меня, а я на него, и эта тайная связь возникает между нами, ведь мы точно знаем, что собираемся сделать.

Хотя на самом деле я не знаю, что мы собираемся делать. Он сказал лишь, что ему нужна помощь связаться с владычицей озера, учительницей, которую он заменил, которая сошла с ума и утопилась в озере. Он хотел еще немного времени, чтобы изучить заклинания и побольше узнать о ней, прежде чем мы проведем ритуал. Сегодня та самая ночь, но еще неизвестно, что нужно будет делать мне. Он просто сказал, что потребуется моя энергия.

И я — видимо просто обожаю выполнять его приказы — соглашаюсь.

— Итак, — говорю я ему, глядя на часы в комнате. — У нас есть несколько часов до наступления темноты.

— Да, — говорит он. — Может, поужинаем?

Я качаю головой.

— Не хотелось бы есть с тобой в столовой, — он выглядит таким комично ошеломленным, что я смеюсь. — Люди уже говорят о нас, — объясняю я.