— Приехали, Руслан Дмитриевич, — сказал он мне, даже не обернувшись. — Не обижайтесь на родных, они знали вас другим.

Этот резкий переход на «вы», можно сказать, выбил меня из колеи. Я хотел что-то сказать, но не нашёл слов, кроме одного.

— Спасибо, — кивнул и потянулся, чтобы открыть дверь.

— Вот, — он протянул мне цилиндрик, подозрительно похожий на тот, что лежал у меня в кармане. — Это на тот случай, если внезапно понадобится моё присутствие. Я помню, что помощь предлагать бесполезно.

Я кивнул и взял из его руки неведомое мне устройство. Хотя на деле это действительно оказалась всего лишь кнопка вызова. По крайней мере, я думал так в тот момент.

— Всего доброго, — проговорил он, когда я закрывал дверь, а затем укатил вдаль под светом тусклых фонарей.

А я повернулся к дому. На пороге меня уже ждал человек в форменной одежде прислуги.

— Ваше благородие, — произнёс он, кланяясь. — Рад видеть вас снова. Опочивальня готова.

«Опочивальня? — подумал я, но затем решил, что неважно, как оно называется. — Главное, высплюсь. А что я до этого делал? Но нет, смерть всё-таки не равняется сну».

С тем я и зашёл внутрь.

Утром в моей комнате разверзся ад. На самом деле я надеялся, что высплюсь и со свежей головой обдумаю всё произошедшее, но не тут-то было. Первым ко мне вломился брат Станислав. Самое интересное, что камердинер пытался объяснить, что я прибыл поздно и не готов к общению, но его просто отодвинули, словно вещь.

— Ну, чего? — пробормотал Станислав, состроив недовольное лицо. — Даже сдохнуть нормально не можешь, да?

Из-за недосыпа первой во мне проснулась агрессия. Я слез с кровати и оглядел старшего брата. Да, подкаченное тело, но живот всё равно есть, бока свисают. Как бы не образец формы.

— К чему такие резкости? — спросил я, готовый проучить любого, кто осмелится мне угрожать.

— Не строй из себя придурка, — ответил на это брат. — Тебе для этого не надо стараться. Впервые в жизни мог сделать что-то хорошее, сдохнуть во имя жизни сестры, и того не смог. Сегодня же попрошу отца, чтобы выгнал тебя из дома! Нечего тут тебе делать, Руслан-запчасти.

Последний его выпад, как я понял, намекал, что я, по его мнению, должен был снабжать органами весь род. Внезапно меня окутало почти абсолютное спокойствие. А ладони превратились в кулаки. Полагаю, даже при дневном свете было видно, что засветились они приятным оранжевым светом.

— Ты чего удумал, недосилок? — хохотнул Станислав, и в его глазах блеснула ярость.

Ну, по крайней мере, он так думал. Я уже видел, что он привык любоваться собой. Привык, что ему подчиняются и что его боготворят. А ещё, что ему просто необходимо постоянно выделяться, потому что у него серьёзные проблемы с самооценкой.

И я разжал кулаки.

— Уже ничего, — ответил я, поворачиваясь к нему спиной. — Не хочу, чтобы ты плакал, звал маму и угрожал мне отцом.

— Ах ты… — с этими словами он ринулся на меня, но был встречен кулаком в челюсть. — Гад.

Слепая ярость захватила всё его существо, поэтому он ещё несколько раз попробовал меня достать. Но всё было тщетно. Тогда брат вытянул вперёд руку и сжал её, словно пережимал мне шею. Я почувствовал, как его усилие передавило доступ воздуха в мои лёгкие.

Наивный, если бы он знал, сколько я не дышал, прежде чем мне удалось сделать первый обжигающий вдох. Вместо того, чтобы сопротивляться, я раздвинул губы в угрожающей улыбке. А затем напряг мышцы шеи, сбрасывая с неё прикосновение чужой силы.

Конечно, я знал, что это далеко не всё, на что он способен, но его обескуражил именно внезапный отпор, а не суть моих действий.

— Тебе не жить! — сказал он, прицелившись в меня пальцем. — Я спасу сестру!

И вот тут я сорвался с места. В каждой мышце я почувствовал небывалую силу, которая двигала всем моим телом. Ударом кулака я сшиб Станислава с ног, а следующим ударом впечатал его в стену.

— Тварь мелкая! — взвыл он, сползая на пол. — Где ты так научился? Я всё равно тебя достану!

Да, я правильно понял, он совершенно не ждал от меня противодействия. Но даже минимального морального удовлетворения от этой победы я не получил. Всё-таки это был мой брат. Хотя… Столь низкое поведение недостойно дворянина.

И в этот момент я услышал возбуждённые голоса внизу.

— Вы не имеете права, это аристократический дом! Тут проживает род Могучих!

— Мы знаем, — услышал я знакомый голос и замер в нерешительности. — Вот ордер на обыск. Где комнаты Руслана Дмитриевича?

Первым делом я отругал себя за то, что ещё вчера не придумал, куда спрятать Тайнопись, чтобы её не нашли агенты тайной канцелярии. И тут же мне вспомнилось предложение Святояра сохранить что угодно в надёжном месте.

Вчера мне показалось, что он тоже хочет завладеть цилиндриком, знакомым мне только на ощупь. Перед сном я даже не нашёл сил на то, чтобы посмотреть, что это за штука такая.

Пока грохотали шаги на лестнице, я окинул взглядом комнату и понял, что ничего я тут не спрячу. Даже если канцелярские не обладали магией или приборами, способными отыскивать скрытые приборы, потайных мест я в этой комнате не видел. Разве что выбросить в окно, но под ним, наверняка, уже дежурили.

Я прикоснулся рукой к карману и опешил. Под моими пальцами находилось два одинаковых цилиндра. Сначала я даже решил, что эта вещь каким-то образом размножилась, но затем вспомнил последние слова трибунала и то, как он протянул мне что-то вроде кнопки. То есть, да, одна лишь кнопка без всего того, что она могла бы активировать.

Тем временем шаги доносились уже из коридора. Ещё пятнадцать-двадцать секунд, и дверь в мою комнату распахнётся. Но буквально вчера у меня была уверенность в том, что я смогу спрятать Тайнопись. Прямо там, в палате. Ещё полупарализованный неохотно отступавшей смертью.

Но сейчас я напрочь забыл, что хотел сделать и как именно это должно было выглядеть. Хотя…

Я сунул руку в карман, достал тот цилиндрик, что не являлся кнопкой имперского палача, и сжал его в кулаке. Закрыв глаза, я представил, что под моей правой рукой открывается небольшая щель в пространстве. Как будто распахивается зев сумки. Только почему-то у меня вышло так, что края этого самого зева оказались с клыками, словно это была пасть хищного зверя.

Понимая, что у меня нет другого выхода, я положил туда цилиндрик. И едва успел отдёрнуть руку, потому что края этой самой дыры в пространстве с рыком клацнули полуметровыми зубками. Монструозная сумочка, ничего себе.

— Могучий, лицом к стене, руки над головой, чтобы я их видел! — раздался самодовольный голос.

Я даже представил себе надменное лицо с мешками под глазами с полопавшимися от возлияний красными сосудами.

— Ты чего, опять в коме⁈ — рыкнул он, увидев, что я стою посередине комнаты с закрытыми глазами. — Исполнять, живо!

Медленно открыв глаза, я уставился на него.

— То, что у вас есть ордер на обыск, не позволяет вам общаться со мной в таком тоне, — холодно проговорил я. — У нас в государстве имеются определённые законы и правила этикета, по которым принято общаться с аристократами.

Самодовольство практически сразу схлынуло с его лица. И даже рука с зажатым в ней магическим пистолетом дрогнула.

Я бы мог воспротивиться обыску. Мог бы даже оказать сопротивление, но это сыграло бы против меня. Сейчас мне выгоднее было постоять у стены и посмотреть на то, как будут недоумевать эти подсыльщики, переворачивая мою комнату. Так я на некоторое время избавлюсь от столь пристального внимания. Хотя, конечно, не до конца.

Но проблемы нужно решать по мере их поступления, не так ли?

— К стене, я сказал, — рыкнул он и с угрозой на лице двинулся ко мне. — Руки над головой.

Кажется, он сам хотел обыскать меня и забрать то, что ему так было нужно. Я не стал нагнетать обстановку и подошёл к стене.

— Сегодня тебя никакой трибунал не спасёт, — проговорил он, нагибаясь к самому моему уху, и я почувствовал перегар, идущий из его рта. — И я отомщу за своего подчинённого, которого ты изувечил вчера.