Когда я приближаюсь к комнате, мои пальцы сжимаются в кулаки, и что бы я ни делал, я не могу достаточно напрячься, когда вхожу внутрь. Свет приглушен, и как только мой взгляд падает на рыжую голову, лежащую на кровати, боль становится мучительной.

Часть Джулио все еще жива.

Медленно я подхожу ближе, пока не заглядываю в лицо спящей женщины. На долю секунды я понимаю, что она красива, хотя и худа как черт.

Волосы у нее светлые, скорее рыжие, чем красные.

Мгновение проходит, и мои глаза сужаются, глядя на нее.

Из-за тебя убили моего брата.

Ее дыхание меняется, и веки приоткрываются. Взору открываются поразительные голубые радужки, но видно, что она не в себе, поскольку пытается сфокусироваться на мне.

Я говорю: — Эта почка принадлежит мне, — голос у меня мягкий, но наполненный яростью.

Она хмурится, а затем бормочет: — А? — Уже снова теряя сознание, она с мягкой улыбкой шепчет: — Спасибо.

Я смотрю, как она снова засыпает, и, вытащив телефон из кармана, открываю камеру и делаю снимок.

— Не слишком привязывайся к почке, — рычу я, прежде чем повернуться и уйти.

Направляясь по коридору, я натыкаюсь взглядом на Харлана Дэвиса, который идет с противоположной стороны. Он смотрит на меня, и через секунду его глаза расширяются от узнавания.

Я не удивлен.

Большинство богатых ублюдков в Нью-Йорке знают о Коза Ностре, потому что у нас есть пальцы в каждом гребаном куске пирога.

Он склоняет голову, но я не удосуживаюсь ответить на приветствие. Сейчас все мои силы уходят на то, чтобы не убить этого ублюдка в коридоре.

Я не могу выйти из себя. Я должен сосредоточиться на том, чтобы найти всех, кто причастен к смерти Джулио.

Выйдя из больницы, я сажусь в Бентли и направляю машину к дому Дарио.

Обычно я бы поехал к Франко, но сейчас я не могу выносить плачущих детей.

Мой телефон снова вибрирует, и, вытащив его из кармана, я отвечаю: — Что!?

— Где ты? — спрашивает Винченцо, его тон напряжен до предела.

— Еду к Дарио.

— Встретимся там.

Звонок заканчивается, и я бросаю устройство на пассажирское сиденье. Еду по оживленным улицам, и ужас от вида Джулио на операционном столе разрывает мою душу в клочья.

Джулио мертв.

Глаза начинают гореть от непролитых слез, и, припарковав Бентли, я хватаю телефон и поднимаюсь на лифте в пентхаус Дарио.

Когда двери раздвигаются, голова Дарио, сидящего на диване в гостиной, поворачивается ко мне. Он спихивает ноутбук с коленей и поднимается на ноги.

— Господи, Ренцо!

Я встаю на ноги, мои горящие глаза смотрят на моего друга.

Не говоря ни слова, Дарио сжимает меня в объятиях. — Мне так чертовски жаль. Мы найдем того, кто это сделал, и убьем его.

Подняв руку, я хватаюсь за его рубашку, пытаясь отдышаться от мучительной боли.

Каким-то образом я остаюсь на ногах.

Каким-то образом слезы не текут по моим щекам.

Я отстраняюсь от Дарио и иду к столу, где рядом с пятью стаканами стоит бутылка Macallan. Я открываю виски и наливаю, после чего подношу стаканчик к губам и пригубляю янтарную жидкость.

Я слышу, как открываются двери лифта, затем раздается голос Элио: — Я волновался до чертиков! Почему ты не отвечал на звонки?

Я наливаю себе еще один стакан виски, прежде чем обернуться.

Винченцо и Фабрицио стоят рядом с Элио, а Дарио идет ко мне, чтобы налить себе выпить.

— Кто-нибудь еще хочет выпить? — спрашивает Дарио.

— Нет, спасибо, — отвечает Элио, глядя на меня обеспокоенными глазами. Вздохнув, он подходит ко мне и кладет руку мне на плечо. — Ты в порядке?

Далеко нет.

Я делаю глоток виски и киваю.

Спасибо.

Воспоминание о Скайлер Дэвис врезается в мое нутро, и я быстро выпиваю остаток янтарной жидкости.

Она не будет благодарить меня, когда я вырежу почку Джулио из ее тела.

Поставив тумблер на приставной столик, я подхожу к окнам от пола до потолка и смотрю на огни Нью-Йорка, раскинувшиеся передо мной.

Засунув руки в карманы брюк, я говорю: — Я хочу знать все подробности о Харлане и Скайлер Дэвис.

— Уже, — отвечает Дарио, и я слышу, как он двигается, занимая место на одном из диванов.

Тот факт, что он не спрашивает, кто они такие, говорит о том, что он уже начал копать в поисках ответов на вопросы об убийстве Джулио.

Элио встает рядом со мной, скрещивая руки на груди. — Все приготовления уже сделаны. Похороны состоятся послезавтра.

Не отрывая глаз от городских огней, я могу только кивнуть.

— Кто-то должен сообщить новость твоей матери, — пробормотал он.

Мой голос становится хриплым, когда я шепчу: — Я скажу ей завтра.

Когда двери лифта снова открываются, и я оглядываюсь через плечо, то не удивляюсь, увидев Франко. Его взгляд падает на меня, и через несколько секунд он сокращает расстояние и заключает меня в крепкие объятия.

В отличие от того случая, когда меня обнимал Дарио, я не могу сдержать слез, которые просачиваются из глаз, и крепко сжимаю своего лучшего друга в объятиях.

Мы дружим с Франко со школы, и, кроме Джулио, он самый близкий мне человек.

— Я держу тебя, — шепчет он, и это все, что нужно, чтобы боль вырвалась из меня.

Горе настолько сильное, что по телу пробегает дрожь.

— Пойдем, — говорит Франко.

Обхватив меня за плечи, он ведет меня вверх по лестнице в одну из гостевых спален.

Как капо, мы не можем сломаться перед своими людьми. Несмотря ни на что, мы всегда должны оставаться сильными.

Но как только я остаюсь наедине с Франко, мои ноги подкашиваются, и я упираюсь коленями в пол. Упираясь руками в бедра, я не могу даже дышать от сильной боли.

Я чувствую, как рука Франко снова обхватывает мои плечи. Он - твердая сила рядом со мной, в то время как я разрываюсь на миллион кусочков.

Мой голос хриплый, наполненный горем и яростью, когда я шепчу: — Они, блять, распотрошили его, как рыбу.

Мой желудок горит желчью.

— Его сердце было в гребаной коробке.

— Господи, Ренцо, — бормочет Франко. — Мне чертовски жаль.

Повернув голову, я встречаюсь взглядом со своим другом. — Они, блять, выпотрошили моего младшего брата.

Лицо Франко напряжено, и я вижу, что он чувствует мою боль. — Мы убьем всех до последнего ублюдка.

Кивнув, я отчаянно вдыхаю воздух.

Я оставлю Скайлер Дэвис напоследок.

Только когда я похороню почку Джулио вместе с его телом, я обрету хоть какое-то подобие покоя.

Глава 6

Скайлер

Проснувшись на следующий день после операции, я чувствую себя чертовски вялой.

В голове проносится образ привлекательного мужчины, стоящего рядом с моей кроватью, и я хмурю лоб.

Это было на самом деле или во сне?

Я отчетливо помню его. У него были черные волосы, с короткой стрижкой по бокам. Глаза у него были необычного цвета: светло-карие с темно-зеленым кольцом вокруг них. Почти кошачьи.

Он даже рычал, как тигр.

— Эта почка принадлежит мне.

Мои глаза расширились при мысли о том, что я могла увидеть чертового призрака.

— Не говори ерунды, — бормочу я про себя, осторожно пытаясь сесть.

Мой живот болит после операции, но боль гораздо слабее, чем я ожидала.

Откинувшись на подушки, я вздыхаю.

В этот момент в палату заходит папа, и когда он видит, что я очнулась, на его лице появляется улыбка.

— Как ты себя чувствуешь?

Уголок моего рта приподнимается в ухмылке, и я отвечаю: — Сильнее.

Наклонившись ко мне, папа целует меня в лоб, а затем садится в кресло рядом с кроватью.

Взяв меня за руку, он спрашивает: — Ничего не болит?

Я качаю головой. — Есть только небольшой дискомфорт.

— Дай мне знать, если тебе будет больно. Хорошо?