Моя улыбка становится шире, и я говорю: — Помнишь, когда ты встречался с мамой? Всякий раз, когда ты приходил, я пряталась в одном и том же дурацком месте. — У меня вырывается смешок.

Уголок папиного рта приподнимается. — За шторами в гостиной. Твои ноги торчали наружу.

Я снова хихикаю. — Ты всегда делал вид, что ищешь меня повсюду. — Мои пальцы крепче сжимаются вокруг папиных. — Благодаря тебе у меня так много особенных воспоминаний.

Подбородок отца дрожит, и он прочищает горло, прежде чем сказать: — И у нас их будет еще больше.

Его мобильный телефон начинает звонить, и, отпустив мою руку, он достает аппарат из кармана и, выходя из комнаты, говорит: — Пожалуйста, сообщите мне хорошие новости... Мне все равно, сколько это будет стоить... Да... Да…

Больше я ничего не слышу, так как его голос затихает, но через несколько минут он возвращается с выражением глубокого облегчения на лице. Наклонившись надо мной, он обхватывает мое лицо своими руками, и его глаза встречаются с моими.

— Завтра у тебя будет почка, дорогая.

Я в шоке, и могу только прошептать: — Что?

— Я нашел человека, который может нам помочь. Операция будет завтра. — Папа наклоняется ближе и целует меня в лоб. — С тобой все будет хорошо.

Отчаянная надежда, которую я подавляла в себе, взрывается в моей груди, и тут же с губ срывается рыдание. На мгновение мне кажется, что я переживаю внетелесный опыт: кожу покалывает, а сердце колотится с бешеной скоростью.

Из папиных глаз катятся слезы, и он хрипло говорит: — С тобой все будет хорошо, милая.

Я могу только всхлипывать, кивая.

Если секунду назад моя жизнь была кончена и я ждала смерти, то теперь меня переполняют головокружительное облегчение и надежда.

У меня будет почка.

Я не умру.

***

Ренцо

Проверив время, я нахмурился, увидев, что уже шесть утра.

Вчера вечером Джулио пошел в клуб и не вернулся. Я решил, что он подцепил какую-то девушку, но он всегда возвращается домой к шести, чтобы успеть принять душ и позавтракать, прежде чем мы отправимся в путь.

Взяв телефон с кухонной стойки, я набираю его номер, одновременно делая глоток кофе.

Вместо звонка я попадаю на голосовую почту, и жду гудка, прежде чем сказать: — Тебе лучше быть здесь в ближайшие пять минут.

Я завершаю звонок и убираю устройство в нагрудный карман пиджака. Одетый в темно-синий костюм-тройку, сшитый специально для меня, я готов приступить к работе. Сегодня много дел.

Я ненавижу ждать, и Джулио это знает.

Он никогда не игнорирует мои звонки.

Это на него не похоже.

Мой телефон начинает вибрировать, и, подумав, что это Джулио, я чувствую облегчение, когда достаю аппарат. Вместо имени Джулио я вижу имя Элио.

Отвечая, я бормочу: — Да?

— Ты должен приехать прямо сейчас. Я нахожусь в переулке рядом с больницей New-York-Presbyterian. Я пришлю тебе координаты.

Я хмурюсь и спрашиваю: — Зачем? Что случилось?

— Просто приезжай, Ренцо!

Беспокойство, которое я чувствовал секунду назад, возвращается с силой ядерного заряда, взорвавшегося в моей груди. — Это связано с Джулио?

— Да.

— Я уже еду!

Бросив чашку с кофе в раковину, я выбегаю из кухни и направляюсь к лифту своего пентхауса. Пока я спускаюсь в гараж, я думаю обо всех возможных вещах, которые могли случиться с Джулио.

Он попал в драку?

Когда двери лифта открываются, я выбегаю наружу, а Винченцо и Фабрицио мгновенно встают.

— Что случилось? — спрашивает Винченцо.

— Нам нужно добраться до Джулио, — отвечаю я, забираясь на заднее сиденье Бентли.

Фабрицио усаживается за руль и спрашивает: — Где он?

Я пересылаю координаты на телефон Фабрицио. — Это недалеко от больницы NewYork-Presbyterian. Элио уже там. Поторопись.

Во время поездки я набираю номер Элио и, как только он отвечает, спрашиваю: — Что случилось? Он в порядке?

— Я расскажу тебе все, когда ты приедешь, — говорит Элио, и по напряжению в его голосе я понимаю, что все плохо.

Джулио.

— Расскажи мне сейчас, — приказываю я, не оставляя места для споров.

— Антонио позвонила его кузина, которая работает медсестрой в больнице. Она узнала Джулио, когда ее заставили выполнять сомнительную работу.

Когда Элио делает паузу, я спрашиваю: — Он жив?

— Ренцо, — простонал он.

Нет.

Меня пронзает ледяное чувство, а за ним следует безжалостная боль, разрывающая сердце.

Элио прочищает горло и говорит: — Ты должен немедленно сюда приехать.

— Мы в паре минутах езды, — говорю я, и в моем тоне чувствуется лед, наполняющий мою грудь.

Он не мог умереть.

Ему всего двадцать.

Я делал все, чтобы защитить его.

Джулио не мертв.

Не может быть.

Когда мы подъезжаем ко входу в переулок, я распахиваю дверь Бентли и, как только мои ноги касаются земли, перехожу на бег.

— Где ты? — рычу я в трубку.

— Я тебя вижу, — отвечает он, появляясь в поле зрения.

Когда я догоняю его, мы мчимся мимо мусорных баков, выстроившихся вдоль аллеи, пока она не выходит на пустую площадку. Грузовик без опознавательных знаков окружен моими людьми.

— Это пиздец, Ренцо, — говорит Элио. — Приготовься.

Мой взгляд переходит на моего правого мужчину. — К чему?

Он качает головой, цвет его лица серый, и кажется, что его вот-вот стошнит.

Когда мы подходим к открытой двери в боковой части грузовика, он говорит: — Торговля органами.

Живя в преступном мире, я прекрасно понимаю, что это значит.

Разрушительная ярость заполняет каждый дюйм моего существа, и мне кажется, что мое тело вибрирует.

Я не могу сдержать себя, и когда я поднимаюсь по четырем ступенькам и вхожу в грузовик, воздух вырывается из моих легких.

Внутри грузовика оборудован мобильный хирургический блок.

Антонио, один из моих людей, стоит рядом с женщиной, которая, как я предполагаю, является его кузиной.

На полу лежат два тела неизвестных мужчин. На столе расставлены ящики для охлаждения, и тут мой взгляд останавливается на теле Джулио.

Господи.

Я видел много дерьма, но от этого зрелища у меня сводит живот, и я изо всех сил стараюсь не блевануть.

От верхней части его груди до живота тянется порез.

— Я пыталась его зашить, — дрожащим голосом говорит медсестра.

Я перевожу взгляд на нее, и она отшатывается, пытаясь спрятаться за кузеном.

— Расскажи мне, что произошло, — приказываю я, мой тон низкий и убийственный.

— Ко мне подошел один из врачей и спросил, не хочу ли я подзаработать. Когда он рассказал мне, в чем будет заключаться работа, я согласилась, потому что знала, что Коза Ностра борется с торговлей органами, и мне понадобится вся информация, которую я смогу получить. Кроме того, я подумала, что смогу помочь. Я позвонила Антонио, и он примчался, но к тому времени, как я приехала, Джулио уже подключили к аппарату шунтирования. Слова покидают ее в спешке, каждое из них наполнено страхом. — Они уже извлекли его органы и готовились их транспортировать. — Она закрывает рот дрожащей рукой. — Мне очень жаль, мистер Торризи. Я ничего не могла сделать.

— Все вон, — рычу я, когда мои глаза снова фиксируются на Джулио. — Сейчас же!

Только когда дверь захлопывается за последним уходящим, я подхожу к операционному столу и смотрю на покрытое синяками лицо Джулио. Его нос сломан, а левый глаз опух. На голове засохшая кровь, а на шее - фиолетовые следы.

Я продолжаю осматривать его, замечая порванную кожу на костяшках пальцев. Нет ни огнестрельных, ни ножевых ранений.

Мой взгляд возвращается к его лицу, и, когда я вижу смертельную бледность его кожи, боль в сердце впивается в меня с такой силой, что заставляет сделать шаг назад.