Упс.

– Каждый из вас сыграет четыре партии, – продолжает Истон. – Турнир благотворительный, так что здесь полно любителей. Вместо рейтингов ФИДЕ будут использовать самостоятельную оценку уровня каждого игрока, чтобы определить соперника.

У ФИДЕ, Международной шахматной федерации – кстати, почему-то аббревиатура не МШФ; не уверена, но подозреваю, что здесь замешан французский язык, – сложная система оценки уровня игрока, которая позволяет определить рейтинг шахматиста. В семь лет я изучила тему досконально, потому что сходила с ума по шахматам и хотела стать гроссмейстером-русалочкой, когда вырасту. Сейчас я забыла большинство бюрократических деталей – возможно, чтобы запомнить более важную информацию, типа лучшего способа обжать клемму или сюжета первых трех сезонов «Как избежать наказания за убийство». Все, что я помню: попасть в рейтинг можно, сыграв в любом турнире, который подается на обсчет в ФИДЕ. Конечно, я этого сто лет не делала, потому что сто лет не подходила к доске.

Если быть точной, четыре года, пять месяцев и две недели – и нет, я не перестану считать дни.

– Так что, мы должны сами определить свой уровень? – спрашивает Зак.

Он первокурсник из Монклера и присоединился к шахматному клубу Патерсона уже после того, как оттуда ушла я. У него явные амбиции заниматься шахматным спортом профессионально. Я видела его только один раз, дома у Оскара, и не скажу, что он мне понравился. Он постоянно встревал в разговор, чтобы упомянуть свой рейтинг ФИДЕ (2546-е место), час рассказывал о своем рейтинге ФИДЕ (2546-е место) и, судя по всему, вообще не понял, что я не собираюсь идти с ним на свидание, какое бы место в рейтинге ФИДЕ он ни занимал (2546-е, если вы вдруг забыли).

Но он не так плох, как Джош, еще один член нашей команды. Его заявка на победу – постоянные комментарии, что Истон поменяла бы ориентацию, если хотя бы раз с ним поцеловалась.

– Как капитан команды, я заранее сообщила о ваших навыках, – говорит Истон. – В общем, записала…

– А почему это ты капитан? – спрашивает Зак. – Не помню, чтобы мы обсуждали этот вопрос.

– Тогда я диктатор этой команды, – шипит она. Я делаю вид, что поправляю значок на футболке, чтобы скрыть улыбку. – Я записала Мэллори в самую сильную группу.

Мои руки безвольно повисают вдоль туловища.

– Истон. Я едва играла в последние…

– Зак там же. И я, – продолжает она, полностью меня игнорируя. Затем смотрит на Джоша и делает паузу для пущего эффекта, прежде чем сказать: – Слабая – для тебя.

Джош гогочет здоровым смехом избалованного мальчишки.

– Если без шуток, в какую группу ты…

Истон продолжает смотреть на него с крайне серьезным видом, и он опускает глаза в пол.

– Клуб заполучил твою историю поиска? – спрашиваю я Истон, когда мы вдвоем идем в сторону зала.

– С чего ты взяла?

– Готова поспорить, ты здесь не по своей воле, только не в компании этих двоих. Так что или кто-то узнал про порно со щупальцами или…

– Нет никакого порно со щупальцами, – она бросает на меня неодобрительный взгляд. – Менеджер клуба попросил собрать команду. Я не могла отказать, потому что он написал мне рекомендательное письмо для колледжа. Он просто воспользовался тем, что я ему должна. – Истон задевает плечами двух мужчин в костюмах, чтобы пройти к зоне соревнований. – Как и ты, свалив на меня своих сестер.

– Ты это заслужила, потому что привела Зака и эту ладью из его задницы.

– Ах, Зак. Вот бы узнать, какой у него рейтинг ФИДЕ…

Я смеюсь:

– Возможно, нам стоит спросить его и…

Мы заходим в дверь, и я забываю, что хотела сказать.

Суета в зале прекращается, а затем и вовсе воцаряется тишина.

Люди ходят рядом со мной, мимо меня, врезаются в меня, а я стою на месте, будто замороженная, не в силах сделать ни шага.

Передо мной столы. Множество столов соединили вместе, чтобы образовать длинные, параллельные, бесконечные ряды. Поверхность покрыта бело-голубыми скатертями, рядом прислонены пластиковые складные стулья, а между стульями…

Доски.

Десятки. Сотни. Не в самом лучшем состоянии: я даже отсюда могу сказать, что они старые и дешевые, на плохо вырезанных фигурках – сколы, поля грязные, краска на них поблекла. Передо мной уродливые наборы с несочетающимися фигурами. Запах в помещении такой же, как в моих детских воспоминаниях. Он соткан из знакомых простых нот: дерево, фетр, пот, несвежий кофе, аромат бергамота отцовского лосьона для бритья, дом, чувство принадлежности к чему-то, счастье и…

– Мэл? Ты в порядке? – Истон с хмурым видом трясет меня за плечи.

Не думаю, что это ее первый вопрос.

– Да. Да… – Я сглатываю, и становится лучше. Момент прерывается, сердцебиение замедляется, и я снова становлюсь обычной светловолосой девушкой. А это просто комната. Шахматные фигуры – хлам. Вещи. Одни белые, другие черные. Одни могут передвигаться на определенные незанятые клетки, другие ограничены в своих ходах. Кого это вообще может волновать? – Мне нужно попить.

– У меня есть «Кристал лайт»[7] с клубничным вкусом. – Она протягивает свой рюкзак. – Он отвратительный.

– Ребята. – Зак наконец догоняет нас. – Без паники, я заприметил кое-какую большую шишку международного масштаба.

Истон драматично вздыхает:

– Кто там? Гарри Стайлс?

– Что? Нет.

– Малала?[8]

– Нет.

– Боже, Мишель Обама? Как думаешь, она подпишет мою карманную конституцию?

– Нет. Рудра Лал. Максим Алексеев. Андреас Антонов. Янг Джанг. Популярные игроки.

– О, – Истон кивает. – Ты имеешь в виду обычных, совсем не знаменитых людей?

Мне нравится наблюдать, как Истон издевается над Заком, но эти имена мне прекрасно известны. Я бы не узнала этих людей в лицо, но в тот период, когда дышала шахматами, я изучала их партии по книгам или шахматным программам, смотрела обучающие видео на «Ютьюбе». Воспоминания возникают, словно пробужденные после долгого сна электрические синапсы.

Лал: разнообразные дебюты, позиционная игра[9].

Антонов: хитрый, но играет технично.

Джанг: расчетливый, медленный.

Алексеев: все еще молодой, нестабильный.

Я пожимаю плечами, отгоняя воспоминания, и интересуюсь:

– Что они делают на турнире для любителей?

– Организатор хорошо знакома со всем шахматным миром, а в Нью-Йорке у нее свой шахматный клуб. Плюс победившая команда получит шанс выбрать организацию, куда от их имени отправят двадцать тысяч долларов. – Зак потирает руки, будто мультяшный злодей. – Надеюсь, меня поставят против кого-нибудь из мастодонтов.

– Вы, парни, думаете, что сможете победить? – брови Истон скептично взлетают. – Разве они не профи?

– Ну, я вроде как тренировался. – Зак смахивает несуществующие крошки со своего блейзера. – Мое место в рейтинге 2546-е. – Мы все закатываем глаза. – А у Лала сейчас спад в карьере. Видели, как он проиграл Сойеру на международных в Убуд две недели назад? Это был позор.

– Легко опозориться, когда играешь против Сойера, – замечает Джош.

– Что ж, я обыграл множество соперников.

У Истон дергается глаз.

– Ты сейчас сравнил себя с Сойером?

– Говорят, наши стили игры похожи…

Я кашляю, чтобы скрыть неожиданное фырканье.

– Уже известно, кто с кем играет?

– Отчасти, – Истон нажимает на разблокировку экрана и отправляет всем скриншот письма от организаторов. – Мы не знаем, кто наш противник, потому что это командный турнир. Но, Мэл, ты наш игрок номер один, и твой партнер – первый игрок из шахматного клуба «Маршалл». Пятый ряд, тридцать четвертая доска. Хорошие новости: ты играешь белыми. Первый тур начинается через пять минут. Ограничение по времени – девяносто минут. После этого начнется второй тур. Так что нам всем пора идти. – Истон тянет меня за руку. – Ты же не хочешь заставлять Лала ждать, пока надерешь ему задницу, правда, Зак?