Что интересно, дознаватели проверяли и отца Тены, Вартанса Кериньо, на причастность к её смерти, не исключая, что ан Кериньо мог стать пособником Лерта, если бы узнал, что дочь изменяет мужу.
Так вот, однажды, почти ровно двадцать четыре года назад, в среду, семнадцатого второосеня, Лерт Хартобан ушел из дома раньше обычного, так как его направили в командировку в деревню Седые Барханы, расположенную на границу Большой Бартастанской пустыни, для оказания помощи в прочистке колодцев после прошедшей мощной песчаной бури. Сильно ревновавший жену Лерт без нее покидал Циннаверру крайне неохотно, но выбирать не приходилось — на восстановление водоснабжения в пострадавшем pайоне были брошены все силы, а ан Χартобан специализировался именно на очистке водоемов, даже читал в ЦМУ соответствующий спецкурс. Так что около семи утра Лерт вышел из дома и направился на Центральный вокзал Циннаверры, откуда без двадцати восемь отправлялся нужный ему поезд.
У Тены, работавшей суточными сменами, был выходной, как и накануне, так что в то утро она находилась дома. Приготовив завтрак, она поела вместе с мужем и, по его словам, в тот день собиралась только в магазин за продуктами, деньги на которые он ей оставил, предварительно проверив список будущих покупок.
За продуктами ана Хартобан действительно сходила около десяти утра. С этой целью она посетила магазин, который был расположен недалеко от дома, где жили Хартобаны, так что все продавцы знали регулярно бывавшую в нем Тену в лицо. Работавшая в тот день в утреннюю смену ана Нартильо подтвердила, что видела ану Хартобан и даже перекинулась с ней парой фраз. Из короткого разговора продавщица узнала, что молодая женщина собиралась посвятить этот день приготовлению еды для мужа, поскольку в четверг с утра она уходила на суточное дежурство, а Лерт, который планировал вернуться из командировки в четверг вечером, не должен был остаться голодным. Женщины обсудили предполагаемое меню, и состав приобретенных Теной продуктов, по словам аны Нартильо, соответствовал тем блюдам, которые ана Хартобан собиралась приготовить. Вела себя молодая женщина как обычно, и ничего подозрительного или странного продавщица не заметила. Вот разве только настроение у аны Хартобан было очень хорошее, но так всегда бывало, когда её муж был в отъезде, так что и это не было необычным.
Также в тот день, уже после обеда, около половины третьего, ану Хартобан видела её соседка, ана Веменес. Она поздоровалась с Теной, подстригавшей кусты в небольшом садике у дома Хартобанов, но поговорить не остановилась, поскольку торопилась домой, чтобы успеть разогреть обед до возвращения детей из школы.
Больше ану Хартобан никто никогда не видел.
О её исчезновении заявили на следующий день независимо друг от друга её муж и администрация больницы, которая не смогла связаться с аной Хартобан, не вышедшей в четверг утром на работу. Лертус Хартобан связался с полицией несколько позже, заявив, что вернувшись домой после командировки, обнаружил в доме следы борьбы и не смог связаться с женой, которая не отвечала по магофону и отсутствовала на работе.
Поначалу дознание сосредоточилось на версии похищения аны Хартобан, хотя было неясно, кому и зачем могла понадобиться скромная помощңица целителя. В пользу такой версии говорили следы борьбы на кухне дома Хартобанов: разбитая посуда, рассыпавшиеся продукты и перевернутый стул, а также выбитое стекло задней двери дома, которая как раз и вела на кухню. К тому же из вещей аны Хартобан ничего не пропало, а её магофон обнаружился на диване в гостиной невредимым, просто разряженным. То, что никто из соседей ничего не видел, было неудивительно, поскольку задняя дверь дома вела на задний двор, граничивший с узким глухим проулком, в который не выходило ни одно из окон соседних домов. Да и сам район на окраине Циннаверры, где жили Хартобаны, был малонаселенным.
Но уже через пару дней мнение полиции об этом случае поменялось. Началось всё с того, что обнаруженные возле задней двери дома следы обуви большого размера совпали со следами ботинок Лертуса Хартобана, которые как и вся другая обувь, имевшаяся в доме, проверялись просто на всякий случай. Само по себе это, конечно, ни о чем не говорило, поскольку следы не имели характерных индивидуальных признаков, и совпали только размер и форма, но это побудило дознавателя поинтересоваться сводкой погоды. Из имеющейся в деле справки было видно, что всю среду погода была ясная и сухая, небольшой дождь прошел только в четверг под утро. Конечно, и это само по себе еще ни о чем не говорило, ведь Тену могли похитить и рано утром, когда она завтракала перед уходом на работу. Но все эти обстоятельства заставили провести гораздо более тщательный осмотр дома Χартобанов. Проводившие осмотр эксперты-криминалисты обнаружили на кухне, как на полу, так и на стенах, замытые следы крови, часть которой затекла под плинтус, что позволило получить образцы достаточного для проведения экспертизы принадлежности объема. То, что обнаруженная кровь принадлежала пропавшей ане Хартобан, никого не удивило, а вот замывание похитителем следов крови представлялось весьма странным, особенно, если учитывать, что беспорядок на кухне при этом убран не был.
С учетом вновь открывшихся обстоятельств дознаватель, ранее ограничившийся справкой с работы ана Хартобана о периоде его пребывания в командировке, принялся за более серьезную проверку алиби мужа пропавшей.
В ЦМУ к сведениям справки ничего добавить не смогли. По данным железнодорожной компании на имя Лертуса Хартобана действительно были приобретены билеты на поезд по маршруту Циннаверра — Матринел, отправлявшийся семнадцатого второосеня в семь сорок утра, а также на поезд по маршруту Матринел — Циннаверра, отправлявшийся восемнадцатого второосеня в пятнадцать часов тридцать пять минут. Из Матринела в Седые Барханы и обратно ходил автобус, но при приобретении билетов на него указывать имя и фамилию не требовалось, так что автобусная компания никаких сведений насчет Лертуса Хартобана дать не могла.
Информацию о фактическом использовании приобретенных билетов железнодорожная компания не хранила, она учитывала только продажи и возвраты, поэтому выяснить, совершал ли ан Хартобан соответствующие поездки, можно было только у проводников. Допрошенные дознавателем проводники, которым была предъявлена магография Лертуса Хартобана, подтвердили, что по соответствующим билетам поездки были совершены, однако опознал ана Хартобана только проводник из поезда, отправлявшегося из Циннаверры семнадцатого числа, проводник же обратного поезда совершенно определенно заявил, что на месте, указанном в билете на имя Лертуса Хартобана, ехал совершенно другой пассажир.
Так что для установления всех обстоятельств дознавателю пришлось отправился в деревню Седые Барханы, где выяснилось, что колодцы были полностью очищены ещё вечером семнадцатого второосеня, после чего Лертус Хартобан, получив подпись руководителя работ на командировочном предписании, подтверждавшую выполнение служебного задания, покинул деревню, объяснив это тем, что у него дома возникли проблемы, потребовавшие срочного вмешательства.
Поставленңый перед фактом, что дознавателю известно о его отъезде из Седых Барханов еще вечером семнадцатого, Лертус Хартобан признался, что действительно срочно вернулся домой, поскольку какая-то неизвестная женщина позвонила ему на магофон и рассказала, что его жена привела в дом любовника, который должен был там остаться до самого утра. Узнав, что подтвердились его самые страшные подозрения, ан Хартобан заплатил одному из местных жителей, чтобы тот довез его до Матринела, поскольку автобусы в это время уже не ходили, где сел на поезд до Циннаверры, который прибывал в столицу в половине пятого утра. Свой билет он продал за полцены какому-то мужчине на вокзале, а работодателю предъявил другой, тот, по которому ехал фактически, и поскольку сама поездка была уже восемнадцатого, то и в справке ЦМУ как дата возвращения ана Хартобана из командировки было указано именно это число.
