— Это фантастика. Такие калибры еще никогда не использовались.

— Первые испытания уже прошли. Пушки «Диктатора» способны пробить с расстояния в 12 кабельтовых любой корабль в мире… да и не только корабль. «Диктатор» запросто разнесет слабо укрепленный форт…

Парнишка что-то сегодня разговорился. Уж не вешает ли он мне лапшу, насколько я знаю, корабли такого ранга появились в Англии в начале шестидесятых, а сейчас могут только проектироваться.

— Артур, сколько у вас в среднем уходит на строительство броненосца?

— Полтора-два года. «Диктатор» строят уже два с половиной.

— И все эти корабли проектировал твой отец?

— Не только. У нас на заводе трое инженеров-проектировщиков. Но главные идеи подает один талантливый ученый из Лондона…– Артур сразу осекся и замолчал.

Вахтенный ударил в колокол. Мы быстро вышли из батарейного отсека на палубу.

Капитан уже стоял на мостике и смотрел в подзорную трубу. Я заметил вдалеке едва заметную точку. Приближался корабль.

— Испанский торговый фрегат,– кивнул капитан, убрал трубу и повернулся к нам.– Мистер Мельбурн, возможно испанцы что-нибудь слышали о пропавших кораблях. Не против побеседовать с ними?

— Конечно же, капитан Роджер, плывем к испанскому фрегату!

Глава 11

Испанцы оказались слегка напуганы нашим военным фрегатом. Однако после короткого приветствия и общения сигнальными флагами, мы выяснили, что ничего подозрительного по пути они не видели. Испанский фрегат плыл из Кейптауна.

— Следующая остановка в Аккре,– нахмурился капитан Роджер и с любопытством взглянул на меня.– Возможно нам так и не удастся отыскать след пропавших фрегатов.

— В Гане есть человек, который наверняка что-то знает,– произнес коротышка Рэд и загадочно улыбнулся.

Первые три дня плавания Рэд почти не вылезал из каюты. Пил ром и беспробудно спал, только изредка выходил на палубу и почти ни с кем не общался. У меня сложилось впечатление, что гангстер Броуди специально послал мелкого крысеныша присматривать за мной.

Здоровяк Сэм тоже редко выходил из каюты. Однако не пил, а просто целыми днями отсыпался. Похоже парень вообще любил поспать.

Ближе к вечеру мы встретили небольшой португальский корвет, с которым тоже обменялись сообщениями. Португальцы известили что тоже ничего подозрительного не заметили во время плавания.

Уже опускались сумерки. Мы с капитаном Роджером стояли на носу корабля, когда подошел слегка встревоженный коммандер Болтон, высокий статный красавец.

— Сэр, у нас нарушение дисциплины,– доложил коммандер.

— Докладывайте,– нахмурился капитан.

— Два матроса, Юджин и Голти пьяны сэр.

— Немедленно тащите их к грот-мачте…– прорычал капитан.– Я не потерплю на корабле нарушение дисциплины!

Через несколько минут приволокли двоих молодых матросов, которые едва стояли на ногах.

— Сэр, прошу прощения,– попытался извиниться худой, с оттопыренными ушами матрос.

Капитан мгновенно опрокинул его ударом в челюсть и кивнул подбежавшему лейтенанту Коллину:

— Раздеть обоих донага и привязать к мачте!

Матросы раздели нарушителей дисциплины и привязали, задрав руки с веревками вверх. Оба пьянчуги были худыми, с торчащими ребрами и выглядели сейчас беззащитно, их мужские причиндалы беспомощно болтались, будто ненужные отростки.

— По тридцать ударов каждому! — скомандовал капитан.

Вперед вышел здоровенный широкоплечий баталер с толстым прутом и ударил одного из матроса. Затем еще раз.

— Не жалей, Джек! Бей так, чтобы до мозга достало!

Баталер кивнул и начал бить наотмашь, прутья при ударе разрывали кожу и оставляли кровавые полосы. Матрос орал, но кто-то засунул ему в рот тряпку. Протрезвевший пьянчуга сжал в зубах тряпку и хрипел, краснея при каждом ударе. Из глаз брызгали слезы. Вскоре он потерял сознание и обвис на веревках, голова безвольно склонилась вниз. Я обернулся, рядом стоял улыбающийся коротышка Рэд. Похоже он бы в восторге от экзекуции. Артур Лонгман хмуро наблюдал издалека, со шканцов.

— Джек, с этого достаточно! — прохрипел капитан.– Начинай обрабатывать вторую пташку!

Второй матрос стойко выдержал удары, он даже не потерял сознание, однако на его спину с кровавыми лохмотьями было страшно смотреть.

— Хорошо,– кивнул капитан.– Отвяжите это дерьмо и спустите вниз…

Вечером, когда мы снова собрались в кают-компании, капитан Роджер поймал укоризненный взгляд Артура и произнес:

— Теперь эти пьянчуги надолго запомнят урок, и уже навряд ли потянутся к спиртному.

— Я считаю, это наказание слишком суровое,– вздохнул Артур.

— Для пассажирского фрегата возможно и суровое, но не для военного. А если бы мы находились на боевом рейде? Один из них должен заступать на ночную вахту и нажрался как свинья. Почему я должен ставить за него другого человека? Пожалуй, я еще мягко с ними обошелся, но если такое повторится — доложу о них адмиралу, это мгновенное увольнение из Королевского Флота. Поверьте, увольнение будет для этих матросов хуже, чем сотня ударов…

— Я считаю, капитан Роджер, вы абсолютно правы. В море все должны быть в одной связке. Лет десять назад я ходил на китобойном судне и строго выучил три главных морских пункта: всегда слушать капитана, не крысятничать и помогать друг другу, иначе все точно пойдет в тартарары.

— Пожалуй, сегодня я не буду играть,– вздохнул Артур и привстал.– Немного подышу свежим воздухом и спать…

Когда он вышел из кают-компании, капитан усмехнулся:

— Ваш Артур слишком мягкий, будто женщина. В военные ему точно путь заказан.

— Насколько я знаю, Артур придерживается либеральных ценностей,– усмехнулся Бак.– Он считает, что рано или поздно все войны останутся в прошлом. Страны будут только дружить и торговать. Он даже ездил и слушал в Лондоне выступления этого сумасбродного политикана Карла Маркса…

— Либералы и демократы только вредят Британии. Посмотрите хоть на Россию, как лихо разогнал мятежников царь Николай в Петербурге во время Присяги. Я слышал, он отдал приказ стрелять картечью из пушек прямо в мятежных солдат, а когда они побежали к Неве, стреляли по льду тяжелыми ядрами и потопили еще сотни человек… в чем-то и у русских можно поучится…

— Животные не знают сострадания и поэтому живут относительно счастливо. А человеку, с его глубокими измышлениями, частенько приходится страдать…– Бак разлил вино по фужерам.– А вы как считаете, мистер Мельбурн? Нужны ли для человека излишние размышления и сострадание?

— Все люди отличаются. Одни более решительны, другие медлительны или трусливы. Сострадание, безусловно, обогащает человеческую душу. Но в битвах и военных походах мы не можем позволить себе такой роскоши. Считаю, капитан поступил абсолютно правильно. На корабле должна быть железная дисциплина и порядок…

Корабль неожиданно начал замедляться. В каюту ворвался лейтенант Джеферсон:

— Капитан, по правому борту вахтенный заметил лодку.

— Отправьте шлюпку с четырьмя матросами! — немедленно приказал капитан.

Мы вышли на палубу. Вечерний холод слегка бодрил. Однако чем дальше мы удалялись на юг, в сторону экватора, становилось теплее.

На воду спустили шлюпку. Вскоре матросы приволокли найденную лодку. На дне лодки лежал мертвый матрос Королевского флота. Когда лодку вместе с мертвецом подняли на палубу, судовой доктор Грэй Николсон внимательно осмотрел труп.

— Капитан, этот человек умер от истощения и обезвоживания. Около двух суток назад.

— Сэр,– сказал один из матросов.– Похоже, он плыл не один. Посмотрите, на дне лодки еще три ботинка и сапог, с обглоданным голенищем…

— Бедолага…– вздохнул капитан.– Ему наверняка пришлось настрадаться. Поднимите капеллана, пусть отпоет его и предадим тело морю…

Найденную лодку внимательно осмотрел лейтенант Джеферсон.

— Сэр, у носа лодки кто –то вырезал ножом «Биоко». Что бы это могло

значить?

— Это остров недалеко от Нигерии,– нахмурился капитан Роджер.