' Инспектор Кроули. Мой хороший знакомый. Единственный человек в полиции, которому я доверяю. Несмотря на скромные физические данные, обладает острым аналитическим умом и сообразительностью. Примерный семьянин и почетный житель Портсмута. В целом положительный джентльмен. Кажется, инспектор Кроули догадывается о моих делишках с Майклом, но раз в полгода он получает от меня двести фунтов в качестве премии, что наверняка заставляет инспектора держать рот на замке'.
Я уже хотел отложить папку, когда мне неожиданно попался листок: ' Джеймс Мельбурн'. Я с любопытством прочитал:
«Джеймс Мельбурн. З1 год. Родился в Портсмуте. В возрасте десяти лет вместе с семьей уехал в Индию. Мой любимый внук. Несмотря на то, что Джеймс живет почти на другом конце Земли, он никогда не забывает дедушку. Я получаю от Джеймса письма регулярно, два раза в месяц. Он совершенно не похож по характеру на моих сыновей-слюнтяев и придурковатого внука Виктора. Джеймс пишет, что подавил уже три восстания колонистов, хладнокровно расправляясь с местными жителями. Он большой затейник, в одной деревне загнал всех жителей в большой сарай и приказал поджечь. Больше никаких бунтов в его поместье и окрестностях не было. Думаю, если бы Джеймс выбрал военную стезю, он уже дослужился бы до полковника или генерала. После ссоры с сыновьями я твердо решил, что все наследство оставлю Джеймсу. Пусть возвращается в Англию, женится на графине и живет в спокойствии и достатке…»
Как я и ожидал, в самой толстой папке оказались письма от Джеймса Мельбурна, в которых он подробно описывал свои зверства. Даже читать эти записи было противно.
На самом дне стопки лежала серая папка, в которой оказались письма от Майкла Броуди, делового партнера виконта Мельбурна. Письма датированы от 1845 до 1852 года, на протяжении семи лет. На выбор я открыл одно письмо.
' Дорогой виконт Мельбурн! Спешу сообщить, что «груз» из Нигерии мы исправно доставили. К сожалению, возникли небольшие проблемы с американскими военными, но лорд Рейчел все уладил. Но все же довезли не всех, из двухсот девятнадцати доставили сто девяносто шесть человек. У остальных в пути случилась сильная лихорадка. Мы выбросили их недалеко от берега. Лорд Рейчел упомянул, что сейчас хороший спрос на темнокожих девушек и молодых женщин, но возить товар в Америку стало опасно, возможно придется и вовсе закрывать лавочку.'
Я похолодел. Рабство ведь давно отменили. Неужели этот подонок Броуди и старик Мельбурн промышляли работорговлей? Я посмотрел на дату письма и обнаружил, что оно отправлено всего полтора года назад. Это же настоящая улика, чтобы засадить мерзавца Броуди пожизненно…
Я осторожно положил бумаги на место и закрыл шкаф на ключ. Интересно, может старик специально не уничтожил бумаги, а оставил внуку вместе с наследством, чтобы ввести в курс дела. Журналист Хантер был прав, на этой семейке Мельбурнов столько грехов, что во век не отмыться…
Тут я вспомнил что обещал Эмили сводить ее в торговую лавку и вышел из кабинета.
— До завтра, Молли!
— Уже уходите, сэр?
— Сегодня дела в городе. Кстати, ты отлично выглядишь.
Молли засмущалась:
— Благодарю, мистер Мельбурн!
Пожалуй, редко можно встретить молодую женщину или девушку, которая не любит обновки. Конечно же и Эмили не оказалось исключением. Мы обошли большие торговые лавки на Лендич-стрит и я купил девочке несколько платьев, блузок, три пары туфелек и модное драповое полупальто в клеточку, кроме того, с пол дюжины шарфиков, юбок, чулочки и еще много различных предметов женского гардероба. Отправив поклажи с одеждой домой на шарабане, мы решили немного прогуляться.
Эмили светилась от счастья, наверняка весь остаток дня она проведет за примеркой нарядов.
— Джей, ты невероятно щедрый джентльмен!
— Это моя прямая обязанность.
— Знаешь, ты совершенно не капли не похож на старика Гарри. Тот спал на деньгах, но на рынке частенько торговался за каждый пенс.
— Мне многие говорят, что я не похож на деда.
— Я имею в виду не внешнюю схожесть, а характер. Вы совершенно разные. Мне иногда кажется, что ты вовсе не британец…
Я выдавил улыбку:
— А кто же?
— Ну… например, француз. Они более романтичны и воздушны.
— Фантазерка ты, Эмили…
— Знаешь, Джей, когда я жила в пансионате, вечером, когда нянечка гасила свет, мы с девчонками еще долго не спали. Иногда мы мечтали кем станем, когда вырастим. Удивительно, но все девчонки хотят выйти замуж, родить детей, жить в большом загородном доме… Представляешь, абсолютно все этого хотят…
— Это естественно для девочек. Неужели ты хочешь иного?
— Меня совершенно не привлекает замужество. Когда я вырасту, мне не хотелось бы ни от кого зависеть. А еще очень интересно поездить по странам, взглянуть иную культуру и уклад жизни. Например, побывать в Китае, в России…
— Путешествовать никому не возбраняется, но все же женщина — это в первую очередь мать. Хранительница семейного очага. Так было испокон веков и нельзя противиться природе.
— Ты говоришь правильные вещи, но тогда почему сам до сих пор не женился, Джей? Тебе ведь тридцать один? Или ты старше?
— Тридцать один. Просто я выгляжу чуть постарше.
— И никогда не был в браке?
— К чему эти расспросы, мисс Эмили?
— Неженатый мужчина за тридцать всегда вызывает подозрения…
— Я обязательно женюсь, как только найду подходящую кандидатуру. Ты же знаешь, что я виконт. Если женюсь на простолюдинке, меня не поймут в аристократическом обществе.
— Какое лицемерие! А если ты влюбишься в простолюдинку?
— Помимо любви есть долг, обязанности. Мы, аристократы, — основа Британского общества. Представь какой хаос возникнет, если бы все стали женится и выходить замуж, не взирая на сословие и род…
— Иногда мне кажется что вы, взрослые, все двуличные сволочи. Любите одних, женитесь на других. Используете друг друга, улыбаетесь, а в душе порой презираете собеседника…
— Эмили, будь проще. Не нужно копать глубоко. Лицемерие — основа любого буржуазного общества. И не только буржуазного. Возьми аборигенов из Папуа-Гвинеи, думаешь они не обманывают друг друга? Характер любого человека соткан из недостатков. Хороший муж или жена тоже первые лицемеры, прикрывшиеся фиговым листком добродетели. Посмотри, как облизывали меня сегодня продавцы в лавке и как они брезгливо посмотрели на молодого оборванца, который зашел купить кепи за шиллинг.
— Значит наше общество насквозь лживо?
— Тебе вовсе не нужно полагаться на все общество. Жить нужно ради себя, детей, родных и верных друзей. Никогда не станешь хорошим для всех, сколько не выворачивайся на изнанку.
Эмили слегка изумленно взглянула на меня:
— Джей, я хочу чтобы ты стал для меня настоящим другом! — девушка протянула открытую ладонь и я слегка пожал ее.
— Я принимаю вашу дружбу, леди Эмили…
За всеми событиями нынешнего дня я чуть не забыл, что Пьер Лемар пригласил меня на ужин. Как только я проводил Эмили до дома, сразу сел в шарабан и поехал в особняк за город. На часах было половина седьмого.
У калитки меня встретила молодая служанка и провела в дом. На улице уже потемнело и огромный пес в клетке громко скулил, наверняка привык бегать по двору, едва наступят сумерки.
Пьер встретил меня радушно. Мы выпили по фужеру красного вина и приступили к ужину. Служанка подала к столу тушеные овощи, омаров и тарталетки с красной рыбой.
— Мистер Мельбурн, как вам адаптация после Индии?– улыбнулся Пьер.
— Начинаю привыкать. Правда, в Бомбее я был сам себе хозяин. А сегодня получил небольшой разнос от главы Южно-Британской торговой компании. Но ничего, это только на пользу…
— Не возражаете, если мы за ужином немного поговорим о делах?
— Не возражаю.
— Может еще вина?
— Только на самое донышко…
Пьер разлил и когда мы выпили, тихо произнес:
— Знаете, мистер Мельбурн, возможно, вам показалось что я весьма состоятельный человек, но это вовсе не так. Этот дом я купил на деньги, полученные в наследство от родителей. Мои писательский заработок весьма скромен, а никаким иным ремеслом я совершенно не владею. Мне поступало предложение писать статьи для газеты — но это точно не мое. Не хочу размениваться по мелочам. Да, я не такой известный писатель как Диккенс или Гюго, но думаю, когда-нибудь напишу свой шедевр…
