– Я вам помогу, – пообещала Маша.

Она опустилась немного ниже подобно большому оранжевому шару и подняла мужичка в воздух. И тут же со стороны разъяренной толпы в них посыпались молнии и снаряды самого разного рода. Тем не менее Маша несла его вперед к началу очереди, ловко ускользая от всех стрел. У самых дверей Пассажа она опустила мужичка на землю и взмыла вверх. Двадцатифутовые двери распахнулись, и орда покупателей ввалилась внутрь.

Маша «подплыла» к нам и с довольным выражением лица опустилась на землю.

– Совсем неплохо начать день с благодеяния, – заметила она.

– Пойдем, – поторопил я их, все уже мчались ко входу. – Идем, Корреш.

Маша взвизгнула, что-то мохнатое пронеслось мимо нее.

– Он украл мой кошелек! – закричала она.

– Сейчас я его поймаю, – галантно предложил помощь Корреш и сделал движение вслед маленькому коричневому существу, однако Маша схватила тролля за руку.

– Не надо, – сказала она, улыбнувшись.

Вложив два пальца в рот, Маша громко свистнула.

Скачущее создание, которое волокло за собой оранжевый кошелек, по величине почти не уступавший похитителю, издало вопль отчаяния, заметив, что у кошелька выросли ножки. Кошелек подскочил, открылся, одним глотком проглотил своего похитителя и захлопнулся. И, судорожно колотясь, кошелек вернулся в руки Маши.

– Ну и что я теперь с этим буду делать? – задумалась она.

– А что такое там внутри? – спросил Корреш, и мы оба наклонились поближе.

Я чуть-чуть приоткрыл сумочку и сунул туда руку. Моя шкура по сравнению со шкурой троллей очень плотная, к тому же ее покрывает толстый слой чешуи. Крошечное создание попыталось укусить меня за палец, но я ухватил его за загривок и извлек наружу.

– Крыса! – только и успел я воскликнуть, прежде чем она вцепилась мне в сухожилия на запястье.

Громко чавкнув, зверюшка вонзила свои длинные острые зубы в место на сгибе большого пальца. Я взвыл от боли, пальцы безжизненно повисли. И прежде чем мне удалось схватить маленькое чудовище другой рукой и, не раздумывая, раздавить его, оно вспрыгнуло мне на плечо, а оттуда юркнуло в толпу и… поминай как звали.

– Ах ты, сын паршивой, объеденной блохами сучки! – процедил я сквозь зубы, безуспешно пытаясь сжать кулаки.

– Крысы – очень серьезная проблема Пассажа, – сообщила проходившая мимо женщина в белом отороченном мехом пальто.

– С тобой все в порядке, старик? – спросила Маша с беспокойством в голосе.

– Да, черт возьми, да! – прорычал я в ответ.

Кожа на руке была разорвана, но в следующей раз при встрече с мерзким паразитом я его не упущу и уж разделаюсь с ним по-своему.

Глаза Маши сверкнули.

– Ну что ж, тогда пойдемте. Пассаж открыт!

У меня есть свой очень четкий алгоритм решения сложных проблем, от которого я стараюсь не отклоняться. Шаг первый: определить проблему. Шаг второй: оценить сложившуюся ситуацию. Шаг третий: сформулировать возможное решение. Шаг четвертый: воплотить это решение в жизнь. Шаг пятый (если возможно): получить вознаграждение.

В данном случае возможностей для пятого шага не предвиделось, зато первый шаг уже был определен. Кто-то пытался нагреть Скива на приличную сумму в надежде, что он заплатит или начнет безнадежно оправдываться перед лицом вполне «обоснованных» обвинений. Несмываемое пятно на репутации было самым меньшим из того, что в данной ситуации грозило Скиву. А вот вероятность того, что ему все-таки придется выплатить Пассажу немыслимую сумму и, возможно, даже пойти под суд по обвинению в мошенничестве, казалась вполне реальной. Мне оба варианта представлялись чудовищными и неприемлемыми. Деньги, конечно, всегда можно компенсировать, хотя, как ни прискорбно признать, мне тяжело расставаться даже с медным грошом. Если вы по-настоящему бережливы, нет нужды искать, где подзаработать деньжат. Они сами работают на вас и приносят вам прибыль.

А вот репутацию восстановить практически невозможно. На нашем уровне (парень находится в самом начале своей учебы на волшебника, а я в данное время лишен магических возможностей) то, что люди думают о тебе, ничуть не менее важно, чем то, чего ты достиг на самом деле. Более того, хорошая репутация в глазах окружающих может сослужить более полезную службу, нежели реальные достижения. Если распространится слух, что Скив – настоящий «кидала», никакие чудеса и свершения в будущем ему уже не помогут.

Шаг второй подразумевал анализ ситуации. И мы проследовали в Пассаж за огромной, лавинообразной толпой.

Едва мы переступили порог, нас сразу же оглушила грандиозная волна звуков. А я-то думал, что на Базаре шумно! Сквозь звуковой поток приходилось пробираться, как сквозь горную лавину. Мои уши, торчащие своеобразными треугольниками с обеих сторон головы и, как мне кажется, являющиеся одной из самых привлекательных особенностей моей внешности, гораздо более чувствительны, нежели уши тролля или пентюха.

Маша и Корреш непроизвольно сжались под чудовищным натиском шума. Мне он тоже был крайне неприятен, но я скорее соглашусь, чтобы меня обскоблили кухонным ножом, чем продемонстрирую свою слабость на публике. И только мысль о репутации закаленного и непреклонного исследователя удержала меня от того, чтобы тут же извлечь мой новенький И-Скакун и отлететь отсюда куда-нибудь подальше, в какой-нибудь миленький тихенький ураганчик, в котором можно было бы отдохнуть от этого кошмара.

– Может быть, уйдем? – прокричал Корреш.

– Держись, держись, дружище!

Плывя над нашими головами, Маша что-то нащупывала у себя на поясе. Внезапно шум уменьшился до вполне выносимого предела. Конечно, я продолжал слышать музыку, шаги и болтовню тысячи голосов, но впечатление, что у тебя в голове грохочет большая группа «тяжелого металла», явно прошло.

– Конус тишины, – объяснила Маша, указывая на треугольный золотистый талисман, свисающий с ленточки оранжевого шифона. – Купила за гроши, но он оказался очень полезным.

Я немного потряс головой, чтобы прийти в себя от возникшего контраста, и вынужден был согласиться с Машей. Облегчение от наступившей относительной тишины позволило мне немного трезвее и внимательнее оглядеть окружавшую местность.

Если поначалу я не мог поверить, что здесь можно оставить четверть миллиона золотых, то очень скоро переменил свое мнение. Пассаж напомнил мне Базар, но был гораздо чище, источал меньше разнообразных ароматов и в нем было прохладнее, гораздо прохладнее. Пока мы пробирались среди грандиозных орд покупателей, в основном женского пола, холодный ветерок время от времени обдувал мне шею. Огромное большинство посетителей казались чрезмерно возбужденными и озабоченными, а некоторые вызывали просто ужас: они бродили словно зомби, с темными кругами под глазами, их неудержимо притягивали к себе яркие огни множества мелких магазинчиков, размещенных здесь.

Я видел нескольких таких несчастных и на Базаре. Это шопоголики. Некоторые из них находились на последней стадии заболевания: судорожно трясущиеся руки сжимали холщовые сумки или сетки; бедняги уже не испытывали никакого удовольствия от того, чем занимались, но чувствовали лишь мучительную патологическую потребность в покупках. Где же их друзья? Разве могут настоящие друзья позволить другу запокупаться до смерти.

Перед нами простирался длинный проспект, по обе стороны плотно забитый магазинчиками, располагавшимися по вертикали галереями на три уровня вверх под сводчатой крышей, поддерживаемой толстыми резными балками, на которых сидели разнообразные птицы и прыгали ящерицы. Их щебет, воркование и чириканье вносили значительную лепту во всеобщую какофонию. Конца проспекту не было видно. Казалось, он уходил в бесконечность.

Картока мы нашли без особого труда. Сверху звучала бойкая мелодия в быстром темпе, с которой соревновались местные группы, и все это создавало оглушительный контрапункт с воплями и криками покупателей, лезших по головам друг друга только ради того, чтобы заполучить пестрые куртки и шали, которые, кажется, были здесь главным предметом спроса. Маша бросила на прилавок тоскующий взгляд, однако все-таки удержалась и прошла мимо.