– Как это? – не поняла она.

– Как я учуял. Да и двигаешься ты неуклюже. В общем, ладно. Не о том речь. Вот тебе мыло, вот это вместо полотенца, а это наденешь, когда отмоешься. Ручей сразу за соседними развалинами.

– Погоди, ты мне в ледяной воде мыться предлагаешь? – охнула она.

– Я моюсь, и, как видишь, жив. Так что или мойся, или шагай дальше. А то ты своим запахом уже всю берлогу мне провоняла.

– Ну, ты и садист, – покачала Таня головой. – Я же через минуту от холода загнусь.

– Нет проблем. Тогда шагай дальше, – ответил Никита, решительно отбирая у неё выданные вещи.

– Ладно, ладно. Помоюсь, – почти выкрикнула она, протягивая к нему связанные запястья. – Руки-то развяжи. Не буду же я со связанными руками мыться.

Понимая, что проиграл, Никита быстро распустил узел и, хозяйственно смотав верёвку, снова протянул ей отобранные вещи. Испустив тяжёлый вздох, девчонка с видом полной покорности судьбе поплелась искать ручей. Закрыв за ней дверь, Никита быстро осмотрелся и, метнувшись к полке с оружием, принялся быстро убирать всё так, чтобы стволы оказались подальше от шаловливых ручонок.

То, что рядом с ним вдруг оказалось существо женского пола, Никиту нисколько не приводило в благодушное состояние. Что называется, всякого повидали. А что касается умения убивать, так в этом деле женщины ни на волос не уступят мужчинам. Более того, если верить инструкторам, а верить им стоило, женщины предпочитают убивать, находясь в прямом контакте с жертвой.

Это значит, что если мужчина при малейшей возможности постарается увеличить дистанцию между собой и целью, то женщина сделает с точностью до наоборот. И дело здесь не во врождённой стервозности, а в психоэмоциональном аспекте. Эмоции жертвы многих из них попросту возбуждали. Так что иллюзий по поводу своей находки Никита не питал никаких.

По-хорошему, её с самого начала нужно было наладить в страну вечной охоты, но природное любопытство и долгое отсутствие человеческого общения заставили его сохранить ей жизнь. И вот теперь он судорожно пытался сообразить, что делать дальше. Верить ей Никита не мог, но и просто прогнать рука не поднималась.

Майор Хан, начальник отдела разведки пятой Кантонской армии КНР, сдёрнул с рук латексные перчатки и, отойдя от стола, снял с лица хирургическую маску. Осмотр найденного рядом с поселением трупа одного из солдат, стоявших ночью в карауле, снова ничего не дал. Все эксперты в один голос утверждали, все раны нанесены животным из породы кошачьих, но каким именно никто ответить не мог.

Вот уже третий год подряд все поселения, образовавшиеся на оккупированных территориях, подвергаются нападению странного существа. Единственное, что связывает эти нападения – жестокость и время. Каждое полнолуние солдаты подвергались нападению, и каждый раз не оставалось ни одного свидетеля, способного внятно рассказать, что это было.

Среди рядового состава уже начали активно бродить слухи об оборотнях, призраках и тому подобной нечисти. Но майор был человеком приземлённым и в подобные слухи никогда не верил. Хан отлично знал, что за каждым необъяснимым происшествием всегда стоял человек. Он и сам был причастен к нескольким событиям, которые вполне можно было отнести к разряду необъяснимых.

Поэтому найденный в стороне от периметра поселения труп он решил осмотреть лично. Больше всего в выводе о том, что виноват во всём этом человек, Хана убедил тот факт, что рядом с погибшими не обнаружили их оружия. Хотя, если внимательно посмотреть на раны, то первое впечатление вполне соответствует выводам экспертов. Плоть была разорвана клыками.

На рваные раны шей своих солдат Хан внимания не обращал. Будучи мастером тай-чи, он мог с ходу назвать с десяток предметов, которыми опытный боец мог нанести подобные ранения. Поэтому всё своё внимание он сосредоточил на теле последнего обглоданного солдата. Кивком головы дав разрешение подчинённым на захоронение тела, он вышел из здания больницы и, закурив, погрузился в размышления. Настораживал его и тот факт, что пущенные по следу нападавшего собаки довели проводников только до трупа.

Дальше они потеряли след, и все попытки проводников навести собак на след пропали даром. Такой эффект можно было добиться только при помощи человеческой химии. Значит, всё-таки человек. Но откуда тогда следы клыков на теле? Вывод напрашивался сам собой. Союз человека и животного. Но как тогда объяснить, что ни один эксперт не берётся идентифицировать этого зверя? И какого зверя можно так выдрессировать, чтобы он убивал солдат, не трогая обывателей?

К тому же ни на трупах, ни на месте обнаружения последнего несчастного не было обнаружено ни одного клочка шерсти. А этого просто не может быть. Любое животное, имеющее шерсть, просто обязано оставлять её в местах своего пребывания. Так распорядилась природа. Ведь таким образом любой хищник метит свои охотничьи угодья.

Из задумчивости майора вывело появление посыльного из штаба. То, что это посыльный, Хан понял, едва заметив повязку на рукаве солдата. Кривоногий, щуплый пехотинец, рысью подбежав к загадочному майору, лихо отдал честь и, чуть картавя, доложил:

– Господин майор, вас срочно вызывают на совещание штаба дивизии.

– Иду, – коротко ответил майор, внутренне поморщившись.

Ему всегда претили эти тупые посиделки с переливанием из пустого в порожнее. Нужно было отдать этим русским должное. У них есть много очень точных выражений для подобных занятий. Изучая русский язык, Хан понял это очень быстро и, увлёкшись, сумел овладеть им в совершенстве, избавившись даже от анекдотичного пришепетывания и присвистывания, свойственных практически всем азиатам.

Погасив сигарету, Хан нехотя направился в штаб. Сейчас его больше интересовал вопрос, кто осмелился нападать на солдат, а не тактика развития оккупированных территорий. Но как ни крути, а одно обязательно должно быть связано с другим. В этом майор не сомневался. После третьего нападения он провёл своё небольшое расследование и убедился, что до появления в этих местах новых поселений подобных эксцессов у местного населения не возникало.

Да, кто-то пропадал в тайге, кого-то убивали по пьяной лавочке или из ревности, но фактов людоедства не было. Но почему тогда только в полнолуние, и почему все нападения происходили в разных местах? Получив это задание, Хан долгое время считал его насмешкой над своими способностями, но, вникнув в суть проблемы, неожиданно понял, что, сумев найти нужные ответы, очень здорово поднимет свой престиж перед начальством.

Как оказалось, об эту загадку уже сломали зубы четверо его предшественников. Поторопившись с выводами, они доложили начальству, что проблема решена. И всё это только на основании убийства нескольких тигров и казни двух десятков несчастных, случайно подвернувшихся под руку. Узнав об этом, Хан решил не торопиться. Не требуя особых привилегий и средств, майор методично прорабатывал каждую возникшую версию.

Но сегодня у него не было даже версий. Только домыслы и догадки, говорить о которых на совещании ему совсем не хотелось. Нужны были твёрдые факты. А ещё лучше скальп того, кто осмелился столько времени терроризировать поселения. Но об этом пока можно было только мечтать. Пройдя мимо замершего, словно статуя, часового, Хан поднялся на второй этаж и, войдя в приёмную, сказал адъютанту, едва разжимая губы:

– Доложите командующему, что майор Хан просит разрешения присутствовать на совещании.

Он терпеть не мог этого холёного, женоподобного лейтенанта, с его жеманными манерами, больше подходившими какому-нибудь изнеженному европейцу, чем настоящему китайцу и солдату. Лейтенант отвечал ему не менее тёплыми чувствами, но начальник отдела разведки слишком значимая для него величина. Поэтому ему оставалось только скрипеть зубами от злости и делать за спиной майора неприличные жесты.

Вот и сейчас, не спеша поднявшись, лейтенант одёрнул китель и медленно, словно на прогулке, подошёл к высокой резной двери. Поговаривали, что эту дверь генерал вывез из одного пришедшего в упадок храма, приказав установить её на входе в свой кабинет. Впрочем, Хан отлично знал, откуда она взялась, но делиться своими знаниями с другими не спешил.