Вскочил и подбежал к стене где весело маленькое зеркальце, большие зеркала в этом доме табу!

Уставился в отражение и с отвращением отвернулся.

Там ненависть к себе, что не контролирую себя, что вот так просто эта девчонка может вывести меня из себя, что из-за неё делаю просто наиглупейшие поступки, что не могу выкинуть её из головы уже который месяц, что когда коснулся в первый раз её тело то погиб, просто сошел с ума и пути назад уже нет было. Нет возврата, только вперед, глубже в кроличью нору, и чем дальше тем больше я буду видеть в её глазах ненависть и отвращение.

Эта дурацкая боль в груди, боль отчаяния, боль отверженного… Опять отвержен, опять уродец забывает кто он. Неужели те взгляды что бросают на него женщины не показывает ему КТО он на самом деле? Видимо нет, видимо плохая память, видимо ещё теплица надежда в этом изуродованном теле, надежда…как тогда, двадцать лет назад, когда очнулся и закричал увидев себя в зеркале, когда не мог пошевелить ногами и руками и только и делал что рыдал на груди у матери. Рыдал когда узнал что отца больше нет, рыдал когда открылось истинное лицо той кого он любил всю жизнь, та что не хотела выходить замуж за калеку, которая даже не дала ему шанс, не дала ему время, сбежала едва поняв что больше в этом браке ей нет перспектив и никто не посмел её осудить. Ни одна мать ни отдаст свою девочку за инвалида, урода, пусть даже не по его вине, но теперь он прикован к постели и какой смысл в нем, тратить на него время? Она мечтала жить в Иерусалиме, в большом городе, мечтала, что заберем её из этого села и покажу ей настоящую жизнь, а вместо этого сам застрял здесь с матерью и не планировал никуда уезжать. Зачем посвящать свою жизнь инвалиду и навсегда застрять в глухомани?!

Да после долгих лет тренировок и лечения я таки встал, я хожу, бегаю, но я на таблетках, нога всё ещё болит, а изуродованная морда так никуда и не исчезла.

Только я подумал про ногу, как колено болезненно заныло, боль была настолько сильной что я еле двигаясь дополз до кровати и плюхнулся на неё.

В тумбочке был ещё один пузырек с таблетками, на этот раз превысил дозу в три раза. На нормального человека такие таблетки и такая дозировка могли подействовать намного более летально, для меня же — это были лишь легкие болеутоляющие. Видимо организм был настолько ими пропитан, что я уже не воспринимал обычные таблетки и толком не мог заснуть без дозы сильного снотворного.

Все те дни, что я был в Иерусалиме и следил за Микаэлем и его дочерью я не спал. Пытался понять, рассчитать — какой момент самый лучший, но график Микаэля был просто неконтролируемый, он возвращался домой то посередине дня, то практически в полночь и каждый раз он приезжал со своей дочерью…

Ибрагим узнал Микаэля и сообщил мне, что он наконец-то в городе. Естественно тот не обратил внимание на Ибрагима и не вспомнил его, хоть и видел много раз у нас в гостях когда мы ещё всей семьей жили в Иерусалиме, не узнал моего кузена.

Я тут же отправился в город и был готов не теряя ни минуты, задушить поганца и забрать то, что принадлежала моему отцу и что их грязная семейка украла у нас, но все планы мне спутала девчонка.

Помню этот момент очень четко, стою около кафе, уже почти вечер, много туристов, как только начинают говорить на русском Ибрагим зовет Илану…Она улыбается клиентам, на ней белая обычная рубашка с закатанными рукавами и бежевая юбочка. Каштановые волосы собраны в хвост, глаза искрят, загорелая кожа блестит под светом ламп и заката. Я знал кто она, знал что на меня она даже не взглянет, но меня просто повело от её красоты и легкости.

Стоял как дурак до закрытия и слушал, смотрел, вдыхал её. Странно, что никто не обратил на меня внимание, ведь простоял я там часов шесть точно и когда она вышла на встречу подъехавшему Микаэлю я так испугался что она увидит меня что спрятался за угол здания и тяжело задышал.

В близи она оказалась ещё более красивей и я не знал, что мне теперь делать?

Несколько дней я приходил и смотрел на неё, сталкер, тупой уродец, чего я ждал? На эти дни я забыл об Микаэле, о своем плане, я просто любовался ею. Я не собирался с ней знакомится, с моей рожей не мог даже зайти в кафе чтобы не перепугать половину посетителей, смотрел и строил планы, знал что они несбыточны, но все же… В тот вечер я смог выследить Микаэля намного раньше чем он отправился за дочерью. У него была встреча в старом городе и он обогнул кафе Иланы, взял совершенно новый маршрут, однако также в сторону своего дома. Тогда я и решил, либо сейчас, либо никогда. Я знал что Илана в кафе и Микаэль будет один, Ибрагим не отпустит её одну домой…но, мои планы нарушала сама девчонка.

Я не мог упустить такой момент, я слаб, я предпочел ЕЁ, своей мести. Я одергивал себя, что она того не стоит, но внутренний голос эхом давал ответ- стоит! И я пустил все на самотек. Решил что заберу её, что моя будет, не знаю на сколько, но она будет моя!

Очнулся от стука в дверь. Сначала не понял где я. Протер глаза и уставился в темноту.

— Касим, сынок, ты там?

Я с трудом поднялся с кровати. Видимо отключился так как, в комнате было темно и мне даже показалось что увидел в окнах несколько звезд.

Проковылял до двери и впустил мать.

— Наконец-то ты дома сыночек, я так ждала тебя.

Мама, любимая мама, божий одуванчик, чем она заслужила такую жизнь? Муж погиб, сын урод который до конца своих дней будет мозолить ей глаза, ещё и застряла в этой глуши и работает за десятерых, мне до слез было жалко мою любимую маму…

Я нагнулся к ней чтобы получить порцию своих привычных поцелуев по щекам и глазам. Мне показалось что с нашей последней встречи она стала ещё ниже. Посмотрел ей в глаза и в очередной раз увидел как они похожи на мои, но при этом её светились добром и лаской, а мои пылали ненавистью и обидой.

— Я только вернулась от Джамили, к ней приехали родственники из Чечни. Я не знала что ты уже дома, я бы ждала тебя, ты наверное очень голоден?

— Немного, да, я бы поел мама, спасибо.

— Отлично, тогда пойдем на кухню, я разогрею тебе мясо и рис.

— Пойдем.

Обнял её и поцеловал. Только сейчас понял как я скучал по ней, по моему зеленоглазому ангелу. Сейчас её голова была покрыта не только платком, но и серебренными прядями, а когда-то я любил нюхать её огненные рыжие волосы и ворчать на Аллаха, что не дал мне таких же.

Я дернулась после оглушительного звука закрывающейся двери.

Показалось, что дом сейчас рухнет и это было бы отличным концом моей жизни.

Теперь я действительно чувствовала себя его рабой, потому что не могла контролировать свою жизнь и свое тело.

Закрыла лицо руками и повернулась к каменной стенке. Притянула ноги к груди и тихо заплакала.

Видимо то, сколько слез я пролила отключили меня на пару часов, потому что когда проснулась солнце уже не светило в окно. Я была в полнейшей темноте и не знала, что же мне делать?

Привыкнув к темноте, начала шарить руками по стенам, где-то же здесь должен быть выключатель?

Наконец, возле двери, я нашла небольшой язычок и комнату залил тусклый, желтый свет. На потолке висела одинокая лампочка без плафона. Наконец я осмотрелась, попыталась понять, где же в итоге я оказалась.

Действительно, это была очень маленькая комната, в ней буквально помещалось лишь пару вещей. Одноместная старая кровать, шкаф, и тумбочка, правда достаточно высокая, я видела подобную у моей бабушки на даче.

Тумба была пуста, а вот шкаф меня удивил, там хранились закрутки, абсолютно разного содержания. Шкаф был просто усеян банками с соленьями, варенья, и даже мне кажется там были банки с арбузам. Кто-то очень увлекается или увлекался закрутками, возможно это та таинственная Латифа о который я слышала на базаре.

При одной только подозрительной мысли, что я ревную это чудовище, меня перекосило. Нет, никогда, может мое тело и постоянно предает меня, но не мой мозг и не моя душа!