Голос Тильгенмайера погрузил в транс и меня. Пытаясь вернуться в прежнее состояние ясного ума, я заметила юркнувшую в кусты черную шкурку Себастьяна. Она убегал так быстро, будто завидел какое-то жуткое животное, готовое сожрать его на месте. Ну, или ту пресловутую собаку, напугавшую его еще утром. Но время шло, и пора было отвечать на вопрос учителя.

— Я не знаю. Лиджев, я не знаю, кто мой Бог-Покровитель. Разве это важно?

— Девочка моя, кажется, ты еще не поняла, — покачал головой Друид, — Что ж, кажется, в Чертоге не определили какой у тебя Бог-Покровитель, а значит этим придется заняться мне. Это важно хотя бы потому, что ни Митара, ни Круг не признают никаких иных Богов-Покровителей кроме триединых благих Богинь. Вера в любого другого бога в Асмариане — есть ересь и сурово наказывается.

— Как в случае с поклонением Далле? — так вот в чем причина такого жестокого отношения Аксельрода к этим «еретикам». — А как же статуя Ксалтара у нас во дворе? И как могли наши Боги сотворить все сущее, когда существуют еще какие-то боги?

— Ему здесь никто не молится. А ассоциация его с Богом морских пучин всего лишь фантазия Тонии, — хитро улыбнувшись, Тильгенмайер проигнорировал мой последний вопрос, встал со своего места и направился к выходу из садика, на ходу заявляя, — Ну, пойдем, Минати. Настало время финального испытания.

Что мне оставалось делать? Да, я просто потрусила следом за ним.

Снова бесконечные темные коридоры Дома Круга, которые привели нас в один из самых дальних закоулков первого этажа. Рядом с большими двустворчатыми дверями стоял всего один охранник, удалившийся, едва нас завидев. Тильгенмайер толкнул обе двери, и я оказалась моментально ослеплена невероятно ярким белоснежным светом, льющимся из залы. Войдя внутрь и чуть привыкнув, я разглядела бесконечный ряд окон, занимающих все стены пустой белой комнаты. Только в самом центре находился невысокий каменный постамент. Друид подвел меня к нему, помог подняться и спросил:

— Только открытое сердце способно признать Небесного Покровителя. Бог-Покровитель дарует магу силу. В Асмариане маг должен создать статую своего Покровителя, чтобы потом она украшала наш город. Что ты предпочитаешь? Какой материал выберешь?

С удовольствием Тильгенмайер заглядывал в мое ошарашенное лицо и улыбался. Он вообще очень часто улыбался. А мне было чему удивляться. Потому что мне только что предложили создать скульптуру богини Митары. Просто взять и магическим способом создать скульптуру богини, в которую я не верю и которую никогда в жизни не видела! Как это вообще возможно?

— Минати, ты сегодня очень долго и туго соображаешь. Все еще последствия бессонницы?

— Нет-нет, все в порядке… Знаете, Тильгенмайер, пусть это будет лед, он мне привычнее… — нашлась я, от смущения и потрясения потирая шею.

— Отлично! Ледяная скульптура Богини! Такого у нас еще не было! — и, хлопнув в ладоши, он создал необъятный ледяной блок высотой больше меня. — Сделай это! Создай нам скульптуру! Яви нам лик Богини!

Невероятно… Я никогда в жизни, даже в детстве, не брала в руки кисти и краски, а тут мне предлагают создать скульптуру! Магией! Так, Минати, успокойся и не нервничай. Ты уже видела изображения Митары, что тебе стоит взмахнуть руками и выпустить заклинание, которое заставит лед принять форму богини? Что в этом сложного?

Рассуждая так сама с собой, я долго разглядывала идеально-прозрачный столб льда, примериваясь и прикидывая с какой стороны к нему подойти. Вздохнув и закрыв глаза, я представила себе скульптуру, стоящую в голубой гостиной. Она красивая, у нее… Ммм, длинные струящиеся волосы, плавные изгибы плеч, летящее легкое платье… Все, хватит ждать! И не размыкая век, я коснулась льда и запустила поток энергии. Обычной ледяной энергии, которая всегда незримо искрилась где-то между пальцами. Я даже слов никаких не произнесла… Чуть-чуть приоткрыв один глаз я посмотрела на Друида. А тот стоял совершенно неудивленный и взирал на меня.

— Ну что ж, мало у кого получается с первого раза. Чем ты вдохновлялась?

Смотреть было не на что. Постамент у нас под ногами был усыпан ледяными осколками. Создать статую не получилось, куб просто развалился от магии.

— Я вдохновлялась статуей Митары, которая стояла в зале для Совета…

— Минати, вот что я хочу тебе сказать, — Тильгенмайер посерьезнел и, глядя мне прямо в глаза, с нажимом произнес. — Это очень важное испытание. От его результатов будут зависеть наши дальнейшие занятия. Поэтому тебе все-таки придется создать скульптуру, чего бы это ни стоило, и сколько бы времени это не заняло. До тех пор, пока она не будет готова, твое обучение не сможет состояться в полной мере. Дальнейший план таков — весь день ты занимаешься здесь, а вечером после ужина приходишь в зимний садик нашей дорогой Тонии Эстеллы, для восстановления сил и беседы. Запомнила? Удачи!

После его взмаха осколки исчезли и на постаменте образовалась новая ледяная глыба. Учитель вышел, осторожно прикрыв за собой дверь и оставив меня одну в пустой белоснежной мастерской. Теперь тут были только я, лед и мое отчаяние, твердившее, что, не поверив в бога, невозможно создать его скульптуру.

* * *

22 ку́бат 3360 год Друидского календаря. Асмариан. Дом Круга. Вечер

— Понимаешь, Минати, это была женская слабость! Я совсем не хотела бросать тебя там одну! Я честно-честно потом вернулась обратно, чтобы храбро взять всю вину на себя, но вас уже не было…

День с утра не задался. Начавшись дрожащими от недостатка сна ресницами, закончиться он решил дрожащими от усталости руками. Я никогда столько не колдовала, никогда не прикладывала столько магических усилий, чтобы они отразились полным изнеможением. Казалось, что теперь у меня не получится создать ни единой крохотной снежинки.

— Ты же простишь меня? Ведь такие как я — один раз в жизни встречаются! Ты не можешь на меня долго дуться… А хочешь… Хочешь я тебе что-нибудь расскажу интересное? Тебе же понравилось слушать про меня и про Тиффалей?

Но истощенность не стала самой большой проблемой вечера. Ей оказалась Лелей, которая пришла в оранжерею, где я отдыхала перед занятием с Тильгенмайером. С ее слов я поняла, что она очень сильно извиняется за свой побег, и что уже весь Дом знает о данном мне задании, а также о том, что я с чувством его провалила. Они хором ругали Чертог, который совсем не учит магии. И, из-за которого самому Главе Круга теперь приходится брать меня в свои руки.

— Я не в обиде на тебя, Лелей, — пробормотала я, выдавив очень усталую улыбку. Девушка взвизгнула, схватила меня за руки и начала трясти, в глазах ее засветились искорки.

— Ты самая, самая, пресамая настоящая подруга! Бо́лума [2: Бо́лума — старшая сестра (тифф.)]! — и приложив мою ладонь к своей щеке, Лелей совершенно расцвела.

Оранжерея, или, как у нас, в Империи, говорили — «зимний сад», располагалась на первом этаже Дома Круга в левом крыле. В самом центре ее находился небольшой фонтанчик белого камня, украшенный с четырех сторон головами скалящихся львов. От него отходили выстланные южными коврами красные дорожки. Они петляли, петляли меж кадок и кадушек с самыми фантастическими и диковинными деревьями, что мне только доводилось видеть, названий многих из них я не знала. Душистые цветы и сочные плоды благоухали так нежно и терпко, что даже по выходу из помещения, волосы какое-то время источали сладкие ароматы. Вьющиеся лозовые розы оплетали деревянные скамеечки, рассчитанные для уютного сидения двоих. Они склоняли свои мягкие головки и почти касались пышной копны темных волос Лелей, которая никак не могла перестать болтать.

— Мне нравится тут бывать, несмотря на то что лиджи Тония меня недолюбливает! — хихикнула тиффалейка, наклонившись ко мне поближе. — Ей и сейчас не нравится, что я сижу и болтаю с тобой!

Я проследила за направлением ее взгляда, отметив, что лиджи Хирис Медикори никогда не покидает Тонию Эстеллу. Даже тут, в садике они отщипывают засохшие листья и поливают отливающие синим папоротники вместе. Лицо Друидки выражало полное удовлетворение от проделываемой работы и расслабленность — ей нравилось копаться в земле, чувствовать всю силу жизни. Иногда Тония шептала какое-то заклинание и яркие бутоны становились краше, коричневые пятнышки пропадали с листьев и растения набирали силу. Молчаливая Хирис в нужный момент подавала своей лиджи ножницы и лейки и оставалась ее послушной тенью.