Покачиваясь с пятки на мысок, Майло размышлял. И, видимо, почувствовал, что за ним следят. Черные глаза на загорелом лице, украшенном легкой небритостью. Он без труда вычислил наблюдателя. Черные глаза и бездонный океан тьмы — никогда не узнаешь наверняка, о чем он думает. Кивнул, приветствуя. От макушки до пяток обдало жаром, какого я в жизни никогда не испытывала. Сбежала, не отвечая…

В каморке меня действительно ждала записка. И коробка.

Из записки я поняла, что третьей частью праздника является грандиозный весенний бал, и я должна на нем присутствовать, так как там будут все Члены Круга, с которыми мне необходимо познакомиться. Это было, пожалуй, самым неожиданным, ведь о бале нигде, ни в каких книгах не упоминалось.

В коробке лежал костюм. В бархатном футляре рядом — легкая золотистая маска. Бал-маскарад.

* * *

15 Синара́н 1038 год со дня основания Империи или 20 ку́бат 3360 год Друидского календаря. Асмариан. Вечер

Я никогда не носила вещей такой тонкой работы и не видела, как их носят другие. Эти дикари-друиды умудрились создать красоту из самых простых тканей, используя для украшения лишь цветы и неброские камни. И вот передо мной на соседнем кресле лежал шедевр портного искусства — легкое газовое платье лавандового цвета без рукавов и всякой поддержки в плечах. Держаться оно, наверное, будет на «честном слове». К нему прилагался широкий черный поясок и такая же бархотка — милая и простая. А вот открытые босоножки на высоком каблуке вызвали целую лавину счастья, не в последнюю очередь из-за мысли о том, что туфли здесь носят вполне в моем вкусе. Как же все-таки хорошо, что мне не бывает холодно, и от ношения летней обуви зимой меня останавливают только снег и грязь! С прической все было просто — сооружу какой-нибудь элегантный пучок и украшу парой цветков из вазы, там как раз стояли какие-то нужного цвета.

Сами сборы оказались не такими тяжелыми, как мне рисовало воображение. Крючок сюда, узелок здесь, завязать, застегнуть, оборвать длинные стебли, оставив одни бутоны, — и, вуаля, все готово! Даже столь открытое платье сидело крепко и уверенно, как сшитое на заказ прямо по моим меркам, конечно, абсурд. Лишь ажурную золотистую маску я долго вертела в руках и не могла решиться примерить… Она казалась символом — наденешь ее и окончательно вступишь в игру, отказаться от которой уже не сможешь.

И пока я размышляла над тонкостями шпионских игр, в комнату тихо нагрянул Аксельрод. С присущей ему насмешкой в голосе с порога поинтересовался, все ли мне подошло.

— Это поразительно, но да! Как я выгляжу? — я обернулась, приложив маску к глазам, так и не надевая.

— Очаровательно! — сарказма хоть отбавляй, но мне хотелось ему поверить. Признаться, мне казалось, что сегодня я смогу покорить кого угодно. Хоть самого Императора, взбреди ему в голову такая странная фантазия, как посещение бала в честь Бахад Мунташей. Однако такие мысли показались мне больно уж кощунственными (ну нельзя в адрес Императора так думать) и я их быстренько отмела.

А вот Друид к балу подготовился плохо. Всего лишь сменил свой повседневный белый тюрбан с красным камнем на белый тюрбан с крупным белым камнем. Отчего он так усердно прячет голову в тюрбан? У него там прячется мозговой червь или банальная лысина? Маски, казавшейся мне непременным атрибутом маскарада, на Аксельроде вообще не оказалось. На мой немой вопрос он, поджав губы, ответил так:

— Членам Круга разрешается являться на бал без маски. Что ж, сегодня вечером я представлю тебя Кругу, расскажу твою грустную историю и испрошу разрешения обучать тебя…

— То есть это можете быть и не вы? — меня посетило удивление, сменившееся замешательством. А ведь раньше я и не думала, что такая возможность существует, а ведь ситуация вполне житейская… И холодный голос разума сразу затвердил, что я еще слишком неопытна в общении с настоящими Друидами и могу ненароком выдать себя и всю нашу таинственную «миссию». Нет, Аксельрод наверняка избежит любых наказаний, скажет, что он тут вообще не причем и взятки с него гладки. От этого старого змея можно ожидать и такого. Он и сам не раз заявлял, что я буду спасать себя сама. И тогда мне придется испытать на себе весь гнев обозленных на полсвета Друидов и их паствы. Брр, нет, лучше не думать об этом. Все уладится!

— Ладно, хватит копаться, пойдем! Я вечно из-за тебя опаздываю, — внезапно забурчал Аксельрод и шумно направился к лестнице.

Поднявшись на земную поверхность, освещенную теплым закатным солнцем, сразу за старинной аркой я увидела рядом с Друидом наших лошадок.

— Но как же так? — расстроилась я. — От езды на лошади платье ужасно испортится!

— Не испортится, материал магически защищен. Давай быстрее, — отвечал Друид, уже взобравшийся на своего черного жеребца.

Платье было очень жалко… Я переводила взгляд с Салмы на лавандовое чудо и искренне страдала. Об неудобное седло можно запросто изорвать на лоскутки легкое газовое платье. Даже простая попытка встать на стремя могла обернуться провалом. И я никак не решалась. Больное воображение рисовало развалившийся на части костюм, посыпавшиеся из прически цветы, погнутую маску…Ну нельзя же заявляться на первый в жизни настоящий бал в таком виде!

Из-за деревьев раздался невнятный, но очень гневный окрик Аксельрода. Взглянув в добрые глаза белоснежной лошадки, я со всей аккуратностью и, почти не помня себя, запрыгнула в дамское седло. Тщательно осмотрелась — никаких зацепок вроде не появилось. Салма немного нервничала — мое состояние передалось ей. Не бойся, родная, ну, вперед!

Друида я нагнала у самого входа в Храмовый комплекс. Несмотря на все возмущения и угрозы оставить меня добираться в одиночестве, он все же ждал. Угрюмый взгляд, полный недовольства, знак следовать за ним и пришпоренный конь. И не успела я очнуться, как Аксельрод уже скрывался за поворотом. Ох, теперь придется еще и в скачках поучаствовать!

Я настигла его рядом с узким мостиком, когда Аксельроду пришлось пропустить целую вереницу всадников. Друид глубоко дышал и испепелял взглядом каждого медленного болтающегося туриста, в общем, был на взводе. Но молчал, то ли не желая терять лицо, то ли считая данных наездников людьми третьего сорта, недостойными его гнева или милости. Как только дорога освободилась, мы молниями помчались дальше.

Подставляя лицо встречному ветру, я представляла, как может выглядеть бал у Друидов. Хотя, раньше я на балах ни разу не была, поэтому отличить его от любого другого вряд ли смогла бы. Но ведь все девчонки, начитавшиеся в детстве красивых сказок, мечтают попасть на бал! Танцевать всю ночь напролет, любоваться искусными фейерверками, испробовать дивных заморских закусок — да-да, вот этот синий фрукт нарежьте, пожалуйста, — и найти своего принца. И уже танцевать всю ночь с ним, утонуть в его глазах и объятиях, услышать томное, робкое признание… А внутренний голос, подозрительно похожий на голос несносного Себастьяна, вторил — найти себе много лишних забот, вспомнить хотя бы один танец, не опозориться, не напиться, не выдать себя одним неаккуратным словом или жестом. Я даже мотнула головой, прогоняя неприятные мысли, Себу, совесть, словом, всех, кто мог испортить зарождающийся вечер, отчего чуть не свалилась с лошади. Судорожно ухватившись за поводья, решила, что благоразумнее будет смотреть под ноги и сосредоточиться на дороге. Мало ли — не сама упаду, так задавлю кого-нибудь.

Оглядевшись по сторонам, я заметила, что мы покинули пределы Храмового района и вновь попали в Торговый. И хотя солнце клонилось к закату, а день — к концу, район продолжал оставаться одним из самых оживленных местечек города. И я смотрела во все глаза на бойкую торговлю, довольных, раздраженных и несчастных покупателей, на прилавки, растянувшиеся до горизонта и гомон, гомон! Желающие могли приобрести себе все, что душе угодно и необременительно для кошелька — от кондитерских изделий (запах шоколадного пирожного я учуяла, наверное, за два квартала от лавки) до смертоносных ядов и острых, как бритва, клинков. Центральный бульвар острова, к которому выходили частые узенькие улочки, сиял чистотой и опрятностью — как юнец, тщательно причесавшийся и приосанившийся. Полоса небольших фонтанчиков и голых деревьев, составляли гармоничный ансамбль, и стали отдыхом для глаз, после буйства красок, в котором тонул Храм. Вновь посетила мысль — сочная листва и цветущие сады Храмового района немного не совпадали с картиной ранней весны в Районе Торговом. Все же, Природа должна быть красивой всегда. Особенно в своем святом месте. Особенно в день своего воскрешения. И, думаю, это близко к правде. Или Друиды хотят, чтобы все так думали.