— Твою ж мать, ещё и «Ксенофилия»[2]!.. — ошарашенно прошептал Шедоу, запрокинув голову.
— Всё было хорошо несколько лет, а потом началась война. Меня пригласили работать в ДМД, в то время как Бон-Бон стала агентом контрразведки, и мы с тех пор почти не видели друг друга. Опережаю неизбежный вопрос: нет, у нас с ней не было отношений, это всё грязные фейки, которые распространяли мои недоброжелатели в Департаменте, чтобы дискредитировать мои антропологические исследования. Да-да, не все спокойно относились к тому, чем я занималась. Да и я… — на лице единорожки возникла гримаса отвращения, — больше не хочу это вспоминать. Ведь именно я, по большому счёту, и погубила Эквестрию.
— Ты⁈ — нахмурился Соник. — Но как?..
— Атомные бомбы, ёжик! То, что было создано в мире людей, неизбежно пришло на Эквус, когда началась война и в какой-то момент стали появляться идеи об «оружии последнего дня», которое обеспечило бы полную и окончательную победу одной угрозой своего применения. И я, — кибергуль задрала подбородок, — стала местным Эйнштейном, подавшим идею, которая сожгла мир.
— Ну хотя бы не Оппенгеймером, — хмыкнул Шедоу.
— Да лучше бы я была Оппенгеймером! — взорвалась Лира и вновь принялась мерить шагами зал. Стальные ноги гулко стучали по полу. — Ведь тогда у меня был бы прямая причина сдохнуть, чтобы хотя бы сделать вид, что искупаю вину, которую невозможно искупить! А так я как будто бы не совершила ничего, и меня даже не мог бы никто упрекнуть — ноя́, я-то всё помню!
Она остановилась. Растрёпанные бело-зелёные пряди закрыли её лицо — и сквозь гриву пробивался лишь свет её красного киберглаза.
— Именно я, если вдуматься, виновата в том, что на Эквусе появились мегазаклинания. Не Голденблад — он только передал мою идею в Министерство мира, не Флаттершай — она просто разработала их и передала зебрам, не Луна, под чьим носом с полуслепого одобрения всё это совершалось. А я.
Флаттершай была глупой и наивной кобылкой; она думала, что сможет изменить ход войны своей добротой. Но она ошибалась. Доброта не может спасти мир. Она способна лишь привести его к гибели.
И поэтому, — Лира злобно оскалилась, — я стала искать изначальный источник этой «доброты». Того, на кого можно свалить вину. И отплатить ему собственной добротой.
— Но… как ты попадала на Землю? — спросил Скайблум. — У тебя же не было портальных колец, как у них…
— Заклинание. Поначалу меня перемещала Селестия, но потом, когда я стала контактировать с миром людей на постоянной основе, принцесса оставила мне нужную матрицу — так сказать, сэмпл, который я могла многократно использовать.
И вот что я однажды заметила… — Она вскинула голову и посмотрела в камеру, будто бы прямо в глаза Космик и остальным, прикованным на той стороне. — Время на Земле словно начало замедляться. В то время как здесь оно бежало всё быстрее и быстрее.
Поначалу я не придала этому значения, да и потом не могла понять, почему так происходит. А мои исследования, как я теперь понимаю, по-настоящему тогда никого не интересовали. А любую проблему, которую неясно, можно ли вообще решить, обычно предпочитают спихнуть подальше. И поэтому я была оставлена с этим фактом один на один.
А затем, — Лира снова сверкнула глазом, — упали бомбы. И время сорвалось с цепи.
— В смысле? — не понял Наклз.
Это было первым, что ехидна сказал за весь разговор.
— А в прямом. Оно сразу ускорилось (я потом пыталась вычислить насколько, у меня вышло — в десятки раз) — и до сих пор продолжает ускоряться. Но это ещё не самое странное. Иногда, перемещаясь на Землю, я попадала в более ранний момент времени, чем в прошлый раз!
— Это как? — Наклз нахмурился.
— Да, действительно, как такое возможно? — спросил Скайблум.
— Вот и я не могла понять — как, — ответила Лира. — Но потом до меня дошла одна маленькая, но вместе с тем очень важная истина. Эквестрии не существует.
У Космик возникло стойкое ощущение дежавю. Точно так же она сама узнавала от Соника и Тейлза подобные откровения о её вселенной. Шокирующие только с первого раза. Теперь же внутри земнопони ничто не дрогнуло. Как если бы ей рассказали анекдот, который она уже слышала.
— … Не существует именно на уровне, где живут люди, — продолжала тем временем Лира. — В таких мирах, как наш, то есть более низкого, подчинённого уровня, время пластично по отношению к вышестоящим. Поэтому, когда им стало нужно, здесь в один миг для них пролетели века. Мы успели заразиться лихорадкой войны, погибнуть, будучи взорванными — сожжёнными заживо!.. и пережить двести лет отвратительного посмертия.
— Им? — переспросил Наклз.
— Людям. Они падки на подобные выдумки.
Единорожка вновь принялась ходить по залу.
— Вся Эквестрия, весь наш мир — это одна большая выдумка. И ты тоже, — обернулась она к камере, видимо обращаясь к Наклзу, — и все они, каждый из них! Более того — вы считаете вымышленными пони, в то время как сами даже не подозреваете, что тоже являетесь персонажами! Причём не менее знаменитыми, чем мы!..
Лира захохотала. Её смех жутким эхом разнёсся по залу — и, искажённый микрофоном, вонзился в уши пришельцев и пони.
Отсмеявшись, кибергуль продолжила:
— Больше всего во вселенной я признательна одному человеку… женщине… по имени Лорен Фауст. Она дала нашему миру существовать в том виде, в каком он был двести лет назад, до начала войны. — Вдруг Лира стиснула зубы. — И больше всего я ненавижу другую… прячущуюся под уродливым псевдонимом… за то, что она сделала с Эквестрией. Она разрушила нашу страну, уничтожила наши надежды, убила большинство из нас и обрекла на страдания остальных — вот уже десяток поколений пони и всех других видов. И многие на Земле её поддержали и также принялись за работу. Убивая нас в своих извращённых фантазиях снова и снова, всё новыми и новыми способами.
— Ты говоришь о Kkat? — спросил Шедоу. — Выходит, всё дело в ней?
— Не только. — Голос Лиры спустился до шёпота. — Мои родители… мои человеческие родители… они…
Она зажмурилась и сжала зубы ещё крепче. Будь она жива, она бы, наверное, плакала.
— Они погибли… во время беспорядков в 2020-м… К ним ворвались в дом и просто… застрелили их! Мрази, как же я ненавижу… Я узнала об этом, когда здесь после падения бомб прошло пятнадцать грёбаных лет. И с тех пор я и вынашивала свой план. Мир людей недостоин существовать наравне с нашим.
— И за это ты хочешь уничтожить их мир? Сделать так, чтобы биг-бадабум произошёл и у них? — спросил Соник.
— Судя по последним дошедшим до меня новостям о том, что у них там творится, они могут справиться с этим и сами. Я же хочу сделать так, чтобы их мира не стало совсем: ни в настоящем, ни в прошлом, ни в будущем. Как будто бы их вселенную не создавали.
— И как ты планируешь сделать это, имея при себе лишь «обычную» машину времени? — поинтересовался с усмешкой Наклз.
— Поправочка, — подняла единорожка указательный палец, — она была обычной. И это как раз то, чем я и занималась здесь все эти годы. Я просто… — Лира начала истерично смеяться, — заменила… матрицу!
Она расхохоталась от переполнявшего её триумфа.
— У меня тут… было мно-ого времени… для изысканий… Наверное… я даже… стала искуснее в магии, чем сама Твайлайт Спаркл!..
Я создала… новое заклинание… которое… должно просто… стереть сам факт существования этой планеты из информационного поля вселенной!
Правда… — немного успокоившись, добавила кибергуль, — это потребует настолько больше энергии, чем перемещение во времени даже на миллион лет, что я даже таких чисел не знаю! Вот почему, — она вновь ухмыльнулась, — я и искала всё это время поистине абсолютный источник энергии. Я создала за долгие годы целую сеть работающих на меня торговцев из гулей, которым я вшила киберусиления с механизмом контроля. Любые странные вещи, оказывающиеся в продаже на просторах Пустоши, попадали ко мне. Но ничто из этого не могло мне помочь. Это был просто мусор, имеющий разве что историческую ценность. То есть — никакую.
