Кристофер улыбнулся – приятный вкус победы.

– Вот, я вижу твою улыбку! Признай: идея-то отличная!

– Я скорее напишу вторую часть того «дерьма», что ты читал, чем это.

– Черт возьми, всегда ты так! – воскликнул Андрей. – Всегда! Все идеи, кроме собственных, ты ни во что не ставишь. Почему?

– Потому что они избитые, банальные, пресные, заурядные, заезженные, затасканные, шаблонные, трафаретные, тривиальные…

– Я тебя понял, спасибо. Все идиоты, а ты у нас единственный здравомыслящий человек!

Настало минутное молчание. Такое иногда случалось в разговорах этих двоих. Периодически от напряжения в их диалогах температура в комнате повышалась, а в воздухе витало желание убивать. Чаще, конечно же, исходило оно от писателя.

Кристофер считал себя эталоном спокойствия и рациональности, но среди друзей ходили анекдоты о его вспыльчивости. Однажды он унизил знакомого при гостях, когда тот случайно сдвинул идеально расположенный ковер писателя. Неудивительно, что друзья плавно перетекали из категории «лучший» в категорию «бывший». Удивительно, что Андрей терпел Кристофера все эти годы, еще с тех времен, когда они познакомились в подвале факультета журналистики МГУ.

В подвале они тогда оказались против собственной воли. Им пригрозили неудом по физкультуре, если они не пройдут пятиборье от лица факультетов. Андрей тогда еще не был толстым, а Кристофер… он всегда был высокомерным говнюком. Вот они и встретились на цокольном этаже, в тире, на последнем этапе соревнования. И то ли из-за того, что ни один из них ни разу не попал в мишень, то ли из-за шутки Андрея, что в жизни важно попадать вовсе не в мишень, то ли из-за их любви к историям, они сдружились.

Их отношения порой напоминали Макса Перкинса и Томаса Вульфа: успешный редактор с чутьем и эксцентричный писатель. Хотя Кристофер больше предпочитал формат отношений Рассказчика и Тайлера Дердена[1]. Он постоянно предлагал другу устроить некое подобие бойцовского клуба и подраться. Писатель верил, что нескрываемые эмоции, разбитые губы и поломанные ребра выведут их отношения на новый уровень. Андрею, однако, мысль о драке претила. То ли из-за его веса, то ли из-за неуверенности в способности Кристофера контролировать себя в моменты эмоционального подъема.

– Пожалуй, мне пора, – начал Кристофер.

– Куда? – спросил редактор. Он чувствовал вину – у его друга и так хватало проблем (в основном с головой), а упреки и укоры никак делу не помогали.

– Домой. Завтра рано вставать. Понедельник, как-никак.

Кристофер работал финансовым аналитиком в небольшой компании по производству электроники. От работы он был не в восторге – это не то, кем он видел себя в жизни, но умеренная зарплата и потерянные сбережения заставили его принять предложение. Кроме того, коллеги оказались приятными, а объем работы незначительным. Теперь Кристофер располагал большим временем для книг и саморазрушения.

Андрей кивнул:

– Ты прав. Езжай домой, отоспись. А еще лучше, эту неделю ничего не пиши. Отдохни от книг. Познакомься с девушкой…

Кристофер нервно усмехнулся – с девушками он общался хуже, чем мышь с ястребом.

– Я серьезно, – продолжил Андрей. – Когда ты последний раз общался с девушкой?

– На прошлой неделе, – гордо парировал писатель.

– С бывшей, небось, созванивался. А если… – редактор демонстративно потер друг о друга два указательных пальца и ехидно улыбнулся.

Кристофер отрицательно помахал головой.

– Одиннадцать месяцев! Черт тебя дери, прошло одиннадцать месяцев! – Андрей стукнул своим громадным кулаком по столу, и тот чуть было не треснул под давлением. – Иди в бар, познакомься там с кем-нибудь, повеселись с ней. Это действительно так просто!

Кристофер отвел взгляд. Повеселиться ему, конечно, хотелось, но не с кем попало. В незнакомых девушках он не видел ничего, кроме раздутого эго и тупости. Они казались ему скучными, нахальными и неуравновешенными. Но что гораздо хуже – он ничего о них не знал, и это отталкивало его куда сильнее, чем заносчивый характер или плоский зад. Именно поэтому он до сих пор постоянно вспоминал свою бывшую жену – ведь ее он знал всю: каждую родинку, каждый шрам, каждую ямочку на щеке. Эти воспоминания постоянно жалили его, не позволяя начать новую жизнь. Да он не очень-то и хотел ее начинать. Всего-то пара попыток изменить себя, и каждая кончалась очередным звонком бывшей, которая непонятно зачем отвечала, была мила и приветлива.

– В бар я не пойду. Спать пора, – подытожил Кристофер и протянул руку.

Расстроенный Андрей пожал ее и проводил Кристофера до двери. Выходя на улицу, писатель еще не понимал, что идея редактора изменит всю его жизнь.

Кристофер слушал стук колес вагона метро и пялился на свое отражение в двери. Он думал о новой книге. Он вспоминал, с каким энтузиазмом писал ее, и с каким отвращением перечитывал. Та глава, которую он вынес на суд Андрея, была лучшей. Но лучшей она была среди худших – ни тебе красивого текста, ни увлекательной истории. Говорят, нельзя судить о книге по одной главе. Врут. Дерьмо и шедевр всегда видны невооруженным взглядом. И сейчас Кристоферу ничего не оставалась, кроме как признать, что это был оглушительный провал.

За последний год провалы стали неотъемлемой частью его жизни. Ушла жена – провал. Потерял огромную кучу денег на финансовом рынке – провал. Не смог удержаться ни на одной работе больше трех месяцев – очередной провал. Кристофер, разумеется, тешил себя мыслями, что каждый раз у него были причины уйти и искать новую работу, но где-то в глубине души начинал осознавать реальный источник проблемы. Отец всегда говорил ему: «Люди, которые хорошо учатся, зачастую ничего не добиваются в жизни». А Кристофер учился хорошо. Очень хорошо.

Наверное, не все готовы назвать одиннадцать месяцев без секса провалом, но Кристофер полагал именно так. Он никак не мог найти новую девушку и, не считая книг, только об этом и думал. Но об этом он только думал. Он и пальца о палец не ударил, чтобы познакомиться с кем-нибудь. Лишь продолжал запоминать имена симпатичных порнозвезд и периодически глазеть на профили красивых подруг, с которыми когда-то флиртовал, и которые давно уже были счастливы замужем.

Именно за этот год Кристофер понял, что у него ничего не осталось, кроме писательства. Деньги проиграны, жена потеряна. И ни тебе сохранений, ни точек возврата. Теперь только его книги хоть как-то притупляли боль и вызывали улыбку на лице. Но и эта единственная отдушина давала сбои и разваливалась прямо на глазах.

Список провалов и важность писательства для Кристофера можно обсуждать до бесконечности, но вот только писатель был не на кольцевой ветке метро. За окнами показались знакомые серые краски его станции, и он вышел из вагона, оставив там весь негатив, – Кристорфер вернется к нему завтра, когда будет забиваться в переполненный поезд, а пока его ждала самая приятная часть дня.

Кристофер любил дорогу до метро и обратно. И дело не в погоде или видах. Погода в Москве осенью, примерно, как виды в Жулебино – терпимо, но уступают почти чему угодно. Но ни погода, ни виды не мешали писателю мечтать.

У Кристофера было безудержное воображение. Может показаться, что все писатели должны иметь его, но это не так. Многие хорошие авторы писали о простых идеях и всё же находили свое место под солнцем. Кристофер не был одним из них.

Кристофер мечтал о разном: о политических играх и разборках в его погоне за президентским постом, о фантастических мирах, где он поведет людей на их последнюю битву, в которой они неизбежно победят, об убийстве в богатой части города и его расследовании. Отец всегда говорил ему: «Перестань мечтать о детских вещах, если хочешь получить недетские результаты». Но он не перестал и написал свою первую книгу. Она получила хорошие отзывы критиков, но не сделала его знаменитым. Это было очень давно.