– Вы уверены, что вам по статусу… – снова попробовал сделать заход дю Малу, но получил жёсткую отповедь.

– Если вы продолжите сомневаться в моём статусе, я вызову вас на поединок и прошепчу свою фамилию и свои цвета вам на ухо, после того как пришпилю вас клинком к земле!

Надменный тон сделал своё дело: его оптиматская аристократия понимала лучше всего.

– Барон на охоте, – пошёл на попятную управляющий. – Вынужден просить вас проследовать в замок. А этого человека передайте моим людям – они поместят его под стражу.

– Шевалье дю Малу! – снова подал голос Рем. – Заткните ему рот кляпом. Не давайте ему говорить – иначе быть беде.

– Вот как? – Люди барона посерьёзнели. – Хорошо, до приезда его милости этому клирику придётся просидеть взаперти с завязанным ртом.

Сначала сквозь раскрытые створки ворот во двор замка проникла целая свора охотничьих псов, лая и грызясь на ходу, потом на рысях проследовала многолюдная кавалькада роскошно одетых всадников.

– Дю Малу! Дю Малу! Собирай людей, какие-то ортодоксы напали на вилланов из той зассаной деревеньки, как бишь её… Мы догоним их и зарежем как свиней!

– Ваша милость! – Управляющий подскочил к бородатому и толстому пожилому мужчине в синем берете и такого же цвета охотничьем костюме. – Эти ортодоксы уже здесь, прибыли сами на ваш суд, и рассказывают они несколько иное…

Барон дю Дарманен ухватил себя за бороду:

– Вот как! Что за чертовщина? Сначала они нападают на моих вилланов, а потом сами сдаются? Какие-то странные ортодоксы… И кто это?

– Негоцианты, купцы. Следуют на ярмарку Дымного перевала. Но у них в охране – один дворянин, по крайней мере он так говорит. Герб и фамилию не сказал, но готов сообщить их вам и под присягой рассказать о произошедшем, – отчитался дю Малу.

– Так… Ну, раз никуда скакать и никого резать не надо – прикажи распорядиться насчёт легкого ужина. – Барон пошевелил пальцами в нетерпеливом жесте. – А это, выходит, фургоны ортодоксов? А сами они где?

– Пока я разместил купцов и охрану во флигеле, но если они благородного происхождения, может выйти скандал!

– Чёрт побери, ведь верно! Не хватало ещё ссориться с аскеронской аристократией… Где же я тогда куплю зерно? – озадачился дю Дарманен. – Ладно, веди этого маэстру ко мне. Послушаю, что он скажет…

На взгляд барона, молодой воин-ортодокс в кожаном доспехе и стальной шапели, вооружённый видавшим виды палашом, вовсе не походил на дворянина. Так, типичный наёмник – небритый, нечёсаный… Разве что глаза у него были страшные: чёрные, глубоко посаженные, колючие. От их взгляда дю Дарманен почувствовал, как по спине пробежали мурашки.

– Маэстру! Пойдёмте туда, где нам никто не помешает.

Аркан тоже рассматривал барона оценивающе. Этот дворянин производил впечатление в целом благоприятное: он выгодно отличался от других виденных Ремом представителей оптиматской аристократии Запада опрятным нарядом и отсутствием вони изо рта. Наверное, более богатые и могущественные аскеронские оптиматы распространили своё влияние на умы и привычки феодалов Лабуанского герцогства.

– Что ж, барон, прогуляемся.

Рем оставил шапель в фургоне, разгладил пятернёй волосы и бороду и пошёл вслед за хозяином замка к одной из угловых башен. Винтовая лестница оказалась довольно крутой, но после долгой скачки размять ноги было даже приятно.

– Хочу сделать подъёмник. Знаете, такой, с воротом и лебёдкой… Я видел подобный механизм у дю Керванов, в их замке под Аскероном.

– Это, наверное, в Иль-де-Руж, да? Замок на скале, посреди озера, башня в пятьдесят локтей… Мы с Гильомом как-то напились на её вершине и ссали сверху – душераздирающие ощущения, скажу я вам… – Аркановская дурь иногда приходилась очень кстати.

Барон расхохотался, держась за пузо обеими руками:

– Верю, верю! Я Гильома знал, ещё когда он мамкину титьку изо рта не выпускал… Мы с дю Керванами – давние друзья и торговые партнёры. Теперь и ваше лицо кажется мне знакомым…

– Прежде чем я назовусь, нужно сделать вот что… – Аркан приложил ладонь к клейму. – Именем Единого Бога, Творца миров, Владыки Света и Огня, клянусь, что не злоумышляю против вас и вашего дома, что действительно следую на ярмарку Дымного перевала и что всё, что я скажу далее – правда и только правда.

Барон, осознав серьёзность момента, торжественно кивнул и произнёс:

– Принимаю вашу клятву, маэстру, и далее буду относиться к вашим словам как к непреложной истине и отстаивать её так, будто видел всё собственными глазами.

Клятвы, данные именем Бога, стоило держать. И неважно, кем ты был – оптиматом, популяром или ортодоксом: такая клятва, будучи нарушенной, оставалась несмываемым пятном на репутации и грозила скорой и лютой смертью – от удара молнии, неожиданного обвала в горах, пожара, корочки хлеба, застрявшей в горле, и чего угодно ещё.

– Я – баннерет Тиберий Аркан, из Арканов Аскеронских, сын Тиберия Аркана Старого, внук Тиберия Аркана Безумного.

Реакция барона на эти слова была предсказуемой: он набрал в грудь как можно больше воздуха, правая рука ухватила рукоять короткого охотничьего меча на поясе, но дю Дарманен быстро справился с эмоциями и медленно выдохнул.

– Продолжайте, баннерет. Что случилось на лугу?

– Лысый оптиматский клирик в белой хламиде, которого мы передали вашим людям, проповедь читал, стоя на камне… – Далее Аркан лаконично поведал о случившемся. – У нас не было другого выхода. Если вы посчитаете необходимым – я выплачу виру вам и семьям ваших людей. Положенную сумму за каждого убитого… – закончил он.

Глаза барона загорелись алчным блеском, и феодал кивнул:

– Можем составить вексель – я вполне смогу расплатиться им в Аскероне. Но к вашему батюшке не поеду, не-е-ет…

– Есть ещё старший брат…

– Змий-то? Тьфу-тьфу… Лучше через банк, через банк.

– Деньги – это не главное, – сделал примирительный жест Рем. – Важная деталь, но не главная. Вы мне симпатичны, барон, потому я хочу вас предупредить и дать дельный совет.

– Советы порой действительно дороже денег… – осторожно кивнул аристократ.

– Если увидите человека или эльфа, гнома, кого угодно – с чёрными, без белков, глазами, то знайте – это монстр. Чудовище, проводник сил зла. Он может причинить немыслимое горе. Я бывал за Последним морем и видал там такое… Целый могучий народ едва не исчез с лица земли из-за таких тварей. И вот теперь я встретил такое же чудище здесь. Им владеют демоны, так и знайте. Но добрая сталь и огонь вполне способны справиться с таким лиходейством!

– Это Белый Брат, – покачал головой барон. – Он вне моей юрисдикции. Белые Братья подвластны только Синедриону… Я могу задержать его или передать кардиналу Лабуанскому для суда. Но – не более того.

Рем скрипнул зубами. Странные дела творятся в Империи!

– Главное – вы предупреждены. Кем бы они ни были, какие бы титулы и звания ни носили – знайте, это вестники горя и бед. Сейчас они науськивали народ против ортодоксов, но кто может обещать, что их проповеди не обратят гнев безумной толпы на неугодных церкви дворян? – резонно заметил Аркан.

– Синедрион забирает себе всё больше власти с тех пор, как династия загнулась, а Сенат никак не собирается… Мы потеряем Империю Людей, если не выберем нового монарха! – сжал кулаки барон.

Баннерет увидел в нём единомышленника, и на душе потеплело. Оказывается, даже на Западе, в этом рассаднике феодальной вольницы, водились ещё настоящие патриоты.

– Слушайте, барон… У меня ведь есть пара отличных клинков эльфийской работы! – сказал Рем. – Пойдемте посмотрим.

– О-о-о-о! – Ллицо хозяина замка расплылось в улыбке. – Эльфийские клинки! Пойдёмте-пойдёмте… Вы ведь останетесь на ночь? Я прикажу слугам подготовить вам и вашим спутникам покои в донжоне.

Ни о каком флигеле для челяди, теперь, конечно, не могло быть и речи.

Продуваемое со всех сторон Плато Семи Ветров представляло собой каменистую равнину, покрытую вересковыми пустошами и редкими клочками плодородной земли в защищённых от разгула воздушной стихии уголках. Жилища местного населения – прочные каменные дома в один или два этажа – тоже обычно располагались в тени скалистых возвышенностей, с подветренной стороны. Небольшие огородики, засаженные овощами, кукурузой, корнеплодами и картофелем, полудикие козы, скачущие по скалам, и бесконечные пасеки. Именно пчёлы, собирающие нектар и производящие вересковый мёд, были главным богатством Плато.