– Смотри, какая метель, она наверняка задержит вакаров в пути, – я пыталась переубедить лесоруба. – Дороги едва проходимы. Никто не явится до завтрашнего утра. А я к тому моменту я уже покину деревню.

Тут малыш начал кричать. Ригурт был в смятении, это было видно по глазам. Он то и дело оглядывался назад и отрицательно качал головой.

– Нет, не выйдет. Мне жаль, Синта. Я не хочу неприятностей, – пробормотал он наконец. – Постучись в ночлежку.

– Ты же знаешь, я не могу, – прошипела я. Нет, я все понимала, Ригурт беспокоился за семью, но ведь он знал, кто я. Пару зим назад я спасла ему жизнь в лесу, и как-то так вышло, что он начал со мной спорить, а я разозлилась… Долгая история, в общем. В любом случае, он был одним из немногих людей, кто хорошо относился к кидхам, плюс он был мне должен. И вот именно этот человек предлагает мне попроситься на ночь в ночлежку! Если люди там узнают, что я бхикс, они в лучшем случае прогонят меня. В худшем же повесят на меня убийство ткача и забьют до смерти.

– Ригурт, прошу!

Лесоруб с сочувствием посмотрел на меня.

– К сожалению, – тихо проговорил он и закрыл дверь.

Вот зараза!

Кроме него, я в Равенахе больше никого не знала. Конечно, можно было принудить Ригурта сделать то, что я хочу, но этого ни он, ни его семья не заслуживали. Забираться в его хлев или в один из соседних дворов было нельзя, потому что, когда вакары явятся сюда завтра утром, они тут же учуют мой запах. Не стоило давать им повод для подозрений. Значит, и впрямь оставалось только пойти к ночлежке.

Я неохотно побрела обратно на дорогу. Пока я говорила с Ригуртом под навесом его дома, метель и ветер усилились. Что ж, хотя бы до трехэтажного фахверкового домика, над входом которого болталась покрытая снегом табличка с надписью «Полкроны», было не так далеко. Для многих это темное каменное сооружение с острыми фронтонами стало бы надежным убежищем на ночь.

Для меня же ночлежка могла стать кое-чем другим.

Здания постоялого двора с трех сторон окружали квадратную площадку с фонтаном в центре. Кто-то очень постарался очистить эту территорию от снега, чтобы, похоже, было где оставить повозки, фургоны и экипажи. Мое внимание привлекла одна из повозок, узнав которую я тихо выругалась. Дорогих стеклянных цилиндров на погрузочной площадке уже не было, но, тем не менее, я узнала эту повозку – она определенно принадлежала Собирателю света из Вальбета. Да уж, ночь обещала быть интересной.

Как обычно, прежде чем входить в обиталище людей, я обошла всю площадку, изучив все выходы на случай побега. После этого я поискала, где бы во внутреннем дворе можно было спрятать мои вещи. Оружие в трактирах, конечно, не было запрещено, но девушка с волшебным сибрилловым копьем явно привлекала бы больше внимания, чем мне бы хотелось. Я нашла пару пустых бочек, предназначенных для пива. До завтрашнего утра их точно никто трогать не будет. Я подняла крышку одной бочки, поместила внутрь свои вещи, а чтобы замаскировать запах, сверху высыпала щепотку порошка зерен саммата, и снова закрыла бочку. Неприятности мне были не нужны, поэтому я сняла и накидку, которую «одолжила» у Рукаша, аккуратно ее свернула и затолкала под брезент повозки Собирателей света. Затем я, окончательно продрогнув, наконец-то бросилась к ночлежке. Без накидки, конечно, было ужасно холодно. На тяжелой входной двери был отпечатан круг из пяти резных монет. Пять сребреников – полкроны. Такова была цена за комнату, которая, предположительно, дала название сему заведению. Я не собиралась выяснять, правда ли это. Все деньги, что я выручила на продаже жемчужин Онне, ушли на лекарства для отца. Сейчас в кармане у меня было лишь несколько жалких медяков.

На то, чтобы открыть дверь, усилий понадобилось затратить меньше, чем я предполагала. В местах, где было много народу, я всегда чувствовала себя очень некомфортно. А уж тесные закрытые помещения просто терпеть не могла. Но пока вокруг меня не бушевал шторм, все было в порядке.

Я проскользнула в гостевую комнату. Здесь было тепло, горел золотисто-желтый свет. Ничего другого я и не ожидала, и все же на некоторое мгновение исчезли возможные угрозы, которые подстерегали здесь. Прямо груз с плеч свалился. Я выдохнула и только сейчас заметила, что закрыла глаза, когда в меня врезалась служанка-разносчица. Ее грубые извинения вернули меня в реальность. На меня вдруг обрушился поток новых впечатлений. В пивной сидели и пили больше трех десятков человек из всех слоев общества. На каждом столике стояли свечи или масляные лампы, а в двух каминах весело потрескивал огонь. Было шумно, гости смеялись и оживленно болтали. Воздух был спертый; алкоголь, горелое дерево, пот и еда пропитывали комнату ароматами. Меня вряд ли кто-то заметил, потому что тот, кто не был поглощен интересной беседой или своим напитком, направил свое внимание на мужчину, стоящего на перевернутом ящике из-под фруктов. Его глаза и кожа имели необычный темный оттенок, волосы были каштановыми, что очень контрастировало с его дорогим бледно-золотым камзолом. Я же невольно засмотрелась на маленькие переливающиеся драгоценные камни у него в ушах. Я не могла отвести взгляд от них. Они так сверкали в отблесках пламени…

«Син, соберись», – мысленно велела я себе. Сейчас было никак нельзя терять бдительности.

– Что ж, ладно, – объявил мужчина с закрученными усами и блестящими серьгами-гвоздиками в ушах. Ему было не меньше тридцати зим. Даже больше, пожалуй. Но при этом он казался зеленым щеголем. – Вы ждали, вы просили, а для меня желание публики – закон, – он кивнул женщине с пышной рыжей шевелюрой, и та начала играть на своей лютне. Гости зашумели с новой силой, а мужчина запел:

Я вытаращила глаза и уставилась на певца. Я знала эту песню. Все ее знали. Ее пели во всех забегаловках по всей стране. Ее насвистывали на улице, напевали во время работы. Только сейчас у меня возникло смутное ощущение, что это не просто очередное исполнение прилипчивой песенки. Слишком уж восторженно кричали гости, а музыканты были чересчур шикарно разодеты и как-то… очень уж они рисовались. У меня даже промелькнула мысль, а не сам ли это автор песни собственной персоной пожаловал. И если так оно и было, значит, этот мужчина в светлом камзоле был не кем иным, как Тиллардом фон Кронзее, знаменитым менестрелем и любимым артистом самой королевы. Теперь понятно, почему так много посетителей в этой простенькой, бедненькой ночлежке. Никакой тебе роскоши… Видно, не мне одной пришлось искать здесь убежища из-за разыгравшейся метели. Я была готова спорить на что угодно, что в обычных обстоятельствах музыкант и его свита не остановились бы здесь даже лошадей напоить.

Чем дольше я об этом думала, тем спокойнее становилось у меня на душе. Смятения больше не было. Ведь если все внимание гостей будет притянуто к знаменитости, то мне это только на руку. Так у меня было гораздо больше шансов мирно переждать здесь ночь и не впутаться в неприятности.

Опустив пониже голову, я направилась к барной стойке. Там суетилась, обрабатывая заказы, пухленькая управляющая.

– Извини, душечка, свободных комнат нет, – объявила она, перекрикивая музыку и не отрываясь при этом от своей работы. – Многие вон уже в хлев ночевать пошли. Коли не боишься, не брезгуешь, проведу тебя… За ночь возьму всего один сребреник, да и тепло там, скотина рядом.