Вскоре после этого Керенский всё-таки позволил ввести военно-полевые суды, обойдя вопрос о смертной казне, которая была разрешена негласно.

С конца июля до конца августа начался роковой для России месяц. Авторитет Керенского пошатнулся, а Корнилова – взлетел. В результате этого, командующий Юго-Западным фронтом продолжил выдвигать условия правительству, требуя введение военно-полевых судов уже и в тыловых полках. Так, когда страна погрузилась в хаос, Корнилов стал проповедником твёрдой дисциплины. Понятно, что у него появились влиятельные связи, в том числе и с банкиром Путиловым, которые были готовы поддержать его финансово за установление порядка. В то же время вокруг Корнилова было большое количество левых, включая Бориса Савинкова, роль которого в дальнейших событиях будет довольно велика (Савинков был уполномоченным Временного правительства и много времени проводил в ставке при главнокомандующем). Вершиной августа стала просьба Корнилова ослабить власть Советов и солдатских комитетов, которые не давали возможности нормально командовать армией.

Керенский оказался в очень сложном положении: эсер не мог просто так избавиться от Совета, где сидели его люди. (Здесь же встаёт вопрос о том, почему Временное правительство не стало активно преследовать Ленина. Ответ просто – социалисты не могли бить по своим, хоть и немного отличающимся).

Далее Керенский сделал то, что всегда делает власть, загнанная в тупик: он обратился к обществу. 12-го августа в Москве собралось Государственное совещание всех представителей общества, на котором говорилось о необходимости «смыкания» всех слоёв перед готовящейся угрозой. Понятно, что таким образом Керенский хотел получить кредит доверия общества, однако его план сорвал Корнилов, которого начали встречать бурными овациями ещё на вокзале. На самом же мероприятии Корнилов начал свою речь со следующих слов:

Далее, эти же мысли выразил и генерал Каледин, собрав кучу оваций с обеих сторон.

Таким образом, единственное, чего добился Керенский, – стало хорошо видно, как разошлись пути тех, кто, вроде бы, поддерживал революцию.

К началу 20-х чисел августа обстановка была накалена практически до предела. 21-го августа немцы взяли Ригу, а от неё до Петрограда было не так уж и далеко. В этой ситуации появился ещё один интересный человек – Владимир Львов. Он пришёл к выводу о необходимости спасения Керенского, которого хотели свергнуть, поехал в ставку к Корнилову, выдав себя за представителя главы Временного правительства, и начал проводить с ним переговоры в духе: возьмите власть и спасите Александра Фёдоровича. Корнилов, который в это поверил, попросил привести к нему Савинкова и Керенского, чтобы он смог обеспечить их безопасность. Однако, Львов заподозрил его в лукавстве и стремглав отправился в Петроград, наведя там страшный шорох на Керенского, заявив, что Корнилов отправил ему невероятный ультиматум.

Тем временив Корнилов отправил к Петрограду войска во главе с очень жёстким генералом Александром Крымовым, дав ему в придачу ужасающую кавказскую дивизию, никак не связанную с Петроградским гарнизоном. Керенский, не понимавший, что происходит, начал телеграфировать Корнилову с вопросом о том, подтверждает ли он слова Львова. Тот, не удостоверившись, какие именно слова, подтвердил. Получилось так, что ни один из них не знал сути беседы, потому что Львов в разных местах говорил разные вещи. В итоге, Керенский, закончив разговор с Корниловым на довольно мягких нотах, пришёл к выводу о том, что тот хочет его арестовать, и тут же снял его с поста главнокомандующего.

После этого на Керенского началось огромное давление: генералы, военные, кадеты, самые разные политики – все говорили о том, что с Корниловым необходимо договорится. Однако, глава правительства никого не слушал. Произошло это из-за Львова или из-за того, что Керенский уже видел конкурента в главнокомандующем, – не ясно. Во всяком случаи, он отказался идти на переговоры, а Крымов всё ближе подходил к Петрограду.

Далее, Керенский обратился к исполкому Совета, который немедленно создал революционные комитеты, созывавшие рабочих и добровольцев на защиту Петрограда. Кроме того, в войска Крымова были отправлены агитаторы и целая мусульманская делегация, во главе с внуком Имама Шамиля.

Предполагалось, что войска Крымова на подходе будут поддержаны восставшими офицерами, для чего Путилов и другие должны были дать очень много денег. Однако, никакого восстания не произошло и войска остановились. Крымов пришёл к Керенскому, и они о чём-то очень долго разговаривали. После этого Александр Крымов вышел и застрелился.

Узнав о результатах военного похода, Корнилов, не призывая больше никаких войск, сдался и был помещён под арест вместе со своим окружением. В тюрьме он пробыл до ноября, после чего бежал с приходом к власти большевиков.

Позиция Керенского при этом совершенно не улучшилась. Он не пошёл на союз с Корниловым против левых (и дело не только в его «чистоте», но и в том, что ему, как социалисту, было трудно сговориться с генералом). При этом борьба с главнокомандующим радикализировало все левые силы, в результате чего всё больше людей в Советах начинали склоняться к большевикам. Так, Керенский оказался между двух стульев: для левых он был слишком мягок (и замазан непонятными переговорами с Корниловым), а для правых он был слишком левый. Конечно, Керенский ещё пытался трепыхаться: 1-го сентября он объявил Россию республикой (до этого строй не был определён). Ещё одной его странной попыткой обращения к обществу было сентябрьское Демократическое совещание, где собрались только левые, которые долго решали, как быть: поддержать Временное правительство или нет. А если поддержать – могут в нём остаться кадеты? А если не поддержать – кто будет править?

На фоне всех этих дискуссий появилась идея создания однородного социалистического правительства, то есть из разных левых партий. Так, 20-го сентября было решено собрать предпарламент, 7-го октября он начал заседать, однако ничего не решалось – он выступал исключительно совещательным органом.

Стоит заметить, что это уже октябрь. Большевики к этому времени почти подготовили переворот, создали военно-революционный комитет и разослали своих агитаторов во все точки России. При этом они хотели собрать 2-й съезд Советов (первый был в июне, и из него сформировался исполком с большинством – у меньшевиков и эсеров).

К 25-му октября все делегаты 2-го съезда уже были в Петрограде и большинство в этот раз было у большевиков, хотя были и другие социалистические группировки. За предыдущие дни был полностью подготовлен план восстания и создан комитет, во главе которого встал Троцкий (когда его объявили «врагом народа», было сказано, что во главе стоял Владимир Антонов-Овсеенко, но когда и того расстреляли в 38-м году, все почести достались товарищу Сталину). Несмотря на то, что всё уже было подготовлено, среди большевиков тоже ходили предложения о создании однородного социалистического правительство – за это выступал Каменев, который был председателем этого съезда.

Но, несмотря на все дискуссии, крейсер «Аврора» уже вошёл в Неву, дал холостой выстрел по Зимнему дворцу, и отряды красной гвардии пошли в атаку. Конечно, они не трясли решётку с двухглавым орлом, как это показал Эйзенштейн, но всё-таки дворец был взял, а Временное правительство – арестовано. После этого военно-революционный комитет передал власть съезду Советов. Самое интересное в том, что в этот момент создание коалиционного правительства (социалистического) ещё было возможным, но меньшевики и эсеры ушли, поскольку несколько их министров были арестовано в составе Временного правительства. Так, на съезде остались только большевики и фракция левых эсеров (последние искренне верили в возможность договориться с большевиками).