Родители снова переглянулись, и мама сказала:

– Уже схоронили. Сегодня.

Поля непонимающе смотрела на родителей. Все молчали. Девочка высвободилась из-под маминой руки.

– Как схоронили?

Никто не ответил. Поля чувствовала себя так, как будто её предали. Губы её задрожали. Она встала.

– Как схоронили? …А я… А мне…

Слёзы душили её и мешали говорить. Девочка собралась с силами и выговорила:

– Почему?!

– Поля, успокойся, – проговорила мама. – Мы подумали, что ты ещё маленькая, и тебе это будет тяжело.

– Конечно, тяжело! Но это же моя бабушка!

– Ну, не только твоя, – резко возразил папа.

– Но вы хоронили! А я нет! – она захлебнулась слезами и, оглядев родителей, сказала, даже выкрикнула:

– Почему вы так?!… Вы…плохие!

Поля прошла к себе за шкаф. Сначала она плакала, сидя на диванчике, потом легла лицом к стенке. Слёзы текли, она судорожно всхлипывала и утыкалась в подушку, чтобы заглушить всхлипы. Подошла мама, погладила дочку по плечу: «Полечка, успокойся». Но Поля дёрнула плечом, сбрасывая мамину руку, и даже положила на голову маленькую подушку, чтобы ничего не слышать, ничего. Потом подошёл папа. Он постоял молча, положив руку дочке на плечо. Но Поля повела плечом, освобождаясь от папиной руки, и папа ушёл. Слёзы наконец кончились. Потом выровнялось дыхание. Но Поля ещё долго лежала, отвернувшись к стене. Потом встала, ни на кого не глядя, прошла в ванную, умылась, попила, вернулась и, переодевшись в пижаму, залезла под одеяло. В квартире было тихо и тепло. Поля лежала и думала про бабушку. Как же так? Вот живёт человек, а потом раз и умер? Она приложила ладошку к груди. Сердце билось ровно и быстро. Вот оно бьётся, а потом что, может взять и остановиться? И что тогда? Что человек чувствует? И человек умирает? Как это происходит? Но думать об этом обо всём было слишком страшно, и она старалась страшные мысли отогнать. Наконец сон сморил девочку.

Во сне она видела бабушку. Бабушка ничего не говорила, а только молча смотрела на внучку и укоризненно качала головой.

– Я что-то сделала не так? Да, бабушка? Ну, конечно! Она злилась на родителей, даже кричала, чего не делала никогда. И даже сказала, что они плохие.

Утром, когда все собрались завтракать, Поля, не поднимая глаз, сказала:

– Простите меня. Я вела себя плохо.

Ответил папа:

– И ты нас прости, Поля. Мы хотели, как лучше. А, оказалось, поступили неправильно.

Мир был восстановлен, хотя все чувствовали себя неловко.

Заканчивая завтракать, папа спросил:

– Пойдёшь сегодня со мной на кладбище к бабушке?

Поля вскинула на него глаза и молча кивнула.

В магазине около кладбища папа купил букет тюльпанов, и они пошли по уже знакомой Поле дорожке. Потом папа свернул и дальше по узкой тропинке пошёл к могиле дедушки. Поля помедлила, и пошла следом. Всё было по-другому: часть ограды снята, а около могилы дедушки появилась новая. Могильный холмик и крест были уставлены венками, уложены букетами, отчего холмик казался очень большим и высоким. Сверху всех венков и букетов, прислонённый к кресту, стоял портрет бабушки, обвязанный чёрной лентой. Стоя рядом с папой около могилы, Поля растерянно сказала: «Бабушка…» Папа протянул ей букет. Она недоумённо посмотрела на цветы, потом взяла их и положила сверху около портрета. Папа сел на скамейку, а Поля, приткнувшись сбоку, размышляла. Как это странно. Её бабушка лежит в земле под этими венками и цветами. Она осторожно спросила: «Папа, а…бабушка теперь всегда будет здесь?» – «Конечно. Умирают, дочка, навсегда». Поля помолчала, потом тихонько пожаловалась:

– А как же я? Без бабушки…Это же моя бабушка…

– А моя мама, – сверху тихо сказал папа.

Поля замерла. Как же она… Какая же она… «Папочка!» – девочка залезла коленками на скамейку, крепко обняла отца, обхватив руками насколько хватило, прижалась щекой к груди: «Папочка, бедненький!» Отец усадил её к себе на колени, обнял сверху обеими руками. Так они и сидели, крепко обнявшись и молча. «Бабушка всегда говорила: нельзя быть эгоисткой, – думала девочка. – А я эгоистка, наверно. Думаю только о себе. А у папы умерла мама. Это ещё страшнее. А если бы моя…». Но думать об этом было слишком страшно, и Поля поспешно отогнала плохие мысли, ещё теснее прижавшись к папе. Она слышала, как тяжело стучит его сердце. Чувствовала, как папина борода упирается ей в макушку. В отцовских руках было тепло и уютно. Наконец он сказал: «Ну, что, Поля, пойдём?» Девочка встрепенулась, взяла отцовскую руку двумя руками и сказала: «Папочка, ты…(она хотела сказать «не расстраивайся», но как же не расстраиваться?)…у тебя есть мы с мамой. Мы о тебе будем заботиться». – «Ну, значит, всё в порядке, – бодрым голосом сказал папа и, поднявшись со скамейки, поставил дочку рядом и повторил: «Пойдём домой». Он двинулся по тропинке, а Поля подошла поближе к могиле и сказала портрету на всякий случай: «До свиданья, бабушка. Мы ещё придём». И тоже пошла за папой.

Всё в жизни Полины изменилось. Теперь после школы она шла домой, делала уроки, гуляла во дворе. Приходила мама, готовила ужин. После ужина смотрели телевизор, Полина читала.

Девочка очень скучала по бабушке. Пожалуй, она вряд ли смогла бы объяснить по-взрослому, что происходит. Но из её жизни как будто вынули какой-то важный кусок или даже стержень, на котором всё держалось. Оказалось, что весь порядок её жизни держался на бабушке. Нет, бабушка многому её научила. Поля сама делала уроки, сама ходила в школу, на кружки. Сама разогревала себе еду. Но ей было очень скучно. Всё, чем они занимались с бабушкой, ушло в прошлое. Она то начинала делать аппликацию, то лепила из пластилина. Но одной делать всё это было не очень интересно. Никто не исправлял её ошибки, не подсказывал, как лучше, не восхищался успехом. Когда вечером она показывала работу маме, та, мельком взглянув, говорила: «Здорово!» или «Замечательно!» Но Поля почему-то чувствовала, что ей не интересно. И она перестала показывать. Девочка привыкала быть одна. Она играла, читала, гуляла.

Но больше всего ей не хватало разговоров. В школе каждый день происходило столько интересного. Она привыкла, что бабушка всегда с интересом слушает её, иногда смеётся вместе с ней, а иногда говорит что-то такое, отчего смешное вдруг становится несмешным. И Поля понимает, какой дурак Сашка, который это сделал, и какие дураки они, что смеялись.

Поля попыталась рассказывать о школьных делах маме. Но мама слушала невнимательно, иногда, когда девочка спрашивала, что она об этом думает, мама спрашивала: «О чём?» А как-то в сердцах сказала: «Ой, Поля, это всё такие глупости». Поля обиделась.

Она стала рассказывать свои новости любимой кукле. Но кукла только смотрела пустыми пластмассовыми глазами. Однажды, разговаривая с куклой, Поля подняла глаза на портрет бабушки. Папа по её просьбе вставил его в рамку и повесил около её диванчика. И ей показалось, что бабушка её слушает. Она смотрела добрыми, внимательными глазами, и Поля стала рассказывать ей. Правда, шёпотом, чтобы никто не услышал.

Однажды мама заглянула к ней за шкаф:

– Поля, с кем ты тут шепчешься?

– С куклой, – не поворачиваясь, быстро ответила девочка.

Мама зашла за шкаф, внимательно посмотрела на дочку, сидевшую к ней спиной, на куклу на подушке, на портрет свекрови. Вздохнула и сказала:

– Пойдём, поможешь мне с ужином, а потом расскажешь, что интересного ты рассказываешь кукле.

В их жизни предстояли перемены. Папа сказал, что, когда он приедет с вахты, они переедут жить в бабушкину квартиру.

Поля сидела на подоконнике, обняв руками колени, и смотрела в окно. Учебный год закончился. Третий день каникул.

Поля с мамой и папой жили теперь в бабушкиной квартире. Вскоре после похорон папа сказал: «Ну что, будем переселяться?» – «Ну, да, – ответила мама. – Только ремонт сделаем».