— Старею, — буркнул Лесник, убедился, что команда готова идти, и двинулся в путь, поначалу быстро, широко меря шаг, потом спохватился, замедлился, стал более внимательно смотреть под ноги. За спиной раздалось едва слышное «надеюсь, это не заразно», после чего воцарилось молчание, долгое, тревожное, гнетущее.

Пока стоишь на месте, давление Хэллы не так чувствуется, всё вокруг статично, каждый куст осмотрен, каждый опасный участок отмечен, и тот клочок поверхности, на котором находятся ботинки добровольца, кажется самым безопасным местом во вселенной. Однако стоит сделать шаг, как неизвестность окутывает привычным мраком джунглей. Каждый шорох, замеченное краем глаза движение, непонятный звук — всё это заставляет находиться в напряжении, прежде всего психологическом. Пока каждый мускул тела напряжён, мозг усердно, отчаянно выискивает направление, откуда придёт смерть. В то, что она непременно придёт, убеждаешься ещё на самой первой вылазке. Мало кто может выдерживать подобные нагрузки долго. Таких единицы — счастливчики, способные каким-то неведомым образом прятаться за некой стеной, воздвигнутой в голове, хвататься за любой повод отвлечься от мыслей о смерти, вероятно, быстрой, но мучительной смерти.

Корней прятался. Он соорудил себе настоящий замок, каменный, неприступный, окружённый рвом и разводным мостом. Выставил на стены часовых, лучников, водрузил на башни требучеты. И всё это внутри, в глубинах разума, что был куда уязвимее тела. Внешне его оборонительные сооружения проявлялись в шутках, подколках, сарказме, болтовне. И ему это прощали, понимающе терпели, сколько бы неуместными ни казались реплики, комментарии, замечания. По возвращении же на Базу он молчал, долго, порой не один день, находясь в монологе с самим собой.

У Эдика были мечты. Он как-то обмолвился, что когда лес обступает его со всех сторон, сдавливает, оплетает, то мысли уносили его домой. Не на Базу, которую никто из них не обозначал этим словом, а если и случалось, то произносилось оно исключительно с маленькой буквы. А мечтал он о Доме с большой. И исключительно в будущем времени, о том, как вернётся в родной Новосибирск, как пройдётся по родным улочкам и дворам, вдохнёт чистый воздух парков. Непременно отправится в лес, чтобы вспомнить, как выглядят правильные деревья, правильная трава, правильные комары. А ещё он звал ребят туда, обещал показать сибирское гостеприимство и говорил, что никто не захочет уезжать.

Полнейшей загадкой был лишь Влад. Никто не знал, как он справляется, кто или что снится ему в тревожных снах, из которых не хочется уходить. На любой вопрос следовала ничего не значащая фраза, шутка, встречный вопрос — всё ради того, чтобы не отвечать. В один прекрасный момент Корней, пребывавший в хмельном настроении, спросил конкретно, чуть ли не зажав Владислава в угол, на что получил ухмылку и ответ, после которого к нему никто больше не лез. «Да, я ёбнутый, прост», — сказал он тогда.

Сергей же был охотником-собирателем. Продираясь сквозь джунгли, он не думал о постороннем или далеком, о будущем или прошлом, лишь о настоящем, высматривая опасность. Для него мир вокруг был живым, безумно интересным, изменчивым и загадочным, был не затаившимся убийцей, а сокровищницей, полной тайн. Его натренированный глаз замечал новых созданий, ухватывал неприметные детали уже известных, а мозг же упорядочивал все это, прессовал в каталоги, систематизировал, выстраивал причинно-следственные связи и рисовал нити взаимодействия. Лесник был здесь не из-за денег, он был здесь из-за жажды познания, открытий, духа первопроходства, давно утраченного родной Землей. Но отнюдь не значило, что его не тянуло домой, конечно, тянуло, как и любого исследователя, понимавшего, что следующий шаг может стать последним и все прежние открытия и впечатления канут в Лету.

Река появилась неожиданно. Стена леса разошлась, обнажив берег, с этой стороны отвесный, невысокий и, самое главное, безопасный, если это слово вообще употребимо на Хэлле. Узкая, метра два в ширину, полоска фиолетовой травы тянулась, насколько хватало глаз, и обрамляла быстрый поток с обеих сторон. В самой же воде, к большому сожалению команды, царствовала «кикимора» или «утопленница», покрывая всё дно, от берега до берега. Внешне она походила на обычную тину, что тонкими серыми нитями извивается в потоке воды. Однако внешность обманчива. Под мнимым спокойствием крылось создание, способное в одночасье убить человека. С виду ломкие водоросли на деле обладали чудовищной силой: схватив жертву, они обвивали её, сдавливали и утаскивали на дно, и если скафандр оказался неповреждённым, то тем хуже, смерть наступала от удушья, не скоро и мучительно.

— Я ожидал большего, — печально протянул Корней, оглядывая брега и нависающие над самой рекой кроны раскидистых деревьев. Солнечный свет едва пробивался сквозь листву, при сильном ветре играя зайчиками на воде, редкими и чуждыми этому сумрачному миру. — Птичке тут не сесть.

— Можешь залезть на дерево, тебе скинут верёвку, — предложил Влад, за что получил шутливый удар под рёбра. — Ну не хочешь — не надо, можешь ещё построить плот и сплавиться по реке, она же куда-то впадает, в озеро, море… в обрыв.

— Ну началось, — Эдик задрал голову кверху, тяжело вздохнул. — Можно я вас просто пристрелю.

— Зачем нас? Достаточно кого-то одного, ставлю на Корнея, — Влад улыбнулся сквозь шлем, показал большой палец, намекая, что его план просто гениален, а сам он безумно хорош. — Я просто крайне ценный кадр, без меня вам никак. Выбор очевиден же.

— Народ, — устало протянул Сергей. — Давайте вы будете на Базе мериться значимостью, нам надо найти место для посадки, есть … — его прервал поступивший сигнал, монитор вспыхнул уже знакомой иконкой маяка, того самого, на зов которого они и шли. — Серьёзно? Сейчас? — вопросы были риторическими и предназначались исключительно вселенной с её определённо безумными планами. — Наши американские коллеги снова появились, совсем близко, если не сказать в двух шагах. Двести метров.

— Как-то это уже подозрительно… — протянул Корней.

— Двести? Это же на той стороне, фактически за теми деревьями, — Эдик постучал по шлему, повертел головой, осматривая местность в разных спектрах. — Что-то есть. Тепловой объект, очень странный. Нечёткий, возможно, не один.

— Может, они ранены… — предположил Корней.

— Влад, попробуй по радио до них достучаться, — Лесник внимательно пригляделся к сплошной стене леса по сторону — ничего необычного, никаких опасных растений, никаких следов пребывания человека, ничего, что могло бы хоть как-то ему помочь принять решение. Жизненно важное решение.

— Чо сразу Влад-то, — Владислав притворно возмутился, немедля принявшись подбирать частоты на своем скафандре.

— Ну ты же у нас ценный кадр, языки знаешь, вот с американцами и поговоришь, на их родном… японском, — Корней похлопал товарища по плечу, но дожидаться достойного ответа не стал, а прошёл несколько метров по берегу. — Серый, вон то дерево вполне может стать мостом.

— Годится, — кивнул Сергей. — Давай посмотрим. Эд, присмотри за связистом.

— Так мы снова играем в спасателей? — с лёгким неодобрением спросил Корней, когда они подошли к полусгнившему стволу.

— Мы всегда во что-то играем, — отмахнулся Сергей. Присев на корточки, он осмотрел дерево, постучал по коре. Древесина казалась вполне прочной, но это у основания, каково состояние кроны, было неизвестно. — Сегодня мы геологи, ищем руду для наших заводов, вернёмся на Базу — будем играть людей, изображать, что ничего не случилось, что мы не убегали от смерти какой-то час назад, а просто вышли подышать свежим воздухом.

— Ага, покурить, — проворчал Корней, обошёл ствол, присел по другую сторону. — Ну что, я пилю или у тебя есть другие идеи?

— К сожалению, нет, — Лесник вздохнул, поднялся, встал спиной к реке, зная, что угрозы с её стороны не последует, там, где растёт «кикимора», другим организмам места нет. — Постарайся оставить хоть чуть-чуть топлива.