Детлеф решил пока не вспоминать, что однажды спас Империю.
В нынешней ситуации этого и половины пфеннига как раз хватило бы на сдобную булочку с подноса Эльзи.
По вполне понятным причинам Карл-Франц не оказывал покровительства театру. В последний раз, когда Император появился на премьере Детлефа Зирка, предатель Освальд попытался его убить, а Вечный Дракенфелс чуть не воскрес из мертвых и не захватил Известный Мир. По крайней мере, в тот раз Император не заснул в своем кресле и ему не пришлось полагаться на мнение своего советника относительно представления. А вот его сын, принц Люйтпольд, который из восторженного подростка превратился в искреннего молодого человека, никогда не пропускал открытия (или закрытия) театрального сезона в Театре Варгра Бреугеля. Если верить вульгарной газетенке «Бульвар-пресс», наследник престола собрал самую большую в городе коллекцию нескромных картинок с изображением ведущей актрисы театра Евы Савиньен. Несколько удаленных цветоводств, располагавшихся у озера Верхний Грис, существовали исключительно за счет принца. Юноша взял за правило отправлять Еве дюжину букетов, составленных из редких цветов, каждый вечер, когда она появлялась на сцене. Однако этим утром посыльный из дворца вернул пригласительный билет в императорскую ложу с короткой запиской от лорда-камергера, в которой говорилось, что принц Люйтпольд не сможет присутствовать вечером в театре на торжественной премьере новой пьесы Детлефа «Женевьева и Вукотич, или Катайский заговор в Жуфбаре». Уже днем посыльные со всей столицы - если не со всей Империи - возвратили почти половину распроданных билетов. Большинство отказавшихся даже не потрудились придумать сколь-нибудь уважительную причину.
В этих условиях было неразумно настаивать на постановке «Женевьевы и Вукотича».
- Культура играет важную - вернее, ключевую - роль в поддержании нравственного здоровья Империи, Детлеф, - мурлыкал Бланд. - Посмотрите на актеров из Императорского Театра Таррадаша и их спектакль «Смерть мертвым!». Очень полезная и поучительная постановка. И здравый подход. Люди слишком часто забывают о Войнах Нежити, знаете ли. Я же уверен, что они должны занять главное место к школьном курсе истории. А как насчет тех лицедеев, которые поставили пьесу для детей на основе стихотворной драмы Вильгельма Кёнига «Истребитель вампиров»? Неужели нельзя адаптировать это произведение для настоящей сцены? Вы бы могли отлично - вернее, превосходно - сыграть храброго Готрека, несущего гибель нежити.
Готрек был гномом! Детлеф не играл роли, для которых требовалось привязывать башмаки к коленкам.
- Существует немало других интересных сюжетов. Злодей Влад фон Карштайн и весь его проклятый род. Бедствия, которые причинила Каттарина Кровавая. Убийства, совершенные вампиром Вьетзаком. В вашем распоряжении так много прекрасного - вернее, вдохновляющего - материала, что я просто не понимаю, в чем ваша проблема. Зачем вам потребовалось ворошить эту жуфбарскую историю?
- Она имела место в действительности, отец-настоятель.
- Многие вещи имели место в действительности. Однако это не значит, что о них нужно рассказывать со сцены при каждой возможности. Когда есть столько здоровых - вернее, жизнеутверждающих - тем, о которых можно написать, почему вас привлекают живые мертвецы? Среди всех грязных, вонючих, алчущих крови и восставших из неосвященных могил чудовищ, кто представлял наибольшую опасность для тонкой ткани уникального имперского сообщества? Разумеется, это мое личное мнение. Вы можете придерживаться другой точки зрения. Этим городом правит не деспотичная царица Каттарина Великая. Да будет вам известно, она убила многих поэтов. Предала их медленной смерти. Если бы ей не понравилось то, что вы написали, вас никто не стал бы урезонивать. Из вас просто выкачали бы всю кровь, а тело отдали на съедение волкам.
- Женевьева - не Каттарина.
- Однако они сестры. Темные сестры. Кто знает, когда ее улыбка превратится в оскал.
Отец-настоятель был слегка помешан на вампирах.
Поначалу Детлеф полагал, что семью Бланда перебила нежить во время одной из своих вылазок, однако все оказалось значительно сложнее. Хотя ни один вампир не сделал Бланду ничего плохого, сама мысль о кровососах проникла ему под кожу и зудела, как незаживающая язва. Большинство людей ничего не испытывали к ночному племени. Если вампир кусал их за шею, они были «против»; если он спасал Империю от Дракенфелса, они были «за». Иначе говоря: живи и дай жить другим - или не жить, если на то пошло. Когда над страной нависала угроза нашествия орков или демонов, кого интересовали такие мелочи, как укусы? И потом, большинство вампиров были, по сути, обычными людьми, но только с более долгим сроком жизни и иными привычками в еде, не так ли? С точки зрения Детлефа, актрисы были куда более ужасными существами - никогда не знаешь, о чем они думают и чью глотку порвут в следующий момент. Все самые страшные злодеи, которых драматург встречал на своем пути, были людьми. Даже критики.
Но Бланд сдвинулся на ненависти к вампирам, и переубедить его не представлялось возможным.
Если бы он просто проповедовал, никто не обратил бы на него внимания, но жрец поступил хитрее. Он ждал своего времени. Улыбаясь и энергично работая, он взбирался по иерархической лестнице в Храме Морра, бога мертвых, и был самым молодым отцом-настоятелем в истории этого культа. Детлеф в свои сорок пять был лет на пять старше Тио Бланда. Единственные морщины на лице священнослужителя образовались в уголках его рта из-за привычки постоянно улыбаться.
Традиционно культ Морра не принадлежал даже к основным религиозным течениям. Он занимался главным образом погребальными ритуалами, кладбищами и оказанием посмертных почестей тем покойникам, которые благопристойно ложились в могилу после смерти. Однако последние десять лет череда скандалов привела к перестановкам в альянсе имперских сил. Упадок начался с предательства Освальда фон Кёнигсвальда. Если выборщик вступил в сговор с древним злом, от других можно было ждать и не таких выкрутасов.
Как показали сатирические ревю, устраиваемые Детлефом поздно вечером после основного представления для зубрил-студентов и всем недовольной революционной молодежи, вельможи, занимавшие высокие посты, больше не могли рассчитывать на автоматическое и безоговорочное уважение со стороны низших. Когда такие личности, как Микаэль Хассельштейн, служитель культа Сигмара, граф Рудигер фон Унхеймлих, покровитель Лиги Карла-Франца, и канцлер Морнан Тибальт, лишившийся одного большого пальца, - все мерзавцы и интриганы, - ушли в отставку, умерли или впали в немилость, даже самые незначительные из придворных увидели возможность для продвижения.
Бланду выпал шанс благодаря локальной эпидемии септической чумы. Когда умершие оставались лежать там, где упали, а стража и войска боялись к ним прикоснуться, жрецы Морра предложили свою помощь в сборе и уничтожении тел. Это была всего лишь их святая обязанность, предписанная традицией. Бланд, вступивший в должность всего за несколько месяцев до этого события, активно взялся за дело. Он лично контролировал уборку трупов, поэтому эпидемию удалось подавить в самом зародыше. Некоторые надоедливые родственники жаловались, что тела их усопших дядюшек были преданы огню с излишней поспешностью, однако это казалось невысокой ценой за победу над болезнью.
Так, постепенно, правила обращения с телами умерших были смягчены. В сатирическом спектакле «Альтдорф ночью» Детлеф изобразил на своем лице гримасу, имитирующую улыбку Бланда, и сыграл роль Антониниуса Блеймда. Он объяснил разумно - вернее, искренне,- что жрецы Морра пришли к закономерному выводу: все прохожие на улице - это потенциальные трупы. Следовательно, Храм Морра считает своим правом - вернее, обязанностью - хоронить или сжигать людей, поскольку все они рано или поздно станут мертвыми телами. Исходя из этого, было бы неплохо готовиться к похоронам заранее, чтобы будущий покойник мог оценить результат.
