— Не убивать! — Коротко приказал я. — Ширра, прячь всех, не жалей силы! Она одна, если что, убежим и без иллюзий. Меня не скрывай. И постепенно сними морок на входе…
Ширра серьезно кивнул, и тут же меня окутала тишина. Слышны были лишь шаги волшебницы севера. Я вышел навстречу, в своей маске, но без оружия. Не сказать, что я сам был оружием — тот же Искра куда лучше мог справиться без доброго клинка… Но против магов у меня был большой опыт.
Она вошла в пещеру, испытывая удивление и страх: перед ней только что развеялась иллюзия, а за ней стоял я. Руки сложены на груди, скучающий вид… Мысль, что назойливо металась в моей голове, наконец-то сформировалась: я не знал языка северян!
— Радория? — Спросила вдруг она, дотронувшись до своего медальона с камнем Холода.
— Говоришь по-нашему? — Немного удивился я, готовый сложить ладони в знак Оторо.
Девушка кивнула. Нападать она не собиралась, такие эмоции-намерения определяются легко. Если, конечно, этот человек не Райдо… Прощупав ее, я сделал вывод: волшебница мне все же не слишком понравилась. Настороженность. Уверенность даже не в себе — в своем боге с этим трудным именем. Фанатичка. Но при этом явно не глупа…
— Вы должны уходить, — произнесла она с сильным акцентом. — Головы Волков, наш бог дает шанс и предупреждение.
— Что будет нам, если твой бог для нас — лишь слово? — Усмехнулся я.
— Вас постигнет смерть…
— Ты знаешь, где ваш бог? — Поинтересовался я ненавязчиво…
Реакция была неожиданная — девушка сложила ладони в знакомый знак и атаковала. Медленно, очень медленно двигались ее руки… Мир духов тут же окутал меня, раньше, чем разум осознал, что происходит. Камень Холода «разгорался», мне было отчетливо «видно», как нити тянутся от него к рукам девушки, как меняет форму некий ореол вокруг камня. Зрелище было завораживающим: впервые так ясно я смог «рассмотреть» процесс колдовства!
Но тело жило само по себе, тренированное многочисленными поединками — серьезными и нет. Вся моя сила скопилась в руке, она тоже сияла, хоть и по-другому, не как камень противницы. Удар, прямо в него! Я почувствовал, что ее Камень будто кричит, от боли, от некоего странного чувства. На меня обрушилась чужая боль, ненависть, раскаяние, желание своей смерти… Таким было состояние волшебницы в тот миг.
Ухватить ее душу, заточить в свой кинжал!
…Мир духов медленно отпускал меня. Со стороны могло показаться, что я всего лишь дотронулся до девушки — и вот, она уже опускается на землю, с невыразимой тоской смотря на мой кинжал. Нить, что связывала ее душу с богом, дрожала, но не рвалась, я не стал ее трогать. Пусть же станет она путеводной!
— Встань! — Приказал я, сжав кинжал. — Если хочешь свободы, ты будешь слушать меня, а не своего бога. Он сильнее, но я ближе, ты это понимаешь? — Кивок. — Славно. Ты отведешь меня к своему богу… Потом получишь смерть — в награду я огражу твою душу от твоего же бога. Нет — отдам тебя ему. Выбирай.
Впрочем, выбор был ясен: я чувствовал ее эмоции отлично, поработив душу… Больше всего она боялась своего бога, особенно теперь, после поражения и вынужденного предательства. Я заметил, что люди, лишенные души, хотят лишь двух вещей — свободы и смерти, если она обещает освобождение.
…Вскоре наш отряд продолжил движение. Узкая дорожка, каменистая, местами опасная своими обрывами, вела нас все выше в горы. Поселения встречались все реже, людей было все также мало. Пару раз нам встречались странные храмы, совершенно не похожие на роскошные дома богов Радории. Высеченные прямо в скалах, угрюмые, угловатые, без украшений — от них веяло страхом. Мы предпочитали не заходить туда, особенно из-за проводницы. Нам пришлось перебить погоню, несколько воинов, что решили понять, куда делась волшебница, и теперь приходилось двигаться особенно скрытно. Враг знал, что гости пришли!
В пути я размышлял над тем, что при порабощении девушки никакие чувства не охватили меня, ни смятение, ни вина. Ни радость, ни удовлетворение. Просто работа, будто с вещью. Я усмехнулся: черствею на глазах! Но даже эта мысль не вызвала особых эмоций. Просто надо было сделать дело, не умерев самому и не дав умереть друзьям.
Становилось все тяжелее. Поселения, а, следовательно, и нормальный ночлег, еда, вообще перестали встречаться. Проводница сообщила, что начались земли бога… Лишь страшные, безлюдные храмы были там. Солдаты начали вяло роптать. Я их понимал: даже у меня эти места вызывали некую дрожь. Голые скалы, редкие, скрюченные деревья, узкая тропа. Несколько раз встречались подвесные мостики — большого труда стоило заставить лошадей пройти по ним… Повозку, естественно, пришлось оставить в одной из многочисленных пещерок. Я расстарался, нашел пару нужных духов, и с помощью Ширры наложил заклятье морока, дабы никто не покусился на наши вещи.
Цель была близка — это чувствовали все. Особенно проводница — бог грозил ей расправой, но душа девушки была у меня. Мои же чувства сообщали о чьей-то могущественной, но наполовину спящей воле, нечеловеческой… Не доброй и не злой, а просто холодной и чуждой. Как можно поклоняться такому богу — нет, скорее — демону?
Но все эти размышления, тоскливые и бесполезные, были сметены в один миг. В тот день я почувствовал врага еще задолго до встречи с ним. Разумеется, Ширра сразу же удвоил контроль над своими иллюзиями. Можно не сомневаться — морок, нас скрывавший, был на достойном уровне. Но что-то пошло не так.
Сначала подняла голову плененная проводница. В ее настроении отчетливо промелькнула какая-то радость, надежда — и тут же потухли. Я физически почувствовал ее взгляд на своем кинжале. Усмехнулся: да, девочка, ты моя, только моя… И никакие боги не имеют над тобой столько власти.
Я мотнул головой, какие-то слишком недобрые даже для меня мысли лезли в голову. Потом прислушался к эмоциям окружающих, попытался «прощупать» еще далекого врага. Оказалось, они ехали с какой-то определенной целью, с поразительной уверенностью.
— Тайсама, Киран! — Коротко выкрикнул я. — Мне не нравится тот отряд…
— Какой отряд? — Удивился воин.
— Скоро встретимся, — пояснила ему Тайсама. — Наш командир, — она насмешливо фыркнула, — забыл совсем, что далеко не все здесь умеют ощущать людей на расстоянии. Тем более, на таком.
— Сама-то наверняка почуяла, — пожал я плечами. — Могла бы всех и предупредить.
— Смутно, — призналась девушка. — Кай, хватит мучить нашу проводницу! На ней же лица нет! Окаянный.
Я наспех состряпал удивленное лицо — и тут же услышал смешок со стороны моих товарищей: наверное, изумленный волк выглядел достаточно экстравагантно. Отмахнувшись от этих взрослых детей, я насторожился: действительно, моя пленница совсем сникла, присела на землю. В душе ее боролись два чувства: желание свободы и чей-то приказ. Приказ лечь и умереть.
— Спящие Боги! — Выругался я.
Мир потусторонний принял меня быстро и незаметно. Наверное, для зрячего переход был бы более поразителен: всего лишь открывались новые чувства, в то время как привычные уходили на задний план. Проще говоря, мне было легко и привычно в мире нематериальном.
Нить, что шла к девушке, изменилась. Из слабой, «тусклой», она вдруг засияла своей мощью и силой! Стиснув зубы, я попытался порвать ее. Но куда там. Мою руку эта призрачная нить обожгла вполне материально, и не сказать, что мне это понравилось. Но у моего характера есть такая черта — чем сложнее препятствие, тем я становлюсь сильнее. Чем больше меня пытаются задержать, тем я упорнее.
Кинжал, в котором была заключена душа волшебницы, вмиг оказался в моей ладони. Небольшое усилие, на уровне духов, и сущность девушки оказалась на свободе, после чего буквально насильственно соединена с ее телом. Я смутно понадеялся, что сделал все правильно: ломать не строить, а созидать я умел лишь простейшие амулеты…
Нить дрогнула от неожиданности: только что на месте волшебницы была лишь оболочка, пустая кукла, и вот — встречайте, самая настоящая Ледяная, во всем своем гордом замешательстве. Воспользовавшись моментом, я схватился за эту нить, не обращая внимание на боль, и, нащупав недоумение, слабину, разорвал эту связь между богом и человеком.
