Литмир - Электронная Библиотека

Яркие маленькие глазки превратились в злобные щели, нос покраснел, рот напоминал жерло извергающегося вулкана (Бенедикт видел такой в детской энциклопедии). Лицо Жени стало таким, что Бенедикт испугался. Он неловко встал и нечаянно пролил на парту молоко и рассыпал по полу печенье.

Смех одноклассников до сих пор стоял у него в ушах.

Я бегемот, но это неважно - i_004.jpg

Глава 2

Я бегемот, но это неважно - i_005.jpg

Бенедикт очень злился на папу. Он даже не думал, что умеет так злиться.

«Зачем он отвёл меня в эту ужасную школу?! Он что, не знал, что бегемотам там учиться нельзя?» – думал он.

Он злился на папу, а ещё на свою няню Таню, и на учительницу, и на всех взрослых, которые его окружали и делали вид, что он – обычный, такой же, как все. Они могли рассказать ему правду. Могли научить, что говорить таким вот девочкам Женям. Могли, в конце концов, прийти и наказать её за такое поведение.

Как папа мог бы наказать чужую девочку, Бенедикт представлял плохо. Его самого папа не наказывал никогда, поэтому и как это – «наказать» – Бенедикт не знал. Он только слышал, как мамы малышей на детской площадке говорили: «Я тебя накажу», если малыши отказывались идти домой или возвращать чужой грузовик. Когда малыши слышали такое от мам, они переставали бегать, опускали ручки и грустно вставали на месте, как будто вдруг выключился фонарик, который указывал им дорогу. Тогда мамы забирали у них чужие игрушки и отдавали хозяевам, стараясь не смотреть ни на кого в отдельности, и тащили малышей прочь с площадки.

Бенедикту всегда было жалко тех, кого грозили наказать. Но в тот четверг он подумал, что был бы не против, если бы наказали Женю.

Наверное, он рассказал бы обо всём папе, но папы, как назло, не было дома: в тот день ему нужно было уехать на работу. Обычно папа работал дома: сидел перед ноутбуком и вписывал какие-то цифры в какие-то окошки и таблицы, участвовал в совещаниях, отправлял электронные письма. Но иногда ему нужно было уезжать из дома на работу. «В офис», – говорил папа.

Раньше в такие дни к Бенедикту приходила няня Таня, старушка со второго этажа, бывшая учительница русского языка и литературы из его школы, и они вместе пили чай с сахарным печеньем. Правда, это только называлось «пить чай». На самом деле Бенедикт никогда не пил никакого чая, только тёплое молоко, а няня Таня заваривала кипятком цикорий из пакета, который сама же принесла давным-давно и оставила у них в кухонном шкафу. Потом они смотрели мультфильмы по телевизору и играли в лото или вышивали крестиком маленького снеговичка и строили лабиринты из деревянных брусочков «Дженги». А на ночь, если папа не успевал вернуться, няня Таня читала Бенедикту его любимую книжку про Муми-тролля.

Но папа сказал, что няня Таня ненадолго уехала, поэтому в тот четверг после уроков Бенедикт был дома один. Обычно, вернувшись после школы, он сразу садился за уроки: выводил в прописях палочки, крючочки и петельки, решал примеры на сложение и вычитание. Не сказать, что ему это очень нравилось, скорее, он терпел и понимал, что без этого теперь никуда.

Зато очень приятно было потом, когда все уроки уже готовы и рюкзак на завтра собран, достать из ящика письменного стола раскраску – не для малышей, а для взрослых – и долго-долго разрисовывать мелкие картинки мягкими и остро заточенными цветными карандашами.

Картинки получались странными: вот оранжевый пёс с двумя красными ртами по обеим сторонам туловища, вот странно смотрящая жёлтая птица с головой в форме коренного зуба, вот коричневый арахисовый боб в зелёной треуголке и на коне, вот синий кот с двумя оранжевыми кострами вместо глаз и алым разинутым ртом на животе.

После школьной стычки с Женей делать уроки совсем не хотелось. Бенедикт вообще решил, что в школу больше не пойдёт. Зачем бегемоту учиться в школе? Глупости какие.

Бенедикт сел за свой письменный стол, достал раскраску и синий пластиковый стакан с карандашами, на боку которого на приклеенной скотчем бумажке было написано его имя. Папа купил этот стаканчик для школьного урока рисования, чтобы наливать в него воду, но учительница сказала, что он «неправильный». Нужна была «непроливайка», а не обычный стакан. Поэтому папе пришлось купить эту странную «непроливайку», а стакан остался ненужным. Бенедикту стало жалко стакана, и он поселил в нём карандаши.

Чёрно-белым на странице в раскраске оставался лишь один уголок, вверху слева. Бенедикт взял фиолетовый карандаш и машинально стал раскрашивать осьминожьи щупальца, оплетавшие всю страницу. Но думал он вовсе не о том, что видел на картинке. Он злился. Что значит – дурацкий бегемот? Что она вообще понимает! У него две руки, две ноги, голова на плечах. Он ходит в школу, живёт в квартире с папой, ест за столом, умеет пользоваться ложкой, вилкой и даже ножом. Чего ей ещё надо?

Вдруг фиолетовое щупальце на странице стало раздуваться и набирать объём. Вот оно выросло мягким бугром и с поцелуйным звуком отлепилось от страницы. За ним то же самое проделали оранжевое, синее, зелёное, коричневое, розовое и жёлтое щупальца. А потом, совсем уж неожиданно, от страницы отлепилась голова, но совсем не осьминожья. Это была голова того кота с кострами вместо глаз. Бенедикт был так ошарашен, что поначалу даже не испугался.

– И долго ты собираешься это терпеть? Я бы на твоём месте давно задушил эту девчонку щупальцами, а потом основательно поджарил глазами, – зло сказало странное создание, и костры его глаз разгорелись ярче.

– Ты кто? – спросил Бенедикт первое, что пришло в голову.

– Я – Котоног, – ответило создание.

Я бегемот, но это неважно - i_006.jpg

– Тебя не бывает.

Котоног вдруг вскинулся на своих восьми щупальцах, и глаза его вспыхнули.

– Если бываешь ты, бываю и я! – протяжно, как мартовский кот, прокричал он.

Бенедикт надолго замолчал.

«И правда», – думал он. Он вдруг понял, что станет таким же, как Женя, если просто скажет Котоногу, что такого, как он, кота с восемью осьминожьими щупальцами, кострами вместо глаз и ртом на животе, просто не должно быть на свете.

Котоног со всей очевидностью был. Он удобно расстелил по столу свои щупальца и, если бы не злые глаза, вполне мог бы сойти за разноцветное игрушечное солнце.

– Ты что, правда мог бы кого-то убить? – спросил Бенедикт Котонога.

Снизу вверх, от живота к горлу, запоздало пополз противный страх.

Котоног задумался. Пошевелил розовым щупальцем, поднёс его к глазам, повертел.

– Вообще-то до сегодняшнего дня я об этом не думал. Но когда ты докрасил моё фиолетовое щупальце, я вдруг отчётливо осознал, что очень зол.

– До того, как докрасить твоё фиолетовое щупальце, я думал, что я тоже зол. А теперь мне кажется, я боюсь. Тебя.

– Ты меня боишься? Это даже хуже, чем когда ты говоришь, что меня не бывает.

– Так теперь ты будешь? Всегда?

– Не знаю. Но пока я зол – точно буду.

Я бегемот, но это неважно - i_007.jpg

Глава 3

Я бегемот, но это неважно - i_008.jpg

Бенедикт не знал, как быть дальше. Котоног сказал, что теперь он будет. И что с ним делать? Показать папе или спрятать? А если спрятать, то куда? Взять ли его завтра с собой в школу? Или попытаться договориться с ним, чтобы подождал, пока Бенедикт вернётся? Он уже и забыл, что планировал больше никогда в школу не ходить.

Пока Бенедикт раздумывал, Котоног вовсю исследовал его письменный стол. Всё с тем же поцелуйным звуком он отдирал щупальца от гладкой поверхности и переставлял дальше. Щупальца оставляли за собой разноцветные следы. Чмок-чмок-чмок, – шёл Котоног в одну сторону стола. Чмок-чмок-чмок, – возвращался обратно. Звуки отвлекали Бенедикта, думать не получалось.

2
{"b":"896699","o":1}