Он сидел, закрыв лицо ладонями, и пытался сдержать рыдания.

Девушка встала.

– Я пойду?

– Сядь! – скомандовал он.

И чуть позже, мягче:

– Сядь, пожалуйста… Как тебя зовут, дочка?

– Лилит…

Дед закашлялся, и Арен, спавший рядом, вздрогнул.

– Папи́? – позвал он деда шёпотом.

Дед вздохнул: мол, жив ещё, жив. Арен потянулся и пощупал трепещущую вену на запястье.

– Папи́, тебе что-нибудь нужно? Воды принести?

Дед выдохнул: «Да!»

Арен встал и в полной темноте, стараясь ничего не задеть и не наделать шуму, побрёл на кухню. Налил воды в стакан, взял чайную ложку и вернулся.

– Папи́, поверни голову ко мне, – сказал он, присаживаясь на край постели.

Положив стакан рядом на тумбочку, положил под голову деда вторую подушку и стал по ложечке поить его.

– Хватит, апрес, – сказал дед и отвернулся к окну.

На горизонте рассвет уже прочертил тонкую полосу. Вчерашние тяжёлые облака нависли над линией света, как будто не давая пробиться солнечным лучам.

– Открыть окно, папи́?

Дед утвердительно моргнул. Арен потянулся через дедову постель и слегка приоткрыл окно.

В затхлую с ночи комнату пробился аромат дождя. Дед улыбнулся одними губами.

– Ухожу, Арен. Не бойся.

– Нет, папи́, нет! Пожалуйста! – Арен схватил руку деда и прижал тыльной стороной к щеке.

– Устал, сынок, отпусти. Дай мне уйти. Ты всё уже знаешь. Ты справишься.

– Папи, ещё немного, папи́, – юношеским басом заревел Арен.

Дед взял его руку и прикрыл второй рукой.

– Хорошие у тебя руки, умные. Знающие руки, мой мальчик. Ты будешь хорошим снхчи.

– Таким, как ты, не буду!

– Бу-у-удешь, сынок, будешь. Я в твои годы ничего не умел. Ты за мамой и бабушкой присматривай. И ничего не бойся. Всё получится.

Арен отвернулся и закрыл ладонями лицо, не давая слезам вытечь из глаз. Мир, такой привычный, устойчивый мир, созданный дедом, олицетворяющий деда, рушился на глазах.

Мать и бабушка всё ещё спали на втором этаже. Арен сидел, опираясь локтями на колени, и медленно раскачивался вперёд-назад, вперёд-назад, впёред-назад…

Под птичье ликование и хор цикад солнце постепенно оттесняло тучи, и вскоре комнату залило золотистым светом. Арен, потерявший меру времени, вдруг как будто очнулся и повернулся к деду.

Дед, лежащий на высокой подушке, закрыв глаза, улыбался вечности. Арен взял его за запястье. Сердце уже не трепыхалось.

«…»

К полудню стали съезжаться родственники и соседи. Снхчи Мукуч был уважаемым человеком не только в селе, но и далеко за его пределами.

Казалось, он будет вечным, как этот столб, от которого расходились стены в их доме, построенном, как храм. Арен сидел на подоконнике и смотрел на несущую колонну, как будто ожидая, что она рассыплется и всё: весь дом, вся предыдущая жизнь – исчезнет под обломками и в мире останется лишь пыль от их прежней жизни, да и та скоро уляжется, и всё закончится.

«…»

Младшая дочь, Ани, росла умненькой не по годам. В школе ей не было равных по сообразительности. Пока её ровесницы наряжались и присматривали себе женихов, Ани сидела с книжками и учебниками.

Старшая после школы выскочила замуж за парня из соседней деревни и друг за другом родила троих детей. Жена часто ездила к ней помогать с детьми, оставляя на Ани отца и хозяйство.

Ему нравились тихие вечера с младшей дочкой. С утра приняв в пристройке рядом с домом страждущих, которых везли ему со всей страны, он возвращался в дом, и они садились обедать. Он рассказывал ей о своей работе, втайне лелея надежду на то, что она решит стать врачом. Ведь, несмотря на золотые руки, которыми он собирал все осколки костей после травм, он так на врача и не выучился. А когда? Нужно было работать, помогать деду, который вложил ремесло ему в руки, отцу с хозяйством. Не до учёбы было. От турецкого ятагана бежали без имущества: только себя спасли.

Но дочка не стала врачом, а выбрала математику. И поступила в университет на факультет прикладной математики.

– Зачем? – убивалась мать. – Кем она будет? Учительницей?

– Пусть будет кем хочет, – примирительно говорил он. – Чем учитель тебе не угодил? Будет работать в школе, и растить своих детей будет проще.

– Как она будет одна в городе?

– Нормально будет. Она взрослая, разумная девочка. Я поеду с ней, сниму комнату у надёжных людей. Будем её навещать, она будет приезжать, – не конец света.

Но ни комната у надёжных людей, ни разумность не уберегли девочку от любви. Когда стало очевидно, что она беременна, а отца ребёнка не выдаст под страхом смерти, пришлось оформлять академотпуск.

– Может, я притворюсь беременной, чтобы слухи не пошли? – предложила мать. – Будем растить как своего.

– Ты что, жена? – впервые грозно сказал он. – Лишать ребёнка матери? Не будет этого! Что нам досужие сплетни? Захочешь закрыть фонтан, он сильнее забьёт. Пусть рожает дома. Мы поможем, а она поедет продолжать учёбу.

Слухи пошли разные. Кто-то говорил, что она понесла от своего женатого преподавателя, кто-то – что её изнасиловали. Но она так и не открылась ни отцу, ни матери. Отучилась, приехала в село и стала работать в школе.

А Арен… Дедова радость и надежда, с раннего детства стоял рядом и смотрел, как он работает. Как немного подрос, дед стал учить его ремеслу. Собирать разбитые глиняные формы в мешке, чтобы «видели» не глаза, а пальцы. Сначала глиняные формы были простыми, потом всё более и более сложными. Пальцы у него были длинные, хваткие, ловкие. Спустя время он стал ассистировать деду. Иногда сложные переломы он «собирал» даже лучше деда. А потом ставили «яху», что-то наподобие гипса. Собирали вместе травы: каждую – в свой сезон, в своё время суток. Дед всё ещё мечтал. Мечтал, что хотя бы внук станет врачом.

«…»

Дом стал заполняться людьми. Тело деда обмыли, уложили в гроб в гостиной. Дед лежал важный, торжественный, сложив руки на груди. Вокруг толпились люди, бабушка сидела у изголовья.

Арен всё ещё сидел на высоком подоконнике, вглядываясь в дедовский профиль, когда во дворе поднялся переполох. Вишнёвая девятка резко затормозила перед воротами, и из неё выскочили двое парней.

– Где снхчи Мукуч? Очень нужен!

Ворвавшись в дом и увидев гроб, сникли.

– Вы извините, у нас друг разбился, авария. В районной больнице врачи не могут помочь, говорят, надо везти в Ереван, оперировать. Мы пойдём…

Бабушка, молча сидевшая, опираясь лбом о гроб, поднялась и осмотрелась.

– Стойте! Арен, сынок, вставай. Попрощайся с дедом и иди. Заберите его, – скомандовала она парням. – Он поможет.

Арен смотрел на закат. «Солнце садится… Дед, наверное, уже добрался…»

– Пойдём, я провожу тебя, сынок…

Родился в 1947 году в г. Чернигове (Украина). Окончил Киевский институт народного хозяйства. Трудился на предприятии ВПК.

С 1994 года живёт в Нью-Йорке (США). Женат, двое детей, пятеро внуков. Работал экономистом, а ночью, для медицинской страховки, – дежурным консультантом в доме для умственно неполноценных.

Публикуется с 2013 года. Был представлен в разных номинациях и печатался в литературных журналах и альманахах. Несколько раз был в числе победителей международных литературных конкурсов. Автор книг «Рифмой по затылку», «И смех, и слёзы, и любовь», «Из века в век, из страны в страну», аудиокниги «Пегас в бане».

Член Интернационального Союза писателей, Российского союза писателей, Пушкинского общества Америки, Литературного клуба Нью-Йорка. Награждён орденом им. Кирилла и Мефодия, медалями Мацуо Басё, Маяковского, Пушкина, Чехова, Есенина, Бунина, звездой «Наследие» II и III степеней, грамотами и дипломами.