Янычары Диким полем травы качались, Прошли не спеша караваном Пятьсот лет. Славян разоряли Да сынов отнимали османы. А в степи, у седого кургана, Мать, в пыли рыдая, валялась, Потешались над ней басурманы, Было весело им, и смеялись. В янычары, в полон уводили, Где трёхлетние всё забывали, Там жестокостью наградили, Чтоб славяне славян убивали. И в дальних землях и странах, Не узнавшие ласки от мамы, Повзрослели славяно-османы, А шатрах подросли басурманы. В поход шли османо-славяне. Меч кривой для боя им легче. Васильковые глазки от мамы. В них отцовы казацкие плечи. И акынджи топтали конями Да рубали славян ятаганом, Не узнавши отчизны, Иваны В пехоте кололи штыками. Не помня ни мамы, ни таты, Братьёв, как врагов, губили И давно позабытую хату, Подожгли, добро растащили. Жестокости было без меры. Разоряя славянских братьев, Мечом сын рубил неверных, Кто рожал его в отчей хате. За Днепром погибала правда, У османа своей нет утраты. А брата столкнули с братом, И могучий Днепро заплакал. Столько лет водою в песок, Когда шли янычары ратью. Нам казалось: какой там срок? Ну а всё повторилось, братья. Первая гроза К концу апреля Небо чернело, И гроза – дырявым ведром. Туча без дела Болталась неделю. Ну вот, полилось, потекло. Лужи налились Везде в изобилье, Капли как стрелы, под гром. И ещё всё шутили: «Зонтов нет! Отвыкли! Смотри, как бегут в метро». Вот веткам – подарки, Зелёный лист, яркий. Теперь, по приметам, тепло. С той первой грозой — Надеюсь, не бабье — К нам лето опять пришло. Храм …Поджёг Божий дом фашист, Потушить! А вокруг ни души. У врат храма убитый лежит, И Отец православный спешит. С креста злато слезою бежит, Капли капают вниз с высоты. И в подвалах мольба: пережить, И глядят на восток, как кресты. А огонь колокольню крушит. Крик беды с «губы» не звучит. Звать народ набат не спешит, Колокольный язык не стучит. Души в стон, и руины в тиши. Где был храм, там пепел один. Дымом дышат дома, чтоб жить. Ветер зло только сажу кружит. Как грехи Отцу отпустить?.. Он с молитвой к тому, кто вершит, Рваной рясой, как горем, накрыт: «Не прощай, Боже их! Накажи!..» Ненавижу вас, война
Да. Там становятся роднее. И все поступки там честнее. Взрослеют там не по годам. Прощаются, как навсегда. Ведь встречи – это иногда. А что нам радость? – ерунда. Порой не видят никогда Морщин у молодых солдат. И звон не слышен от литавр, Всё чаще громовой – «Ура!» Героям, славе, орденам… Но ненавижу вас, война. Вы – кровь, что льётся как вода, Вы – мирной жизни нет следа, Вы – сломан быт, дом, города. Вы – старикам путь из гнезда. Вам чаще слышно: «Минуй мя» Вы – слёзы маленьких ребят. Где всем приходится гадать, Попал туда ли, не туда… Вы – мольба другу, чтоб помог, Вы – часто шёпот: «Спаси Бог», Вам ценной стала тишина. Вы будьте прокляты, война! Расстриги Ну как не вспомнить времена насилья, смуты? И предающих Русь бояр в одну минуту. То за поляков, то за нас — Лжедмитрий, Мнишек. А им же только бы во власть, рубашка ближе. Не позабыть, что обещал любимчик власти. А предал быстро как вождя товарищ Власов. Лобзался в дёсны средь усов, гнилое племя. И забыл верность своих слов в такое время. Нельзя так со страной вести, что вас растила. Обласканных, пусть в бедности, но вас кормила. А вы – грешить и предавать, как поп-расстрига. Вы ж Солженицына листки с названьем «книга». И как бы вверх ни поднялись, вы все паскуды. Сломать Россию не могли, дела Иуды. Таким, как вы, у наших слов есть слово «гнида». Не научились ни любить, ни ненавидеть. Считаете вы, вам должны? У вас не брали. Вам государство предавать, где воровали. Потом вам Родина по морде, зажав обиду. Народ наотмашь бьёт и гордо, а там – как выйдет. Спасайте шкуру с барахлом, помойку грудой. Но где бы вас ни подняло, вас позабудут. Запомните – вам ремесло: предать Россию. Не первые вы, и не впервой, и то осилим. Одно смущает нас порой: «Вот так повсюду?» Страну в годину предавать сытые любят? То, может, Родине не смерть, но вот спросили б: «Судьба предателей иметь — только в России?» |
