В самом центре многоуровневого мира — посреди «Площади добродетели» — стояла стеклянная витрина.

Эта витрина пользовалась популярностью. В любое время суток. Почти всегда находились человьи, кто хотел сфотографироваться рядом с ней, просто поглазеть или же покривляться.

Внутри витрины находился один экспонат.

Когда первые лучи солнца обозначали очередной день, экспонат открывал глаза и окидывал взглядом распростёртый перед ним мир.

Шипели питающие трубки.

А за стеклом щебетали птички, не обращая внимания на распятую на этих трубках человьиную голову.

Небольшие магазинчики и торговые палатки прижимались к мостовой с двух сторон.

Мужчина с культёй, выбивая искры костылями, подошёл к одной из витрин. Он уставился на вывеску единственным глазом и прочитал по слогам:

— Об-нов-лён-ный че-ло-вей.

Вывеска над проходом, отороченным «Витрувианскими человьями», благосклонно моргнула огоньками, и мужчина перенёс культю через порог.

За ним вошло ещё несколько посетителей.

Торговец — дородный детина с татуировкой колибри на щеке — лениво листал журнал. Во рту у него торчала зубочистка.

— Ты, шоле, ноги продаёшь? — спросил безногий.

Зубочистка исчезла и снова появилась. Торговец, подняв глаза, улыбнулся:

— И вам здрасьте!

Ответа не последовало. Калека лишь издал невыразительный звук и стал осматриваться.

Его окружали витрины с человьиными конечностями — мужские и женские ноги, руки; было здесь даже два тела: одно — пышногрудое, с осиной талией, а второе — поджарое, с небольшой порослью волос на груди. Заготовки плавали в аквариумах с питательной жидкостью.

Калека разинул рот.

— Завораживает, правда? — усмехнулся торговец. — Технологии Оттуда теперь доступны и здесь. Разве это не чудесно?

Мужчина на костылях крутил головой, пока его взгляд не уткнулся на несколько пустых аквариумов.

Торговец развёл руками, а затем спросил:

— Так какие нужны ноги? Есть для танцев, для дороги.

— Хех, — только и сказал человей с культёй, усмехнувшись в свою очередь.

— Можно и руки — лишь бы не для скуки, — добавил торговец, поиграв бицепсами.

— А хочешь, и тело… если прежнее надоело. — Жонглируя грудными мышцами, торговец не отводил глаз от хамоватого, как ему показалось, посетителя. — Только ведь… всё не бесплатно. Понимаешь?

Человей без ноги достал из кармана сложенный вчетверо лист и протянул его через прилавок:

— Понимаю. Только я своё уже заплатил. — Калека зачем-то постучал себя по впалой груди. — Про сертификат пенсионера, надеюсь, слышал? Вот: все двадцать две подписи. Думали, не соберу?!

Детина закатил глаза:

— Уже и сюда социалка добралась.

Он присел к монитору, возле которого стояла фоторамка с маленькой девочкой, и, застучав по клавишам, стал сверять сертификат.

Затем торговец снова вздохнул и вполголоса проговорил:

— Так скоро и еду бесплатно раздавать будут. Куда мир катится?

— Ты варежку-то не разевай. Две ноги по закону мои теперь! — Безногий снова постучал по груди. — Мои!

Торговец потянулся — да так, что затрещала футболка.

— Куда же мы против закона? Если положено, то твои. Только из ног у меня сегодня одни детские остались! Пораспродался!

Безногий молчал, украдкой посмотрев на пустые аквариумы. Его подбородок затрясся, единственный глаз налился кровью, а руки, сжимавшие костыли, побелели.

Детина успокаивающе произнёс:

— Стоит ли так переживать? Ведь можно заказать по каталогу. К следующей пятнице должны привезти. Обычная процедура!

Пара сочувствующих тут же зашипела:

— Вот когда нужно, у вас сразу нету! У нас и так этих пенсионеров — по пальцам пересчитать можно! А если человей не дотянет до следующей пятницы? Что тогда?!

Торговец заморгал:

— Вы как будто с Луны свалились!

Он обвёл взглядом и пенсионера без ноги, и его защитников и развёл руками:

— Так у меня и не супермаркет из Центра! Это у них Там всё в наличии. А мы находимся Здесь — на девятом уровне. А на девятом уровне всё по-другому!

Возле человья с культёй постепенно собиралась толпа. Почувствовав поддержку, он застучал костылём:

— Не знаю, что у тебя здесь «по-другому», торгаш. Но рекламу по тиливизиру зря не крутют: «Приехал на коляске друг мой Гришка. А через полчаса ушёл вприпрыжку!»

Безногий чуть придвинулся для убедительности:

— Полчаса — понимаешь? Это тебе не девять дней!

Торговец понимающе кивнул:

— Конечно, понимаю. Только вместо того, чтобы подключаться к «тиливизиру» из Центра… Что, угадал? — засмеялся детина, увидев реакцию безногого. Он достал новую зубочистку. — Так я и думал… Что ж вы своё-то не смотрите, а? Всё норовите за черту подсмотреть, за границу — а потом права качаете на своём уровне! Но зачем смотреть о том, чего тебе никогда не светит?!

Толпа зашушукалась.

Торговец же не унимался:

— Вот скажите. Если вы заболеете, сколько приходится ждать скорую? Правильно. Девять часов. А почему? Потому что девятый уровень. А если мы вызовем полицию, через сколько она приедет? Тоже через девять часов. Почему? А всё потому же: девятый уровень!

Толпа соглашалась. Безногий, сверкая единственным глазом, по-прежнему молчал.

— А что же такое ещё девятый уровень?! Давайте вспомним вместе. Это девять тарифов за коммунальные. Это девять счётчиков за проезд. А ещё: это на девять часов больше рабочая смена. Больше, чем в Центре. Ну, вот так всё устроено! Не нами устроено, но нам всем по таким законам, счётчикам и тарифам жить!

Детина остановился и обратился непосредственно к безногому:

— А теперь ответьте, уважаемый. Что удивительного в том, что вам свои ноги придётся ждать девять дней? Притом вы их получите совершенно бесплатно — сертификат пенсионера всё-таки!

Безногий замямлил:

— Так… тиливизир… я думал…

— Вы думаете, меня устраивает девятый? Если бы вы знали, с каким удовольствием я бы переехал на восьмой! Или на седьмой. Всё ж полегче! А за третий или второй я вообще молчу: за них можно и душу продать! Только за удовольствие перейти на один лишь уровень мне ещё столько пахать — что засуну-ка я свои хотелки в одно место!

Даже немного запыхавшись от незапланированного спича, торговец замолчал. Он махнул рукой и добавил:

— И зачем я это рассказываю? Кому?! Сами же всё знаете! Просто от скуки другим нервы делаете.

Он пододвинул каталог ближе к безногому пенсионеру:

— Девять дней!

В это время человей в чёрном котелке, стоявший обособленно от остальных, подошёл к прилавку. Он поклонился:

— День добрый.

Серые глаза, впивающиеся в торговца, позволили тому лишь ответить кивком.

— Как я понимаю, спор возник из-за отсутствия социальных ног. Так?

Обволакивающий голос, стальной взгляд и эта многоуровневая эмблема на котелке — под воздействием от всего перечисленного торговец смог лишь снова кивнуть.

— Что же, вынужден согласиться: девять дней — это слишком много.

Детина за прилавком будто хотел что-то сказать, но промолчал. Его взгляд притягивала витиеватая эмблема на чёрном котелке напротив. Впервые он увидел человья из Центра так близко.

«Чёрный котелок» же пододвинулся ещё ближе и вполголоса сказал:

— Я хочу вам сделать предложение.

Какой завораживающий голос! Пересилив себя, торговец снова посмотрел в серые глаза под котелком. Они улыбались.

— Как вы смотрите на то, — серые глаза немного сузились, — чтобы пенсионер получил свои ноги прямо сейчас?

Единственный глаз пенсионера налился слезами, калека пошатнулся, и его кто-то подхватил под руки.

В повисшей тишине заурчавший у кого-то живот резко замолчал. Кто-то присвистнул — тут же на него зашикали.