— Я чувствую то же самое, — признаюсь я. — Я знала, что так и будет. — Не могу сдержаться, поэтому наклоняюсь, чтобы поцеловать его.

— Значит, мы эксклюзивны.

— Да.

— Ты — моя женщина.

Мне это нравится. Очень нравится.

— Это звучит очень по-пещерному.

— Так и есть. — Он потягивается, и его член, начинающий твердеть, ударяет меня в бедро. Я поднимаю на него одну бровь.

Он пожимает плечами. Улыбается.

— Да, прошло уже много времени. И ты, как я уже сказал — самая сексуальная женщина, которую я когда-либо встречал. И уж тем более трахал.

Это безусловно делает меня счастливой.

— Я думаю, ты должен трахнуть меня снова.

На этот раз я сверху, его пальцы теребят мой клитор, пока я скачу на нем. В этот раз я кончаю, по меньшей мере, три раза, прежде чем он заканчивает, и мое горло немного болит от всех этих криков, которые я издавала. Теперь я достаточно устала и насытилась, чтобы уснуть.

***

Только не это. Меня разбудил мой мобильный телефон в 4 утра. Я предупредила детей, чтобы они не звонили мне, если я им не нужна. Мамина смена в Waffle House должна закончиться в полночь, и она должна быть дома вскоре после этого, и я ожидала, что проблем не будет.

Пожалуйста, пусть не будет проблем, — шепчу я, выползая из постели, чтобы взять телефон и отнести его в ванную. Ноа даже не шевелится, должно быть, я его утомила.

Это Коллин.

— У нас проблема, — шепчет он в трубку.

Черт.

— Что случилось? Мама уже дома?

— Она пришла минут двадцать назад. С мужчиной. — О, черт-черт. Коллин прочищает горло. — Они ведут себя громко. И… Я думаю… я думаю, возможно, он делает ей больно.

Память о моих оргазмических криках свежа в памяти, поэтому спрашиваю, уверен ли он в этом.

— Они довольно пьяны, споткнулись о диван и журнальный столик, и пару раз ударились о дверную коробку. Они спорили.

— Кто это с ней?

— Я не знаю.

Я должна идти домой. Но так не хочу.

Раздается шорох, а затем я слышу голос Кори и Коллина, который шикает на него.

— С Кэндис все в порядке? — спрашиваю я.

— Она спит, от нее ни слуху, ни духу. Черт, Калинда, они очень громкие. Стучат по вещам и кричат. В любую секунду малышка проснется. — Голос Коллина звучит испуганно.

Я открываю дверь в ванную и затаскиваю свою сумку в комнату. Там холодно, все эти твердые поверхности, и я пытаюсь смыть с себя секс, не прислоняясь голой попой к чему-нибудь ледяному, чтобы не разбудить Ноа криком. Дрожащими пальцами я одной рукой натягиваю сменную одежду: штаны для йоги, майку, толстовку и мягкую обувь TOMS.

— Мне нужно поймать Uber. Держитесь, ребята, я скоро буду дома. Позвоните 911, если понадобится, хорошо? И выходите, если будет совсем плохо, идите к миссис Рамирес на 2-й этаж.

— Хорошо.

Затем я заканчиваю разговор. Мне удается достать платье, лифчик и туфли на каблуках, чтобы засунуть их в сумку, но я не могу найти свои трусики в темноте. К черту. Я чувствую себя Золушкой после бала.

Поездка на Uber домой проходит напряженно, но все спокойно, когда я вхожу в квартиру. Коллин выходит в коридор.

— Они наконец-то затихли. Думаю, легли спать.

— Она точно жива? — спрашиваю я. Мне абсолютно не смешно.

— Думаю, да. Я слышал два храпа из спальни, — говорит он и пожимает плечами в тусклом свете моего мобильного телефона.

Черт возьми, я Золушка. Пришлось бросить принца как раз тогда, когда нарастал интерес. Я проскальзываю в спальню, которую делю с Кэндис, сестра, к счастью, еще спит, раздеваюсь, чтобы забраться в свою кровать. Я должна написать Ноа.

Что, черт возьми, я собираюсь сказать? Я набираю сообщение раз шесть, и стираю каждое из них, чтобы начать сначала. Все они звучат по-идиотски, наверное, потому что я корю себя за то, что даже подумала, что у меня есть реальный шанс с парнем, чья жизнь настолько нормальна, что он даже не может представить себе мою.

Наконец я пишу:

Прости, что мне пришлось уйти. Дома все пошло наперекосяк, и мне нужно было проведать детей.

Я отправляю его.

Затем добавляю:

Я прекрасно провела время. Спасибо тебе огромное. Я никогда этого не забуду.

А потом, не успев остановиться, я добавляю эмодзи в виде сердечка и отправляю и его. А затем выключаю телефон и проваливаюсь в сон.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Сожаления

Ноа

Я просыпаюсь, когда еще темно, поворачиваюсь в кровати, чтобы обнять Калинду. Но ее там нет, а кровать холодная.

— Калинда? Детка, где ты? — Я тянусь и включаю прикроватную лампу.

Ее нет.

Ее одежды нет, сумки тоже. Калинды нет.

Я не понимаю. Не понимаю.

Я встаю, осматриваю весь номер. Все, что от нее осталось, это ее шелковистые голубые трусики, запах ее киски и духов на простынях, который заставляет меня снова возбудиться, в то же время заставляя мое сердце замирать.

Никакой записки. Никакого сообщения. Сейчас чуть больше пяти утра, и до зимнего рассвета еще далеко.

Это ни хрена не смешно. Я думал, мы только что посвятили себя друг другу, а тут она встает и уходит? Я просто не понимаю. Я лежу на кровати, чувствуя пустоту, пока мой телефон не пикает сообщением от Калинды, с неубедительным оправданием типа «ой, мне нужно было домой», а затем благодарственным сообщением, которое похоже на прощание. Теперь я чувствую себя еще хуже.

Я не пишу ей ответ.

В душе я думаю, не во мне ли дело. Почему женщины, которых я люблю, бросают меня?

Калинда никогда не производила на меня впечатление девушки, которая бы воспользовалась и бросила, но неужели я что-то упустил? Неужели вчера вечером она была увлечена только хорошей едой и хорошим трахом? Я просто не могу поверить, что она такая эгоистка или наемница. «Мне нужно было пойти проведать детей.» — что за чушь.

Если только… О, я не знаю. Что, черт возьми, значит «все пошло наперекосяк»?

К черту. Я иду домой.

Я надеваю свой помятый костюм, выхожу из «Джефферсона» и еду к себе домой. Рейчел слышит, как я копошусь на кухне, и заходит, зевая.

— Почему ты дома так рано? Или так поздно? — спрашивает она.

— Где этот гребаный кофейник, Рейчел?

Она хмурится на меня.

— Я купила кофеварку Keurig — вот эту штуку. Че ты ворчишь?

Я рычу в ответ.

— Не спалось? О, вот капсула кофе для этого.

Снова рычу.

— Ты наливаешь сюда воду и нажимаете кнопку, чтобы запустить. По сути, это защита от дурака. У тебя похмелье?

Я еще раз рычу и качаю головой.

— Мне просто нужен кофе, черт возьми. — Она права, это легко.

Рейчел достает большую кружку для меня, а затем одну для себя.

— Иди садись, я налью.

— Я не беспомощен на кухне, ты же знаешь, — говорю я ей.

— Конечно, нет. — Она подшучивает надо мной. — Я полагаю, твое свидание было отстойным?

Я сажусь.

— Я думал, что все прошло отлично, вообще-то. Я отлично проводил время и думал, что она тоже.

Рейчел наливает кофе и ставит его передо мной. Он такой же черный, как и мое настроение. Она предлагает мне сливки, но я качаю головой.

— Так что случилось? Ты ржавый в постели или что?

Я смотрю на нее.

— Почему, черт возьми, это должна быть обязательно моя вина?

Она наливает кофе в машину для себя и пожимает плечами.

— Может, у тебя просто мало практики? Я не знаю. Теперь, когда ты снова в седле, ты можешь попробовать с кем-нибудь еще.

— Я не хочу никого другого! — взорвался я. — Я хочу ее. А она просто… — Мое горло пересыхает. Я не могу говорить, поэтому вытаскиваю телефон из кармана и нахожу переписку. — Прочитай это жалкое оправдание.

Рейчел читает его, затем смотрит на меня.

— Может быть, это и оправдание. Может быть, это и настоящая чрезвычайная ситуация.

— Но следующая часть, она звучит как огромный поцелуй. Но на отъебись, — поправляю я.