Через некоторое время стало понятно, что это и есть помещение, где содержат обещанного к показу преступника.

Войдя вслед за ангольским сержантом внутрь, они увидели мальчишку, сидящего на земляном полу, возрастом от семи до десяти лет, в разорванной футболки без обуви.

Он щурился от поступающего света и пытался прикрыться ладонью.

После яркого солнца на улице в помещении было темно, Анатолий с капитаном начали оглядываться, ища глазами настоящего преступника.

Представлялось, что тот самый, «очень опасный» сидит в подвале, прикованный наглухо к стене.

Достав фонарик, они посветили в углы рядом с пацаном, и никого не обнаружив, почти синхронно повернулись к сержанту, задав одновременно ему один и тот же вопрос:

«А где преступник?».

Сначала сержант не понял и переспросил, о том, что они имеют ввиду?

Услышав вопрос повторно, ангольский вояка выпучил глаза, поднял брови от осознания глупости белых, и надув щеки от важности щеки ответил:

«Да вот же! Он прямо перед вами!».

Белые недотепы продолжали шарить фонариками по просторной камере. Увидев это, сержант раздосадовано покачал головой, недовольно пробормотал себе под нос фразу о том, что белые из СССР считаются умными и образованными людьми.

Он отодвинул ничего не понимающих гостей, заставив их расступиться, вошел в центр камеры.

Подойдя к пацану, сержант резко дернул его за плечо и рывком поднял на ноги.

При этом ребенок не застонал, а скорее зарычал, осознавая свое бессилие.

Сержант крепко держал его за тонкое предплечье. Не в силах вырваться и сбежать, пацан волком смотрел то на сержанта, то на нас.

Он протер свои затекшие, остававшиеся продолжительное время без света, глаза.

Его руки и лицо были покрыты царапинами и ссадинами. По небольшим проплешинам на волосяном покрове на голове было похоже,что он где-то подхватил лишай.

Он был невысокого роста, щуплый, с мелкими жесткими кудряшками на черепе.

Поймав наши взгляды пьяный сержант сообщил, что пацан отстрелял полный магазин от калаша, потом бросился наутек, сквозь густые заросли. Результат попытки побега, собственно и наблюдался.

Обувь на ногах отсутствовала, пальцы ног заканчивались длинными и скрюченными ногтями.

Ступни и пятки были потрескавшимися от постоянного пребывания в ангольской пыли и кровоточили в местах трещин.

Широкие, не по размеру, снятые с кого-то штаны были подвязаны белой хлопчатобумажной бечевкой. Видимо, парень не умел завязывать бантиком, поэтому «ремень» был завязан на узел.

Вонючая, не стиранная месяцами футболка с американской надписью «baseball», была разорвана в том месте, где должен был находиться нагрудный карман, а один из рукавов отсутствовал на ней вовсе.

Но это все затмевало выражение его глаз.

Они были не по детски огромные, черные по всей глазнице и самое главное нагло сверлящие нас насквозь.

В них было страшно смотреть даже нам, взрослым мужикам, многое повидавшим в жизни. э

Нельзя было утверждать, что это были глаза ребенка, так же как и то, что они соответствовали возрасту маленького пленника.

Эти очи так же не казались глазами рано повзрослевшего ребенка, хлебавшего горе озерами и морями.

Нет, такого ощущения эти глаза не создавали.

Они были вне времени и вне пространства. Это были не людские глаза. В них отсутствовало понимание добра и зла как такового.

Что-то завораживающее, полное самоуверенности и наглости в этих недетских глазах не давали забыть их еще долгое время.

В них играла смерть и от того они выражали какое-то несомненное преимущество над теми, кто в них смотрел. Брррыыы,

Так чувствует человек, когда видит зрачок врага наставившего на него ствол и фокусирующего цель сквозь прицел Автомата Калашникова.

Ангольский военный спросил, хотят ли советские офицеры задать арестованному вопросы. Сержант сообщил, что задержка пролиться еще как минимум два часа. Те переглянулись и сообщили, что, пожалуй, они не против.

Пацан как-то гордо посмотрел на сержанта и незваных гостей и с независимым видом двинулся к выходу. Дойдя до двери он смачно плюнул в сторону гостей, но промазал.

Дядя Толя с капитаном Бузиным на мгновение окаменели от увиденного, от поведения пацана и от общей атмосферы.

Чего не скажешь о сержанте, который сначала лихо дал подзатыльник, а потом пнул пальцами мальчишку в спину, подталкивая к выходу.

Пацан остался доволен произведенным на советских гостей эффектом. Видимо, он уяснил по лицам, что шокировал тех, кто пришли посмотреть на «неведому зверушку».

Он совершенно четко осознавал, что в отличии от сержанта эти люди пришли без враждебных намерений.

Препроводив пацана в центральную часть блок-поста, сержант организовал стулья и подготовил свободный стол, предварительно протерев его рукавом своей форменной полицейской куртки.

Переводчик Бузин, будучи многодетным отцом сжалился над пацаном и сходил в микроавтобус за едой.

Он вернулся буквально через минуту с пакетом молока и сухим пайком.

Анатолий и Бузин не знали как надо вести себя с арестованным несовершеннолетним беспризорником?

Никто из них никогда не испытывал «удовольствия» от такого рода общения.

Переговорив между собой по-русски, они оба поняли что интуитивно понимают друг друга. Офицеры пришли к заключению, что постараются помочь мальчишке и отвергли попытку разговора с ним с позиции власти и силы.

Они оба отходили от шока. Не верилось в девятилетнего «опасного преступника»

Дядя Толя и в детстве всякое видел, все-таки не совсем ягненок, да и служба на протяжении семнадцати среди прожженных циников сделала свое дело.

А вот переводчик Бузин — это отдельная история.

В свои сорок восемь, капитан был до корней волос интеллигентом, что даже в экстремальных ситуациях не позволяло ему использовать мат.

Он не мог представить, что перед ним сидит малолетний убийца, не испытывающий никаких эмоций по поводу своих жертв. Тем более, что он сам был отцом четверых детей, младшие из которым были примерно того же возраста, что и пацан сидящий перед нами.

Пацан жадно набросился на еду.

Мы молча сидели напротив стоящего юнца, думая каждый о своем. Я думал о том, что война в Африке особенно жестока и идет совсем не по правилам.

Её конца в ближайшей перспективе не видать. Погибнут родители, войну продолжат дети.

И не потому что дети будут мстить, а потому что они еще не понимают, что такое жестокость, привыкают действовать без тормозов.

В Анголе они к убийству и смерти относятся так же спокойно, как, например, к съеденному банану к чему-то простому и понятному.

Поэтому эти малолетки и отличались особой жестокостью, добивая раненых жертв, выстреливая длинную очередь в голову, вместо одного выстрела.

Или сжигали жителей в их соломенных лачугах, предварительно подперев выход бамбуком.

Когда он поел, то он облизал языком весь стол — обычное дело, и потребовал сигарету.

Офицеры хотели отказать, но пацан настоял объявив, что не будет ничего рассказывать, если его требования не будут выполнены.

В конце концов ему дали закурить, он нагло откинулся на спинку стула и по-деловому сообщил, что готов рассказывать свою историю, что вражеские солдаты могут задавать ему свои вопросы.

Он не отличал армейские знаки различия и для него все военные были солдатами.

Капитан Бузин растерялся и спросил правда ли что пацан сегодня убил четверых жителей деревни. Тот глубоко затянулся сигаретный дымом, выставил вперед пятерню и гордо заявил, что убил не четверых а пятерых.

Он не смог объяснить за что он лишил жизни тих людей, на вопрос пожал плечами и сообщил, что они всегда так делают, когда командир из отряда отдает приказ вступить в деревню и покарать предателей, забрать их добро и сжечь их жилища.

На улице послышался шум нескольких подъехавших автомобилей. Кто-то из вновь прибывших военных очень громко и эмоционально спорил с ангольцами, стоящими на посту. К ним подключились наши.