— Черт…

— Вот то-то и оно. Чтобы твой друг упокоился там, где хотел, со своими предками и богами, по своему обычаю — нам придется провернуть все в тайне, тихо и аккуратно. Да, это сложно будет… Только знаешь, выследить колумбийского наркобарона, которого не могли найти ни федералы, ни сами колумбийцы — задача посложнее, чем обокрасть музей. Даже твою последнюю цель десять лет не могли посадить — а Зеродис его конспиративный склад нашел и привел туда тебя. Давай спросим совета у него?

Я почесал щеку.

— В принципе, почему бы и нет. Он-то мне в самом начале нашего знакомства причинил массу неудобств, вот теперь пусть отрабатывает.

Зеродис действительно быстро составил план, причем серьезный такой, с размахом. То есть, вначале он поупирался, но быстро понял, что я этого так не оставлю.

Уже вечером мы, сидя в отеле, обсудили его, я, девушки и Зеродис в ноутбуке.

Пункт первый — я проникаю в музей, используя для этого свои таланты и ключи любого подходящего сотрудника. Охраны в музее, как он выяснил, нет, но система сигнализации и видеонаблюдения очень серьезная, и наблюдает за камерами служащий охранного предприятия, который сам по себе находится не в музее.

Пункт второй — Войс на пару с Зеродисом взламывает сервер видеонаблюдения после того, как Стелла каким-то образом подключится к линии передачи данных. В принципе, удивляться нечего, Стелла как-то даже операцию по взлому сотового оператора провернула, когда расследовала гибель своих отца и прадеда, она редкий самородок, иначе ее в Организацию[1] не вербовали бы.

Пункт третий — самый масштабный. Зеродис «положит» систему уличного видеонаблюдения, отключив камеры, выходящие на фасад музея. Там ничего сложного, камеры для слежения за уличным движением, не бог весть что, но все же.

Пункт четвертый — самый хитрый. Вот до такого я бы просто ни в жисть не додумался. После того, как мумия будет вынесена из музея и положена в автофургон, на место мумии кладется обманка. Что-то, что заполнит пустоту контейнера. Персонал музея не сразу обнаружит, что Этци украден: когда музей откроется, персонал не будет все проверять, потому что не будет знать о краже, а посетители заметят, что экспонат «не тот», не сразу.

В идеальном случае пропажу обнаружат уже после того, как я спрячу тело в горах. Все, шито-крыто.

— Два момента, — сказал я после того, как Зеродис изложил свой план. — Во-первых, нам нужна машина. Во-вторых, в этом плане нет никакого элемента возмездия, а я непоколебимо настаиваю, чтобы он был.

— Ну и какой мести тебе будет достаточно?

— Я хочу, чтобы этой «обманкой» стали останки отца или деда директора музея. Око за око. Когда на витрине окажется его собственный предок — ему будет проще заметить всю неправильность содержания мертвых в качестве экспоната.

— Справедливо, — согласился Зеродис.

— Справедливо, — согласилась Стелла.

— Некрасиво, — возразила Войс, — но я тут явно в меньшинстве… Нам тогда надо будет еще и вопрос доставки обманки в музей решать? А перед тем могилу раскопать, что тоже требует сил и времени?

Стелла задумалась и сказала:

— В принципе, выход есть. Дело в том, что тут неподалеку живет мой двоюродный дядя, и он — глава местной «семьи». Ничего такого, насколько мне известно, так, мелочи, проституция и контрабанда… Думаю, я смогу уговорить его дать мне фургон и пару крепких ребят.

Я ухмыльнулся:

— Если не захочет — скажи ему, что я приду к нему домой и съем его собаку на глазах у его детей.

Стелла едва не заскрежетала зубами от досады:

— Вот этого ты мог бы и не говорить! Знал же, что именно вытащит из моей памяти ассоциативная цепочка!

— Извини. Не то чтоб спецом. Но, в общем, пускай помогает, и тогда ему не придется со мной встречаться. К тому же, раз он местный, то Этци, может быть, его предок.

После того, как мы закончили обсуждение, я взял свой ноутбук и вышел якобы прогуляться. Забредя в какой-то темный парк, я вызвал Зеродиса по секретному протоколу.

— В общем, такие дела, — сказал я. — Месть директору — это само собой, а еще мне надо хорошо проучить вообще все музейное сообщество. Чтобы больше никто никогда и не мечтал снова найти останки моего друга и сунуть на витрину.

— И как ты собираешься это сделать?

— У тебя есть где-то поблизости поставщик оружия и снаряжения?

— Есть, конечно, а зачем?

— Мне надо тридцать килограммов тротила и четыре детонатора с таймером, который можно выставить на много десятков часов.

— Ни хрена ж себе… Что ты задумал взрывать?

— Ничего. Я просто заложу в музее тридцать килограммов взрывчатки и установлю таймеры на сто или больше часов, так, чтобы их нашли. Демонстрация моей решимости отстаивать право Лиса на упокой любыми методами, не считаясь ни с какими разрушениями и жертвами. И тогда любой музей трижды подумает.

— А если их не найдут? — спросил Зеродис.

— Днем, уже после того, как обнаружат взлом и кражу, ты сам сообщишь в полицию, что твой сообщник оказался прибацанным на всю голову и самовольно, вопреки плану заминировал музей.

— Что-то мне кажется, что ты темнишь. Ты же совсем другое задумал, да?

— Я не умею лгать. И потом, чтобы уничтожить музей, мне не нужна взрывчатка, хватит пары канистр с бензином. Я задумал ровно то, о чем тебе сказал.

— Повторяй за мной. Микулинцы.

— Зачем?

— Просто повторяй.

— Микулинцы.

— Париж соборной богоматери.

— Париж соборной богоматери.

— Веселая майка.

— Веселая майка.

— Я был на луне.

— Я не был на луне. Упс, не получилось.

— Миклухо-Маклаю никто не пишет.

— Миклухо-Маклаю никто не пишет.

— Паляныця.

— Паляныця.

— Хм…

— Хм…

— Да нет, «хм» это я уже думал вслух.

— А зачем я все это повторял? — полюбопытствовал я.

— Проверка на нейросеть.

— Это как?

— У меня появилось подозрение, что Войс могла написать для тебя нейросеть, которая лгала бы вместо тебя… Слушай, взрывчатка ведь не игрушки. Давай как-то иначе проучим музей.

— Хорошо. Тогда ты отключишь еще и сигнализацию на верхних этажах, чтобы я мог уничтожить самые ценные экспонаты.

— Не-не-не, мы же договаривались без вандализма.

— Ты сам отказался. Вариантов мало: либо я очень доходчиво демонстрирую готовность уничтожать музеи, перешедшие красную линию, либо просто беру и уничтожаю.

Зеродис помолчал.

— По краю ходишь. Если погибнут люди — мне придется пересмотреть свои взгляды на твой народ. Чтобы поставить точку, мне будет достаточно просто перестать финансировать Мастерса и клон погибнет, когда за неуплату отрубят электричество.

— А почему должны погибнуть люди? Если твой поставщик предоставит исправные детонаторы и если Войс правильно настроит таймеры — ничего не случится. А если будет взрыв — виноваты будут люди. То ли детонаторы бракованные, то ли Войс настроит плохо, то ли сапер попадется идиот.

— Кто ж тебя знает, вдруг ты сделаешь мину с ловушкой.

Я фыркнул.

— Ты на полном серьезе считаешь, что я могу сконструировать бомбу так, чтобы переиграть человека-сапера? Моего умения хватает только на то, чтобы втыкать детонаторы в брикеты и провода — в разъемы. Я мог бы облажаться с таймерами, потому выставить их попрошу Войс. И все путем.

Зеродис еще поупирался, но я его таки додавил: я не собираюсь быть сапожником без сапог. Расправляться с людьми, которые делают зло людям, но оставить безнаказанными тех, кто делает зло мне лично — это как-то неправильно.

— Ну ты и сравнил, — сказал в ответ на это Зеродис. — Наркоторговцы и ученые — это ни хрена не одна категория и близко.

— Понимаешь, я не чувствителен к гибели людей от наркотиков, потому что люди мне не «себе подобные». Я испытываю симпатию только к людям из своего окружения, абстрактные «люди», которых я никогда не встречал, для меня абстракция и есть. Зло, причиненное моему другу, для меня гораздо критичнее, чем сколько-то умерших наркоманов. То, как вы поступаете друг с другом, меня возмущает, но не вызывает жажды отмщения, если не затрагивает меня и мое окружение. Наказать музей важнее, чем наркокартель, потому что последний лично мне ничего не сделал.