— Ах, ну я не переживаю, у меня же есть проводник из местных, — хихикнула Войс.

До вечера мы прогулялись по окрестностям, и Войс, к моему удивлению, выдержала это лучше, чем я думал.

— Да, не парк, — сказала она, когда мы сидели, взявшись за руки, на камне у ограды на краю, — но все-таки, тут круче. Есть некая романтика в том, чтобы сидеть так высоко, слушать пение ветра и смотреть вниз, в пропасть у ног, где раскинулись долины, луга, поселки… Вот бы попасть в какое-то место, где до нас вообще никто никогда не бывал…

Я усмехнулся.

— Лучше гор могут быть только горы, на которых еще не бывал… На которых никто не бывал. Слова из песни, но она на русском, на английском не «играет», переводчик песен я такой себе. Но, кажется, автор той песни был не одинок в своем мнении. Знаешь, насчет «никто никогда» помочь не могу, но завтра, если хочешь, я покажу тебе тут одно место, особенное для меня. Километров шесть вокруг склона и немного выше. Совсем немного. Не думаю, что там будет маршрут, но путь я знаю. Если не было каких-то кардинальных изменений горы — практически безопасно, хоть местами придется поднапрячься. Но никаких пропастей, лавин, узких карнизов и так далее.

— Вау, — сказала Войс. — Звучит очень интригующе.

Вечером мы сидели на веранде ресторана, попивая кофе и созерцая панораму.

— Знаешь, я тут подумала, — меланхолично сказала Войс, — мы вместе уже не первый день, а ты так и не спросил, как меня на самом деле зовут.

Оп-па… Да, мой просчет… но плевый.

— Я зову тебя так, как ты сама представилась, — пожал плечами я. — К тому же, ведь и ты тоже не спросила, как меня на самом деле зовут. Я-то представляюсь Владиславом, но ты же понимаешь, что с моей точки зрения это такой же псевдоним, призванный скрыть мою настоящую личность, как и твой псевдоним «Войс». Так что мы оба зовем друг друга по кодовому псевдониму.

— Ладно, подловил, и как же тебя на самом деле зовут? — улыбнулась она.

— Если я сейчас скажу свое имя вслух — часть народа обделается, часть побежит в ужасе прочь, а остальные попрячутся под столы. Даже не знаю, в какую группу попадешь ты. А как на самом деле зовут тебя?

— Ага, щаззз! — Войс показала мне язык. — Ты у нас такой скрытный, а свое имя тебе возьми да скажи? Раз так — будем, как раньше.

Я только пожал плечами: как угодно.

Утро выдалось теплым и безветренным, так что мы преспокойно двинулись на поиски моего секретного места. Взяли пару термосов кофе, сэндвичи и барбекю — и вперед.

Места порой узнать не совсем легко, но я нахожу нужные тропы. Местами они протоптаны и огорожены, местами перебираемся с уступа на уступ. Вначале я взбираюсь, потом втаскиваю Войс.

— Слушай, а почему эта гора называется «Женский Вигвам»?

— Точно не знаю. Возможно, потому, что меньше.

— А вон та?

— Вигвам Каменного Хозяина. Ну или Шалаш.

— А что, у здешних жителей были вигвамы?

Я пожал плечами.

— Без понятия. Я могу переводить с языка на язык только при условии, что знаю оба одновременно. Все эти горы, с точки зрения тогдашнего моего племени, были шалашами, вигвамами, хижинами Каменного Хозяина, его жен и так далее. Жилищами. Я сейчас просто подбираю названия, похожие по смыслу, вот и все.

Километра через три Войс уже подустала. Мы подкрепились, передохнули, затем она взглянула на планшет.

— Вон там седловина Хауслабьох, три двести над уровнем. Нам туда?

— Ага. Последнее усилие.

В конце концов я, таща Войс «на буксире», взобрался в точку назначения — и остолбенел.

Прямо перед нами возвышается узкая каменная пирамида метра так в четыре.

— Вау, что это? — воскликнула Войс.

— Блджад, что это?!! — воскликнул я.

Она перевела взгляд на меня:

— Постой, так ты не это хотел мне показать?

— Место это, но что это за херня тут стоит — я без понятия! И она мне уже не нравится…

Войс обогнула ее вокруг и сказала:

— Смотри, тут табличка. Это памятник.

— Кому?

— Этци.

— Кто такой Этци? — нахмурился я, ожидая худшего.

— Это доисторический человек, который тут погиб и вмерз в лед. Его нашли на этом месте и назвали по местности — Эцталь.

БЛДЖАД. Я почуял неладное с первого же взгляда на эту пирамиду… и не ошибся.

— А что было потом? — спросил я, изо всех сил стараясь делать вид, что спокоен.

— Погодь, я погуглю… В смысле — потом?

— Ну нашли его — а за что памятник?

Войс просмотрела текст на экране и сказала:

— Ну наверное, потому что это самая древняя естественная мумия в Европе. Исследования Этци позволили пролить массу света на ранний медный век в этих местах.

Ну, сволочуги…

— А где Этци сейчас?

— В музее города Больцано… Владди, а почему у тебя лицо так дергается? Ты меня пугаешь!

В музее, блджад⁈ Суки, за Лиса я сожру вас без соли и перца!!!

— Да так, тик напал, — попытался я оправдаться. — В общем, мне срочно надо в Больцано: обожаю музеи!

— И что ж вам так быстро надоел курорт? — проворчала Стелла, садясь за руль.

— В музей охота, — ответил я.

— Эх, а я как раз познакомилась с парнем — летчик, прикиньте? Военный. И такая рама — даже не знаю, как он в кабину влезает…

Войс мрачно покосилась на меня и вздохнула.

— У нас проблемка посерьезней твоего сорвавшегося романа.

Вот же болтушка…

— А что случилось? — удивилась Стелла, заводя мотор.

— Ты не поверишь, но тут пятьдесят лет назад нашли во льдах тело доисторического человека.

— Ну и что с того?

— Мумия находится в музее города Больцано.

— А, так вот оно что… Владислав, а зачем тебе в музей?

— Друга навестить, — буркнул я.

— А откуда ты знаешь, что эта мумия — твой друг?

— Тупой вопрос. Потому что тело нашли ровно в том месте, где я его похоронил. Совпадение? Не думаю.

— Постой… Это кто-то твоего вида?

— Нет. Он был человеком.

— Хм… Вот уж не подумала бы, что ты можешь дружить с едой, а тем более хоронить ее…

— Он был исключением из правила.

— Надо же… Давно это было?

— Хрен знает сколько тысяч лет назад. Когда вы только научились выплавлять оружие из меди.

Тут снова заговорила Войс.

— Только проблема есть. Владди пришел в тихое бешенство, когда мы обнаружили памятник на том месте. Владди, ты же что-то нехорошее задумал, да?

— Ну кому как, а мне вполне хорошее. Музей сожгу к чертям собачьим, работников сожру живьем.

— В музее много людей работает, ты столько не съешь, — Стелла попыталась перевести все в шутку, но я точно не настроении шутить.

— Не съем, так понадкусываю.

Она свернула на обочину и остановила машину.

— Нет-нет, так дело не пойдет. Ты хоть уголовный кодекс и не чтишь особо, но это все равно перебор.

Я приподнял бровь:

— Уголовный кодекс — это книжка такая, да? Я, помнится, что-то такое читал. Там, кстати, написано, что нельзя осквернять могилы. Ибо это есть грех, а наказание за грех — смерть.

— Нет, про грех это уже из библии. Слушай, Владислав, я-то понимаю, что ты огорчен слегка…

— Слегка?!! Хрена себе слегка!!! Стелла, а вот представь, что это твоего покойного отца или друга кто-то вот так в музее выставил на всеобщее обозрение! Ты бы только слегка огорчилась, да?

Стелла несколько секунд барабанила пальцами по рулю.

— Ну, по правде, я бы вставила этому кому-то автоматический дробовик в зад и держала гашетку, пока не кончатся патроны… Ну только… Понимаешь, это не осквернение. Ну как бы это другое…

— Просто между прочим, — вклинилась Войс, — там дело обстояло так, что тело поначалу приняли за погибшего альпиниста. Это уже потом в морг пришли ученые и установили истинный возраст покойника. То есть, тело само оказалось наверху после таяния льдов и его забрали из лучших побуждений…

— Из лучших побуждений его надо было перезахоронить там же. Меня отдельно выбешивает то, что на моего друга не распространяются элементарные нормы морали. У вас, людей, мораль и так хромает через пень-колоду, но тут уже совсем выход за рамки! Если я выставлю на витрине твоего отца — это будет надругательство над трупом. Почему эта норма не распространяется на моего друга? Он, между прочим, был таким же человеком, как и вы все!