Вот так и началась наша война с Польшей. Оказалось, что у поляков сильная армия и их поддерживают англичане и французы. Нам пришлось отступать. Когда фронт подошел к Стрыю, папа забрал нас с Мартой и отвез домой, в Старый Угрынев. Там как раз проходила мобилизация. Папа с селянами привозили из схронов оружие и раздавали его новобранцам. Когда их провожали на фронт, на площади собралось все село. Женщины, старики, дети. Все плачут, причитают. Ведь многие только что вернулись с фронта, и опять им надо воевать.

Папа провел молебен. Он служит капелланом в нашей УГА – Украинской Галицкой Армии. И вместе со всеми он ушел на фронт. Нашей армии удалось остановить поляков, но тут началась распутица, и бои на время прекратились. Так что я вернулся обратно в Стрый к деду Мише и бабе Розе и снова хожу в гимназию.

Наш Стрый – небольшой городок, в нем примерно поровну украинцев, поляков и евреев. Через город протекает река Стрыя, и здесь сходится несколько железнодорожных путей. Мы из Угрынева тоже ехали на поезде – паровозе, к которому были прицеплены три вагона для пассажиров.

Прямо в центре города стоит большой католический костел, в нем много униатских церквей и еврейских синагог. Дети ходят в духовные семинарии или училища – реальные или коммерческие. Но самыми престижными считаются гимназии, после них можно поступать в университет. Еврейские дети учатся в ешивах – это у них такие училища при синагогах, типа наших духовных семинарий. Но много их и в гимназиях, в основном в польских.

Не могу сказать, что мы, украинские дети, раньше дружили с детьми польскими или еврейскими, каждый был сам по себе. Папа как-то сказал, что в России случались еврейские погромы, но у нас, в Австро-Венгрии, их никогда не было. Теперь все изменилось. Поляки – враги нашей республики, а евреи предали империю, нанесли нам удар в спину. Они виноваты в том, что Германия и Австро-Венгрия проиграли войну.

Я как-то сказал об этом дяде Ярославу, но он ответил, что это пустые слухи и что все подданные империи воевали в одинаковой мере. Просто у нас истощились ресурсы, а тут еще Соединенные Штаты вступили в войну.

Как я уже писал, я живу у деда Миши и бабы Розы. А Марта живет неподалеку, в доме бабы Гали, сестры бабы Розы. И все мы очень нуждаемся. Раньше я никогда не знал, что это такое – нуждаться в самом необходимом. А теперь понял, как это ужасно.

И вот ко мне в гимназии подходит один наш хлопчик, и говорит: «Ты хорошо учишься, тебя всегда учителя хвалят. Не мог бы ты со мной и моим младшим братом позаниматься после уроков арифметикой и немецким? Мама будет платить за каждый час». Я, конечно, согласился. И теперь приношу домой немного денег.

Учусь я действительно хорошо. Все предметы мне легко даются – и арифметика, и языки, и, само собой разумеется, Закон Божий. Наша гимназия – классическая, а потому мы, помимо «живых» языков, еще учим латынь и греческий. Я не понимал, зачем нам нужны эти «мертвые» языки, но учитель-латинист сказал: «Всякий культурный человек должен иметь возможность насладиться чтением Вергилия в подлиннике. Его слог бесподобен». И примерно то же самое сказал наш «грек», только про каких-то древних греков.

А кроме обязательных предметов, я записался в кружки: спортивный, музыкально-хоровой и агрономический. Так что свободного времени совсем не остается. Вечером – получасовая молитва на коленях пред образом Николы Чудотворца, и спать.

Все в гимназии знают, что мой папа – депутат, и сейчас он в Станиславе. Спрашивают: «Ну как там, чего нам ожидать?» А что я могу ответить, если он давно не бывал у нас. И вот такая радость – он приехал. Оказывается, он ездил на подписание важного документа. Теперь два украинских государства, УНР – Украинская Народная Республика со столицей в Киеве – и наша ЗУНР, объединяются в единую УНР. Документ так и называется – «Акт Злуки», или, по-русски – «Акт Единения».

Дед Миша спросил:

– Теперь общими усилиями поляков погоним?

– Сомневаюсь. Наши сечевые стрельцы – единственные боеспособные части у Петлюры, – ответил папа.

Папа пояснил, что под Киевом был лагерь для военнопленных, среди которых было много галичан. Вот из них и сформировали воинские части. Возглавили их два офицера-галичанина – Коновалец и Мельник. Они еще раньше бежали из русского плена и добрались до Киева.

– Благодаря сечевым стрельцам Центральную Раду удалось спасти и вывезти из Киева, когда туда ворвались красные, – говорит папа. – Все против Рады: и немцы, и красные, и деникинцы. Всем она поперек горла стала, никто не хочет нашей самостоятельности. А простому человеку – лишь бы все это хоть как-то, но закончилось. Любая власть лучше, чем безвластие. Так что не жду я ничего хорошего. Самим придется воевать с поляками.

Сейчас весна, быстро теплеет. Мы с ребятами пошли на озеро ловить раков. Опускаешь руку и шаришь по дну, а они в норки прячутся. Нащупаешь рака, схватишь его и тащишь. Рак понимает, что ему конец, норовит вырваться. Если держишь его за клешню, то он отпускает ее и удирает. Ребята говорят, что у них клешни отрастают заново. Вытащишь его, и сразу бросаешь в кипяток. Он сначала быстро-быстро бежит, а потом останавливается. Представляю, как ему было больно перед смертью. Кипяток врывается через глаза в мозг, жжет брюшко. Ужасные мгновения. «Боже, прости, что я это делаю», – прошептал я, бросая в котелок свою добычу.

А ведь когда-то, и не так уж давно, так и людей казнили. Казаки – поляков, поляки – казаков. Папа говорит, что «смягчение нравов» произошло под влиянием христианской религии. Но почему христианская религия не смогла остановить войны? Почему Господь дозволяет убивать друг друга, несмотря на Свои заповеди? Почему вера в единого Бога разделила людей на религии?

Я слишком много задаю себе вопросов. Ребята спокойно кидают раков в кипяток, смеются и ни о чем таком не думают. А может, и думают, но никогда не говорят об этом. Как и я сам. Ведь мы же ребята, а не девчонки. Нам нельзя быть слишком чувствительными и сострадательными. Хотя Иисус Христос учил нас сострадать ближнему своему. Но не ракам же? Тут много неясного.

А я еще вспомнил, как мы с Мартой, папой, мамой и всей нашей малышней как-то ходили на озеро. Мама покупала у рыбаков рыбу. Они как раз вытащили целую сеть. Папа взял одну рыбину, она извивалась, билась у него в руке. Он молча посмотрел на нее, а потом размахнулся и бросил далеко в воду.

– Ой, рыбаки увидят, им не понравится, – дернула его за рукав мама.

– Она так хотела жить… – произнес папа. – Так не хотела умирать.

– Рыбка, рыбка, принеси нам счастье, – забубнила мама, – чтобы детки выросли здоровыми, чтобы семьи у них были, и чтобы жили они долго и счастливо. А папа добавил:

– Чтобы все твои хворобы остались в прошлом, и чтобы ты больше не кашляла. И чтоб весь наш край…

Он хотел продолжить, но мама опять дернула его за рукав:

– Все, все, а то рассердится рыбка, и останемся мы у разбитого корыта.

Папа засмеялся и прижал ее к себе.

Вчера был последний урок, впереди каникулы. Баба Роза была на школьном собрании, и мы вместе отправились домой. Она была очень довольна. Все оценки у меня отличные, а наша музы́чка сделает меня в следующем году «запивником». Я буду играть на баяне и запевать песни. Мне за лето надо выучить тексты песен и музыку. Я как стал читать, так не смог оторваться. Написала Леся Украинка. Она наша, волынско-галицкая. Она пишет именно тем языком, каким мы говорим между собой. А умерла она не так давно, совсем еще не старой. Простудилась в детстве и потом всю жизнь болела. Мне ее очень жаль.