Император Священной Римской империи Генрих Гогенштауфен, его консорт Констанция д’Отвиль, Леопольд фон Бабенберг, герцог Австрийский, снова появятся на страницах «Королевского выкупа».

Танкред пробыл королем сицилийским всего четыре года. Он отважно отражал угрозы, создаваемые императором Генрихом, но его неоперившаяся династия оказалась обречена с внезапной смертью старшего сына Рожера в декабре 1193 года.

Сам Танкред умер в феврале 1194 года, оставив в качестве наследника четырехлетнего сына. Вдова короля Сибилла вынуждена была покориться Генриху, коронация которого в качестве правителя Сицилии была проведена на Рождество. Вскоре после этого он заявил о раскрытии так кстати созревшего заговора и жестоко казнил немалое количество сицилийских сеньоров. Сибиллу с дочерями отослали в Германию, где они провели в монастырском заточении многие годы, но в итоге смогли сбежать во Францию. Ее маленького сына увезли в одно аббатство в Германии, после чего его никто не видел живым. Имеется несколько свидетельств о его трагической судьбе, наиболее достоверное гласит, что Генрих велел ослепить и оскопить мальчика. Несчастный скончался в 1198 году.

Исаак Комнин томился в твердыне госпитальеров Маргат до 1194 года. Обретя свободу, он принялся плести интриги против византийского императора Исаака II. Умер он около 1196 года, предположительно от яда. Его вторая жена София вернулась в 1192 году на Сицилию, но после этого о ней ничего неизвестно. Анна, Дева Кипра, уехала вместе с Джоанной и Беренгарией в домены Ричарда, о ее дальнейшей истории рассказывается в «Королевском выкупе». Ни София, ни Анна не упоминаются в хрониках. В.Г. Рудт де Колленберг, автор книги «Император Исаак Кипрский и его дочь, 1155—1207» («L’empereur Isaac de Chypre et sa fille, 1155—1207») — ценнейшего ученого труда об Исааке и Кипре, выстраивает гипотезу, что дочь императора могли звать Беатрисой, потому как некая Беатриса получила по завещанию Джоанны щедрое наследство, а некоторые из родственниц Девы по материнской линии носили это имя. Но после смерти Джоанны две ее фрейлины приняли постриг в аббатстве Фонтевро, и одну из них звали Беатриса, что опровергает теорию исследователя. Так что я предпочла сама выбрать имена для жены и дочери Исаака.

Здоровье Салах ад-Дина продолжало ухудшаться, и 3 марта 1193 года он умер от лихорадки. По свидетельству Баха ад-Дина ибн Шаддада султан раздал бедным так много, что не осталось денег на его погребение. Сыновья развязали войну за наследие отца, но в январе 1200 года султаном Египта был провозглашен его талантливый брат Малик аль-Адиль. После успешного правления он передал в 1218 году престол своему сыну.

Ги де Лузиньян правил Кипром недолго и скончался в 1194 году. Его брату Амори удалось уговорить императора Генриха признать его королем кипрским — Ги на этот титул не претендовал, — и династия Лузиньянов владела островным королевством более трех столетий. Онфруа де Торон не женился вновь — он, очевидно, умер вскоре после того, как последовал на Кипр за Ги. Историю Балиана д’Ибелина я рассчитываю закончить позже.

Генрих и Изабелла прожили пять счастливых лет до его странной гибели после падения из окна дворца в Акре в сентябре 1197 года. Изабелла затем вышла за Амори де Лузиньяна, брата Ги, ставшего королем Кипра. Она умерла в апреле 1205 года в возрасте тридцати трех лет, пережив три вдовства и развод. У них с Генрихом было три дочери, одна из них, Алиса, позднее вышла замуж за сына Амори от его первой жены и сделалась королевой кипрской. Дочь Изабеллы от Конрада, Мария Монферратская, правила Иерусалимом до своей смерти на родильном ложе в двадцать лет.

В эпоху Ричарда Третий крестовый поход расценивался как неудачный, потому что отвоевать Иерусалим не удалось. Ричард сам рассматривал его в таком же свете. По иронии судьбы, последующие крестоносцы взяли на вооружение стратегию, которой хотел следовать Львиное Сердце — нападение на Египет. Заслугой Ричарда является то, что он продлил жизнь Иерусалимского королевства еще на сто лет, до падения Акры в 1291 году.

Ричард I никогда не состоял в числе моих любимых королей, впрочем, знакомство мое с ним было весьма поверхностным. Я рассматривала его как одномерную фигуру — опьяненного кровью и славой, надменного, безжалостного, блестящего полководца, но неблагодарного сына и беспечного короля, и именно такой Ричард появился на краткий мир в «Земле, где обитают драконы». Я не видела причины не соглашаться с суровым вердиктом историка девятнадцатого века Уильяма Стаббса, что то был «плохой сын, плохой муж, плохой король».

Поэтому я не ожидала того Ричарда, с которым встретилась, приступив к изысканиям для «Семян раздора». Когда-нибудь я заведу блог под названием «Удивительный Львиное Сердце», поскольку за многие годы сочинения книг о реальных исторических фигурах мне никогда не встречалось такого расхождения между живым человеком и мифом о нем. По крайней мере с тех пор, как я начала свой творческий путь с романа о другом короле по имени Ричард.

Чем больше я узнавала о Ричарде I, тем меньше соглашалась с профессором Стаббсом. Полагаю, что с Ричарда вполне можно снять два из трех суровых обвинений. Мне нравилось писать о Генрихе II. Это был великий король, но никчемный отец, и большая часть вины за отчуждение сыновей лежит именно на нем. Определенно, Ричард и Жоффруа имели законные причины для обид, и вполне обоснованно предположить, что к восстанию их подтолкнули огромные просчеты Генриха (см. «Семена раздора»). Душа моя обливалась кровью при мысли о Генрихе, умирающем преданным и покинутым в Шиноне, но казнить за это ему следовало себя самого.

Не был Ричард и плохим королем. Сегодняшние историки оценивают его куда выше, нежели викторианские. Да, он мало жил в Англии, но та не являлась центром его вселенной, будучи лишь частью Анжуйской империи. После возвращения из крестового похода и немецкого плена, он оказался втянут в ожесточенную войну с французским королем, и провел последние пять лет жизни, обороняя свои домены от Филиппа Капета. Ирония судьбы: в наше время Львиное Сердце критикуют именно за то — увлечение крестовым походом и военными кампаниями, — за что превозносили в его собственном мире. По средневековым стандартам он был успешным правителем, и современные ученые принимают в расчет тогдашнюю его оценку.

Но вот плохим мужем он был, слава о его изменах распространилась настолько, что вызвала гневную отповедь епископа Линкольнского. Обратите внимание, что его не обвиняли ни в прелюбодеянии, ни в содомии. Вопросу о сексуальной ориентации Ричарда было отведено некоторое место в авторском послесловии к «Семенам раздора», и я не собираюсь повторяться здесь, потому как нынешние мои примечания уже грозят потягаться в объеме с небольшой повестью. Короче говоря, первое предположение о том, что Ричард предпочитает мужчин женщинам, было высказано не ранее 1948 года, но укоренилось оно с поразительной быстротой. Я сама помогла его распространению посредством «Земли, где обитают драконы», поскольку не видела необходимости глубоких изысканий для всего лишь эпизодического персонажа. Однако реальные «доказательства» этого обвинения весьма шатки. Я вернусь к этой теме в «Королевском выкупе», поскольку именно там Ричарда ждет знаменитая встреча с отшельником. Исследования, проделанные мной для «Семян раздора», настроили меня скептически, и еще более укрепилась в этом мнении, закончив «Львиное Сердце». Прежде я не подозревала о силе ненависти. разделявшей Ричарда и Филиппа. Французские хронисты обвинили Ричарда в убийстве Конрада Монферратского, в отравлении герцога Бургундского, замысле убить Филиппа посредством посылки в Париж ассасинов, в подкупе «безбожными язычниками» с целью предать христианство и объединиться с Саладином. Так почему они не заклеймили его в содомии — грехе смертном в Средние века, бросавшем тень на честь и подвергавшем опасности душу? Будь у них в руках столь убийственное оружие, они наверняка пустили бы его в ход.