— Он часто бывает… не совсем адекватным?

— Да адекватный он, только — все же Бахов! С Лужковым знаком, с Касьяновым выпивал, сама понимаешь.

— Не совсем.

— Тогда, если что, просто молчи, и все дела.

Таня замерла в огромной прихожей, глядя широко раскрытыми глазами на коридор, уходящий, казалось, в бесконечность.

— Такая большая квартира? На двоих? Зачем вам столько места? — изумленно спросила она.

— Пусть будет, — довольно усмехнулась Оксана. — Пойдем, покажу всю квартиру. Не разувайся. Там кухня, там санузел, их у нас три штуки.

И снова Таня никак не могла сообразить, зачем двум бездетным супругам три санузла? А третий для кого? Оксана сказала — для прислуги. Это она настояла, чтобы третий санузел был сооружен, раньше было два, две квартиры соединили в одну. Это кабинет Бахова, это наша спальня, моя комната, тренажерный зал, а это — тоже моя, гардеробная. Таня заглянула в комнату, уставленную платяными шкафами вдоль трех стен, четвертая была зеркальной, и только головой качнула.

— Фантастика…

На самом деле ей уже казалось, что попала в дом сумасшедших. Третий санузел для прислуги? Десяток шкафов с одеждой? Неужели это и есть счастье?

— Найдем тебе классного мужика, будешь жить не хуже, — пообещала Оксана. — Пошли дальше.

Осматривая квартиру, Таня поняла, что Оксана сама занималась ее интерьером. Все здесь было вычурно, заметно дорого и безвкусно — тяжелая мебель, картины модных художников в массивных рамах, бронзовые бра и канделябры, словом, то, что очень нравилось Оксане в советских и западных фильмах про загнивающую буржуазию.

В большой гостиной был накрыт стол, и повариха Людмила, невысокая худая женщина лет тридцати пяти, принялась старательно объяснять Оксане:

— На закуску — копченый угорь и осетрина на пару, под белое вино. И овощи, и салаты. На горячее — утка с яблоками, Иннокентий Петрович любит. Запивать — виски, водка, кому что ближе. На десерт — пирог и французский коньяк. Может, мне остаться, чтобы вы ничего не перепутали, Оксана?

Она говорила с иронией и явно не уважала молодую хозяйку, Таня это сразу поняла.

— Спасибо, Люда, иди, я разберусь, — сказала Оксана. — Утка где? В микроволновке?

— Оксана… Иннокентий Петрович не любит спешки. Она в духовке, и будет там горячей еще часа два, если не открывать духовку без надобности.

— Все ясно. Пока!

— Посуду оставите на столе, я завтра приду утром, все перемою. Сервировочный столик — вон там, — продолжала инструктировать хозяйку Людмила.

— Да уйдешь ты или нет? — закричала Оксана.

Таня подумала, что никогда бы не позволила такое. Чужой человек в квартире, готовит, рассказывает, что и как нужно есть… Да это же просто унизительно! А разве сложно самой сходить на рынок… ну или в дорогой супермаркет, все купить и приготовить? Тем более если женщина не работает, а все время сидит дома? Но, разумеется, ничего не сказала.

— Садись, Танька, давай выпьем, пока Бахова нет. Накладывай себе салаты, осетрину, копченого угря — вкусная штука, прямо во рту тает. Полторы тысячи рублей килограмм, — сказала Оксана, когда повариха ушла.

Таня села за стол, Оксана села рядом, взяла бутылку вина, стала откупоривать. Пробка медленно выползла наверх, но бутылка выскользнула из рук, упала на колени, заливая вином голубые джинсы. Оксана схватила бутылку, поставила на стол, скептически посмотрела на свои джинсы.

— Как будто описалась… Пойду переоденусь, а ты давай закусывай пока. Не стесняйся.

Таня и не думала стесняться. Положила на тарелку угря, кусок осетрины, семгу слабосоленую, крабовый салат, то же самое положила и в тарелку Оксаны, налила вина себе и подруге. И тут в комнату вошел Бахов. Таня поспешно вскочила со стула.

— Добрый вечер. Меня пригласила Оксана, я — Таня.

— А я — Иннокентий Петрович, — пробурчал Бахов, но ручку галантно поцеловал. Сел за стол, внимательно посмотрел на Таню. — Миша говорил, что ты красивая девушка…

— Но он ошибся? — спросила Таня.

— Ему все девушки кажутся красивыми, и я подумал… Но теперь вижу, что он был прав.

Бахов не хитрил, он действительно был удивлен. Днем не раз думал о таинственной подруге и пришел к выводу, что она страшненькая неудачница. А чем еще объяснить, что без мужа, да и работает в библиотеке? К тому же у красавиц часто в подругах ошиваются невзрачные девицы, обеим это выгодно. Оказалось — нет. Она действительно была красива, но — по-другому. Если Оксана была женщиной яркой, броской, вызывающей, то Таня чем-то напоминала русалочку из диснеевского мультфильма. Может быть, глубиной своих голубых глаз, затуманенных тихой грустью.

— Вам что-то положить, Иннокентий Петрович? — спросила она. — Извините, что хозяйничаю тут, но Оксана откупоривала бутылку и пролила вино на джинсы.

«Вежливая, — подумал Бахов. — Держится уверенно. Что ж… если попросит взаймы, придется дать». И согласно кивнул.

— А-а, все уже тут, — нараспев сказала Оксана, появляясь в столовой. Она снова была в голубых джинсах, но сухих. Подошла к мужу, чмокнула его в щеку. — Привет, Кеша. Ну вот это и есть моя старинная подруга, можно сказать — самая лучшая, Таня Бондарева.

— Да, дорогая, мы уже познакомились, — с вымученной улыбкой сказал Бахов.

Ему хотелось полежать на диване, полистать газеты и журналы, коль вернулся домой раньше обычного. Или заняться любовью с женой, коли она такая ласковая. Но такая она вчера, сегодня — из-за подруги, и значит, придется потерпеть.

Оксана предложила тост за знакомство, они выпили и принялись опорожнять тарелки. Все было очень вкусно, но Таня по-прежнему думала, что могла бы приготовить эти блюда сама. А что не знала — купила бы книжки по кулинарии и прочитала. Это ведь даже интересно, с такими-то возможностями!

— Ну так, значит, библиотека, — сказал Бахов. — Это что, вызов обществу или вынужденная необходимость? Работать за такие деньги — несерьезно да и просто расточительно. Для человеческого организма.

— Это работа, которая мне нравится, — с улыбкой сказала Таня. Могущественный Бахов уже не пугал ее, он был просто пожилым и не очень симпатичным человеком.

— Танькин отец работал в одном отделе с Зюгановым, — сказала Оксана. — Погиб в автокатастрофе. А если бы остался жив, то был бы как минимум депутатом Госдумы.

— Да, это да… — сказал Бахов. — И ты, значит, Таня, живешь вдвоем с матерью?

— Зинаида Ивановна работала в Министерстве образования, а теперь преподает в школе, и завуч. Я у них просто душой отдыхала, когда мы были студентками. Московская элита!

— Бывшая, — недовольно сказал Бахов. Элитой был он сам и круг его общения, а не какие-то библиотекарши.

— Настоящая, — не унималась Оксана.

Бахов задумался и решил не спорить. Себе дороже будет. Он ведь надеялся, что Оксана и сегодня будет такой же сладкой в постели, как вчера. Если сам все не испортит. Ну так зачем какие-то глупые споры затевать?

— Хорошо, — сказал он, промокая губы салфеткой. — А что у нас насчет горячего?

— Ща притащу! — объявила Оксана. — Утка с яблоками, прямо как в фильме про Мюнхгаузена. Помнишь, Янковский говорил: «Утка. С яблоками»?

Она вскочила со стула и убежала на кухню. Бахов плеснул в другие рюмки виски, откинулся на спинку стула, внимательно глядя на Таню. Ее ничуть не смущало пристальное внимание хозяина. И деликатесы на тарелке она не торопилась поедать, а ведь живет в нищете! Могла бы наброситься на осетрину и копченого угря! Не набросилась, странно. Даже на великосветских фуршетах народ уничтожает такие блюда в считанные минуты, а эта нет. Такая воспитанная или притворяется? Чтобы потом попросить в долг? А вот если тронуть за грудь эту нищую барышню, так, пожалуй, и в морду получишь… Потому как — задорого себя продать хочет. Ну… в общем-то… имеет право, так сказать.

Оксана принесла блюдо с уткой и уронила его на стол, разбив две миски и рюмку.

— Горячая, зараза… — скривившись от боли, сказала она. — Сперва нормально было, а потом — невозможно терпеть!