Ничего страшного Таня в Игоре не видела. И думать об этом уже не хотела. Она приняла решение, и все. Хватит дергаться. Сама навязываться не станет, но и отказывать не будет. Ей хорошо с ним? Да! Ну и пусть будет хорошо. А Игорь уже торопился с тарелками сочных ломтей арбузов и дынь к их столику.

Потом они гуляли по берегу моря, Таня обнимала Игоря за талию, он ее за плечи, а Оксана шагала рядом такая гордая и неприступная, что ни один мужчина не осмелился подойти к ней. То ли мужчины были особо проницательные и не особо озабоченные, то ли слышали уже злой и резкий голос Оксаны в летнем театре, а может, на пляже или в ресторанчике среди пальм, но рисковать своим настроением не хотели.

В восемь было уже темно, сочные гроздья южных звезд висели в небе, а рядом приветливо рокотало море. Но даже у самой кромки воды воздух был горячим и густым.

— Хорошо как… — прошептала Таня. — Сто лет уже не видела моря, пальм… Не дышала вот этим воздухом… Правда, в Коктебеле ночью все-таки было прохладно, да и днем не всегда жара, даже в июле. А тут я ни одного облачка не видела.

— Если это хорошо, то и не надо, — сказал Игорь.

— Ты где живешь? — спросила Оксана. — Может, мы соседи?

— На Тверской.

— Какой ужас! Это же центр — шум, гам, толпы проституток под окнами…

На самом деле ее возмутило совсем другое. На Тверской простые бизнесмены не жили, и это был еще один довод в пользу того, что эту парочку нужно разлучить во что бы то ни стало. Танька поселится на Тверской? Это все равно что сама она снова окажется в общаге!

— У меня окна выходят во двор. А ты где?

— На Кутузовском.

— А ты, Танюша?

— Все сведения о себе — перед отлетом, — с улыбкой сказала Таня. — До той поры они секретные.

Оксана мысленно похвалили подругу. Все-таки помнила, о чем говорил перед отлетом Бахов.

— К чему такая секретность? — удивился Игорь. — Я могу тебе прямо сейчас дать свой адрес, помер мобильника. Это дом напротив гостиницы «Минск».

— Потом, ладно? — сказала Таня. — Все это не нужные мелочи, а здесь так хорошо… Просто ходить, просто дышать, просто смотреть.

— Просто, просто! — с досадой сказал Игорь. — Это просто обычный турецкий курорт, не самый лучший, но вполне приемлемый. А за мелочами, как ты говоришь, стоит нечто большее.

— И что же? — спросила Таня.

— Девушка, которая мне очень нравится.

— Так уж и нравится?

— Представь себе.

— Не могу. Поэтому давай не будем спешить.

Игорь хотел сказать, что он и так не спешит, более того, непростительно медлит, но посмотрел на Таню и… улыбнулся. Да никуда она не денется даже в многомиллионной Москве.

— Пойдемте в летний театр, скоро начнется концерт, нужно столик занять, — сказал он.

— Но если твой певец будет плохо петь, придется какое-то другое развлечение придумать, — решительно сказала Оксана. — Тут есть ночная жизнь?

— Да вы с ума сошли? — возмутилась Таня. — Какая ночная жизнь? Нам осталось всего три полных дня на море. А это лишь утро и вечер, потому что после часа даже на море невозможно быть. Хотите потерять одно утро? Я возражаю!

— Принимается, — сказал Игорь. — Но я надеюсь, что певец вам все-таки понравится.

Турецкого певца звали просто Сулейман, даже без популярной приставки «оглы». Таня посмотрела на Игоря и засмеялась.

— Не нравится Сулейман? — спросил он, обнимая ее.

— Да нет, вспомнила, что ты забыл его фамилию. А фамилии-то у него и нет!

— Поэтому и забыл.

Они сидели довольно далеко от сцены, все-таки пришли поздно, когда свободных столиков уже не было. Но Игорь куда-то сходил, договорился, им принесли еще один столик и три стула, потеснили других и обеспечили полноправное присутствие на концерте. Сулейман был уже немолод, толстоват, лысоват и чем-то походил на Бахова, но голос у него и вправду был хорош — сочный, лирический баритон, сродни магомаевскому. Сулейман начал с турецкой народной песни, и это было воспринято как дань уважения государству, в котором они гостили.

Несмотря на протесты Тани, на столе перед ними стоял бокал с коктейлем. Игорь заказал себе виски с содовой, а девушкам по «тропиканке» и соленые орешки. Под турецкую песню и коктейли, и напитки, и орешки шли просто замечательно, и Таня скоро забыла, что возражала против напитков.

Сулейман перешел на классику мировой эстрады, затянул «Падает снег» Сальвадоре Адамо. Это у него получалось ничуть не хуже, чем у автора, пожалуй, даже лучше.

— Белый танец, — сказала Оксана, вставая из-за стола.

Игорь не стал возражать, и Таня осталась одна. Слушала песню и думала, что Сулейман мог бы запросто петь в «Ла Скала», собирать многомиллионные аудитории на стадионах, а вынужден выступать по курортным отелям, где хоть и все места заняты и люди стоят за пределами «зрительного зала», а больше трехсот человек вряд ли наберется. С таким-то голосом — почему? Не судьба? А что такое это судьба? Стечение обстоятельств? Решение свыше. Или первое по велению второго? И опять-таки — почему?

Она уже не раз об этом думала. Если бы не гибель отца в самое страшное для страны время, кем бы она теперь была? И она, и мать? Да уж, наверное, не библиотекаршей и не завучем в школе. Она могла бы возглавлять модный женский журнал, мать была бы… депутатом, видным защитником прав женщин, но не получилось. Кто так устроил? За что, почему? Ну, Оксана понятно, чем достигла благополучия, с Баховым тоже все ясно, номенклатурщик, вовремя подсуетился. А Игорь? За что ему дадено теперешнее благополучие? Талантлив? Сколько таких талантливых нищенствует?

Ему дадено за то, что у нее отнято. Почему? Неожиданно она почувствовала неприязнь к Игорю. Возможно, он талантливый менеджер, да и она ведь не бездарна. Статьи писала — хвалили, идей было много, да только грязь и мразь не терпела и защиты попросить было не у кого, поэтому и оказалась в библиотеке, на задворках жизни. А он — в шоколаде? Отец не просто погиб, его убили, она часто так думала, почти не сомневалась, только доказать это было невозможно. Таня допила свой коктейль, дождалась возвращения Игоря и Оксаны.

— Закажи мне «кровавую Мэри», знаешь, да? Водку с томатным соком и специями, — сказала она Игорю.

Он внимательно посмотрел на нее, потом улыбнулся и развел руками, что надо было понимать — как прикажете, и сам пошел к официантке. Оксане не пришлось изображать удивление, она и в самом деле была удивлена просьбой подруги.

— Танюш, все нормально?

— Конечно, — самоуверенно сказала Таня.

Зазвучала песня «Отель «Калифорния»», Игорь пригласил ее на танец, заверив, что «кровавая Мэри» будет стоять на столе, когда танец закончится. Он смотрел на нее с такой же нежностью, как и вчера, но Таня ничего не чувствовала. Просто переминалась с ноги на ногу, все больше и больше думая о том, что жизнь устроена очень несправедливо. Не бог весть какие оригинальные мысли, все кругом только и твердят об этом, особенно люди, которым повезло. Но почему ее определили в стан неудачниц? Надолго ли? Навсегда?

— Что с тобой, Танюша? — спросил Игорь.

— Да так, грустные мысли в голову лезут.

— Скажи, что нужно сделать, чтобы они исчезли и ты была… такой, как вчера?

— Ты уверен, что все можешь?

— Уверен, что сделаю все, что смогу.

— Грустные мысли могут исчезнуть, если не будет причины, которая вызвала их, — с усмешкой сказала Таня. — Моя причина не по карману даже состоятельным господам.

Да, Игорь был похож на отца, глядя на него, она видела… До того, как он ушел танцевать с Оксаной, а сейчас просто думала о погибшем отце. Она любила его больше, чем мать, — красивого, интеллигентного, настоящего мужчину. А Игорь — всего лишь смутная тень, иногда напоминающая отца.

— Ну, кое-что мне все-таки по карману, скоро докажу это, — сказал Игорь, целуя мочку ее уха. — Я сделаю тебя королевой этого бала.