Помочь в растаскивании вещей из кузова автомобиля, в котором только что ехал, меня не просили, я и не стремился на трудовые подвиги. Примерно минуты через две, к одиноко стоящему человеку с оголенным торсом, грязных, непонятного цвета брюках и одном кроссовке, то есть ко мне, подошел пританцовывая как-то боком, парень, лет двадцати пяти. Даже в моем крайне нездоровом состоянии я заметил и удивился, голова подошедшего парня была практически правильной квадратной формы. Как же ему в школе за его крайне нестандартный внешний вид доставалось - бедняжечке. Небритая рожа, щетина на которой росла реденькая и рыжая, гадливая ухмылка тонких губ и быстро бегающие глаза производили впечатление крайне отталкивающее. Впрочем, мне было не до капризов. Хоть кто-то мной заинтересовался. Троица меня «арестовавшая» и «конвоирующая» пропала из виду. Я даже не увидел, как они выходили из машины и куда именно ушли.

Я все это время стоял, крутя головой и рассматривая местные достопримечательности.

– Ну, рассказывай - ехидно ухмыляясь сказал он.

– Записывай – ответил я.

– Чё записывать?

– Так запомнишь? Памяти хватит?

Я был крайне раздражен, не понимал, что происходит, чувствовал от всего этого себя полным придурком и от этого злился абсолютно на все на свете. Да еще и мой внешний вид меня несколько смущал.

Парень, слегка опешивший, начал переминаться с ноги на ногу. Но быстро опомнился и вспомнил кто тут главный, а кто стоит полуголый.

– Ты кто? – опять спросил он.

– Сейчас за паспортом схожу… Ты кто? – я начал повышать голос. И что это за катафалк меня сюда припер? Метнись за старшим, я ему объяснюсь.

– Слыш ты… – тот явно пытался обидеться, поняв, что его статус раскусили. Глаза его начали наливаться кровью и губы скривились. Ну не подойдет уважаемый человек к новенькому, тем более с таким видом как у меня.

– Остынь Кубик, – раздался чей-то голос.

Вот с этим уже говорить можно. В камуфляже и берцах, лет пятидесяти. В отличие от Кубика, с намеком на прическу и гладко выбрит. Широкоплечий, но с заметным возрастным пузиком. Лицо прораба-строителя. А может это и правда его база? Возник он передо мной незаметно. Впрочем, в моем состоянии я бы и слона не заметил. Глаза глубоко посажены и с какой-то хитринкой, словно мне собирался анекдот рассказать. Начальство, ну или людей наделенных властными полномочиями видно сразу. Во всяком случае, я сразу понимал перед кем «КУ» делать. Есть в них, что-то от барина, в осанке, взгляде, тембре голоса и манере говорить. Как известно «начальство надо знать в лицо», а лучше и со спины.

– Ты откуда такой? – поинтересовался он.

– На электричке ехал и не доехал. Потом ваших встретил. Как-то вот так…

— Вот так… - задумчиво повтори он. – Нафиг вы его суда притащили? - обратился от к кому-то за автомобилем.

– Баклан сказал с собой берем – откуда-то из-за автомобиля обиженно раздался голос татарина. – Он его Водяным нарек. Гы – гы – гы - гы…

Квадратная башка с незамысловатой кличкой Кубик, заржала то же.

– Сильно тебя помяло то? – поинтересовался мужик, обращаясь ко мне.

– Терпимо.

Тот на меня не смотрел, а прищурившись что то разглядывал в стороне. Было видно, что мои слова для него не важны. И почему то у меня создалось впечатление, что именно сейчас решается вопрос моей дальнейшей жизни. Наверное, нервы шалят…

– Ну иди ко всем... Делать то умеешь что?

– Дай я хоть штаны заменю.

– Ну иди, меняй - усмехнулся тот.

По его речи, и отношению к нему Кубика и невидимого для меня татарина, стоящего за автомобилем, было заметно, что этот тип не из простых, а что-то вроде начальника на этой помойке. Да и хрен бы с ним! И со всеми этими кубиками-рубиками… Я вообще домой хочу, и голова у меня болит.

Я проковылял в здание, куда заносили хлам с кузова «Газели». Трость свою я в болоте оставил, рюкзак с документами тоже, и хромал, как мне казалось сразу на обе ноги. Рухлядь, перевозимую в кузове, скидывали одну кучу, прямо у входа. Из той же кучи я сразу себе вытянул и напялил на себя старый, строительный комбинезон, опознавательный знак Джамшуда и Равшана. И такие же старинные строительные ботинки без шнурков. Явно в них по даче какой ни будь дедок щеголял. С моими, теперь уже не музыкальными пальчиками сделать это было не просто, а именно натянуть обувь на ноги и комбез на полуживое тело.

Еще не заходя в основную залу для приема гостей, я по запаху определил, что там. Вонь давно не мытого человеческого тела. Старых и пропотевших тряпок. Запах гниения дешевых продуктов питания и конечно же алкогольный смрад.

Казарма и бомжатник. Несколько сбитых из необструганных досок лежанок стояло в помещении размером с половину школьного спортзала. На бетонном полу было накидано тряпье, на котором валялись бренные тела. Там же, на полу горел костер без намека на ограждение. Вонь в воздухе была почти осязаемой. В казарме был полумрак. Это интимное освещение давали мутные от грязи стекла окон, некоторые были на распашку открыты. Было видно, что уборку в помещении проводят, но грязь и какой-то хлам, бумажки, баклажки, пустые пачки из-под сигарет, окурки и прочий мусор заполоняли все пространство. На относительно чистых островках валялись прямо на голом полу матрасы и на некоторых сидели и лежали мужчины, возрастом в диапазоне от двадцати до шестидесяти лет. Но, впрочем, молодежи было больше. Тела постоянно чесались и что-то бормотали вслух.

Пройдя вдоль стенки, там же и уселся на пол. Точнее сполз вниз по стене. Стараясь без особого интереса оглядываться по сторонам и как радаром, пытался разглядеть все. Компания привокзальных бомжей, одетых кто во что горазд не обращала на меня никакого внимания. Кто-то что-то пережевывал. Кто спал. Кто лениво разговаривал друг с другом. В конце большого и грязного помещения дверь, по-видимому, в туалет. Рядом с этой дверью так же на полу были кинуты матрасы и несколько человек лежали на них. От основной массы населения бомжатника их отделяло некоторое пространство. Словно полоса отчуждения. «Главное мне в эту компанию не попасть» - подумал я про себя.

Смотря на чавкающие рожи, я вдруг понял, что хочу есть. Больше суток ни ел и не пил. Да еще головой… Голова практически не болит! Точно! От радости, что людей встретил что ли?

Глаза просто слипались, и я бы заснул, если бы не голод и не ноющие пальцы рук. Примерно через час все встали со своих мест, лениво загомонили. Несколько человек растолкали спящих и потопали к выходу из здания. Я пристроился в хвост печальной процессии.

Путешествие закончилось в соседнем здании, посреди бетонного пола которого стояло несколько длинных столов и скамеек. Стиль помещения напоминал ГУЛАГовскую столовую как ее показывают в Голливудских фильмах про заключенных в СССР.

Пристроился в конец очереди к раздаточному окну. Похоже это и правда когда-то было столовой. Схватив сбитую по краям керамическую тарелку, через полметра в другом окне получил в нее из половника порцию бурой каши с тушенкой и два куска хлеба. Ложку отхватил себе там же, нарядную, ресторанную.

Пристроившись за столом, вместе со всеми, в четыре взмаха ложки умял все содержимое. Из чего была приготовлена каша, я так и не понял. Вкус ее я тоже не вспомню. Съел бы еще два раза по столько же… Но кто ж даст то…

Вынимая языком остатки каши и тушенки застрявших между зубов, поинтересовался у соседа:

– А компот будет?

Тот, вздрагивая всем телом, когда ему видимо попадался особо мерзкий кусок, пробурчал:

– Щас те все будет. Остряк мля…

Вполне удовлетворенный ответом, я стал внимательно осматриваться по сторонам. Низкие потолки, на которых висели лампы дневного света, которые по всей видимости давно не включались. Стены не красились лет тридцать как минимум, но в целом и в общем было видно, что за порядком и санитарией здесь следили. Вся та же компания, что и была в «божатнике», но за отдельным столом в уголке находились несколько незнакомых мужчин, одетых в камуфляж. И стол был накрыт красной полиэтиленовой пленкой. И сервирован побогаче чем наш. Между столом и кухней постоянно сновал какой то тип с разносами, то принося, то убирая посуду со стола.