Впрочем, эта ситуация разрешилась тем, что первым рассмеялся сам Дженкинс:
— Ну и рожи у вас, парни! Не стал бы я вас здесь убивать, из-за таких пустяков!
— «Здесь»… — буркнул Том-Джон, медленно выдыхая.
Дженкинс получил несколько дружеских тычков под ребра за дурацкие шутки — достаточно крепких тычков, потому что шутка была уж очень… не похожая на шутку — и, в качестве примирения, предложил все же сыграть в карты.
Компания из четырех человек вывалилась из комнаты для игры в крепс и, пошатываясь, отправилась в другую, туда, где можно сыграть в карты. Ну, хотя бы потому, что играть в карты в помещении, где на стенах висят зеркала, отказались сразу все присутствующие.
В коридоре им — совершенно случайно, разумеется — встретился господин Ковета.
«Ну, узнали что-нибудь?» — спросил он выражением лица.
В ответ Логан жестами и мимикой изобразил то, что они узнали от Дженкинса. Впрочем, из этого Ковета понял только одно — что его подчиненный не силен в пантомиме.
Джонни, сделав вид, что не заметил этого обмена знаками, прошествовал дальше по коридору. Даже последнему дураку было понятно, с чего это господин Ковета вдруг решил озаботиться развлечением какого-то заезжего непоймикого. Он явно принял этого непонятного Джонни Дженкинса за посланника неких сил. И вопрос про цифры явно дал понять, что Ковета пытается понять, не по его ли душу явился этот Джонни. Какие-то цифровые знаки между членами различных банд Перегрина явно были в ходу, о чем Джонни узнал из бритвенного лезвия, спрятанного в полях его шляпы, за которой не зря гонялись бандиты Нового Канарси. Спросить напрямую Ковета то ли не мог, то ли опасался, что ответ ему не понравится, вот и поручил своим ребятам напоить пришельца и вытянуть из него информацию. Не зря Логан сотоварищи столько рассказали о своем прошлом, простая логика подсказывала, что человек в ответ просто обязан рассказать о себе. Джонни и рассказал. О том прошлом, которое прошло в Брумосе. Уходя от ответов на вопросы про свое перегринское житье-бытье. И только в конце он подкинул намек на то, что он — нечто вроде курьера. Не наемный убийца и не что-то вроде того. Пусть Ковета выдохнет. Правда, он тут же заинтересуется, за ЧЕМ приехал курьер в Логан-Крик, но Ковета — человек умный и до ответа додумается сам.
Главное, чтобы он больше ни до чего не додумался.
6
В карты Дженкинс вполне ожидаемо спустил весь свой выигрыш в крепс, оставшись в итоге при своих. Что, впрочем, его не расстроило и не огорчило. Внутренне. Внешне Джонни, разумеется, азартно переживал каждый раз, когда выяснялось, что его расклад меньше, чем у соперников, хлопал их по плечу, требовал подлить виски и всячески демонстрировал, что вот так он на самом деле, малыш Джонни Дженкинс, веселый, несерьезный парень. Но любые разговоры о том, для чего он приехал сюда, Джонни тут же пресекал. Потому что он, конечно, несерьезный, но не до такой же степени.
Уже совсем глубокой ночью — настолько глубокой, что ее уже можно было считать очень ранним утром — Джонни все же решил откланяться. Он сердечно попрощался со своими новыми «друзьями», и Билли и Томом… или Джоном… и… и вон тем парнем, имени которого он так и не запомнил, но именно он в итоге остался в выигрыше… В общем — попрощался, попытался оторвать Хэнка от колеса Феррана, но тот, дергал плечом и кричал, что ему сегодня везет. Судя по горке монет перед ним — Хэнк не врал. Ну, как говорится — новичкам везет. А если удаче в какой-то момент покажется, что этого парня уже нельзя считать новичком и она отвернется — то больше, чем было у него в карманах, Хэнк все равно не проиграет. А ничего, кроме серебряного талера и пары орехов пекана, там все равно не было.
Пошатываясь и напевая песенку — которую он и сам не смог бы назвать, спроси кто-нибудь, что он, чума его побери, такое воет — Джонни двинулся по дороге от игорного дома в сторону Логан-Крик.
Подошел к повороту, перед котором его долго тошнило на обочину, завернул за деревья… И, если кто-то следил за ним, то, добравшись до поворота, этот предположительный следопыт был бы удивлен.
Джонни исчез.
Растворился в неверном сумеречном свете Малой Луны, ну или неожиданно развил такую скорость, что за какие-то минуты добрался до темнеющего вдалеке Логан-Крик.
По крайней мере так подумал бы следопыт… если бы он был. Но шли минуты, а никто так и не показался из-за поворота, чтобы удивиться таинственному исчезновению Джонни Дженкинса.
Что ж, видимо, господин Ковета решил, что пьяный Джонни может отправиться только по одному маршруту — в сторону кровати, поэтому следить за ним смысла нет.
Придя к такому выводу, Джонни, который на самом деле никуда не исчезал и уже тем не показывал чудеса скорости, а просто-напросто затаился в придорожных кустах, осторожно поднялся и, стараясь не шуметь — или если и шуметь, то не слишком сильно — двинулся по лесу в сторону от дороги. Туда, куда ему нужно было попасть и, желательно, без лишних глаз. Да нет, без всяких «желательно» — никаких глаз быть не должно.
Уф… Такое задание нужно было поручать Ксавье. Уж тот-то, со своим «вервольфовским» прошлым прошел бы по этим лесам ночью и с закрытыми глазами. А тут — ночью, без навыков, да еще и пьяным. Школа на улице Серых Крыс давала, конечно, значительный объем знаний и навыков, но абсолютно всему научить все же не могла. Так что в ночном лесу Йохан… то есть Дженкинс, Джонни Дженкис, конечно… не то, чтобы плутал, но чувствовал себя несколько неуверенно.
Да еще и хмель опять начал шуметь в голове.
Джонни остановился. Хотя он, конечно, старался пить поменьше, периодически, выходя в туалет, очищал желудок и грыз угольное печенье, которое носил в карманах как раз на тот случай, если его попытаются напоить, но все равно опьянение чувствовалось, хотя и намного меньшее, чем он изображал.
Он достал из кармана небольшой флакончик темного текла с притертой пробкой, откупорил его, поднес к носу и сделал осторожный вдох…
Холера!
Запах нашатыря мгновенно прогнал опьянение — пусть и ненадолго — а также подарил непередаваемое ощущение, что твой мозг мгновенно испарился и запах ударился сразу о заднюю стенку черепа.
Бррр!
Джонни зашагал дальше по лесу, проходя между деревьями и приближаясь туда, куда он, собственно, и шел.
К тому самому дубу, который он заметил по пути от заброшенного рудника и которому, казалось бы, нечего делать посреди букового леса. Именно эта необычность и делала дуб прекрасным ориентиром.
Вот и он, дуб.
Подойдя к нему и хлопнув ладонью, Дженкинс нащупал зарубку. Как будто кто-то шел по лесу и, от нечего делать, ударил по дереву топором, а то и саблей. Если же кто-то решил бы, что эта зарубка указывает на некое место, где закопано… что-то… и попытался копать — то этот человек мог бы перерыть все в радиусе десяти шагов вокруг дуба и все равно ничего не найти.
Потому что то, что нужно искать, закопано в двадцати шагах.
То, зачем он приехал сюда.
То, что должно помочь ему стать из никому не известного Джонни Дженкинса — «тем самым Джонни Дженкинсом».
То, что поможет ему вернуться в Брумос.
Золото.
Глава 37
Льды Северного Океана
100 миль до Северного полюса
7 число месяца Королевы 1855 года
Ксавье
1
Белый медведь пробежал неторопливой трусцой, почти невидимый на фоне искрящихся снегов, сел на задницу и принялся задумчиво рассматривать ползущую мимо него стальную гусеницу «Полюса».
— Чем он здесь питается? — спросил малыш Крис, вцепившийся в стальной прут ограждения на крыше вагона.
— Неосторожными мальчишками, — хмыкнул Ксавье.
— Чем? — Крис попытался оттянуть от уха меховой капюшон, получил по рукам, а затем подзатыльник. Только обмороженных ушей и не хватало экспедиции для полного счастья…
