— Колдовства — нет. Но слышали ли вы о такой вещи, как магнетизм?

— Магнетизм? То есть — способность якобы заставить человека делать то, что хочет магнетизер?

— Совершенно верно.

— Мне всегда казалось, что это — шарлатанство, а не наука. Вроде астрологии, алхимии или той новомодной теории о том, что человек произошел от мартышек. Когда я был ребенком, к нам в Драккен приезжал магнетизер, обещавший ввести в транс любого человека. Мой отец, — щека Ксавье чуть дернулась, — тогда еще… в нормальном состоянии… тогда еще он соглашался с тем, что ему нужно меньше увлекаться… вином… предложил попробовать внушить ему отвращение к выпивке. Как магнетист не пытался — у него ничего не вышло…

— И чем закончилась эта история? — серьезно спросил Северус.

— Попытка обмана правителя в Драккене карается смертью.

— Возможно, — задумчиво произнес капитан, — что ваш магнетист пострадал напрасно. Есть люди, от рождения нечувствительные к магнетическому воздействию. Возможно, ваш отец относился именно к ним. Либо магнетист был просто недостаточно силен. Им нужны годы тренировок, чтобы увеличивать силу внушения.

— А вы откуда это знаете?

— В… э… санатории доктора Бисетра… ко мне приглашали магнетизера. Довольно сильного, надо полагать: он провел у меня перед глазами своими часами, в отполированном серебряном корпусе — и через мгновенье я узнал, что прошло уже полчаса, в течение которых я рассказал ему о своих планах добраться до полюса.

— Я думаю, — улыбнулся уголком рта Ксавье, — что вы о них и без магнетизма рассказали бы.

— Верно, но забыть о разговоре я бы не смог!

— Нет, я имел в виду, что, согласно всеобщему мнению, магнетизер не может заставить человека сделать то, что он не хочет делать. Или того, что противоречит его душевным устремлениям.

— О, господин Бине мне много рассказывал о магнетизме во время своих сеансов. Главное — убедить человека, что он не делает ничего такого, чего не сделал бы в своем обычном состоянии. Например, он описывал случай, когда магнетизер заставил монашку раздеться перед ним догола. В своем обычном состоянии она никогда не разделась бы перед посторонним мужчиной. И в магнетическом трансе она отказывалась это делать. Тогда магнетизер сначала убедил ее, что она находится в своей келье, рядом никого нет, и она готовиться ко сну, при этом нательное белье необходимо отдать в стирку. Voila — монашка оказалась голенькой. Так и в нашем случае — магнетизер не смог бы убедить меня направить поезд к падению в ледяную трещину, но мог заставить поверить, что никакой трещины на пути нет.

Ксавье покачал головой:

— В вашей теории один очень существенный изъян. Мы — в Стеклянных островах, здесь на сотню миль вокруг нет ни одного человека. Ни один магнетизер не смог бы добраться сюда, это невозможно. И уж тем более ни один магнетизер не смог бы проникнуть внутрь «Полюса», чтобы внушить что-то вам…

Он замолчал, потому что ему в голову пришел ответ на это возражение.

— Верно, — кивнул Северус, правильно поняв заминку Ксавье, — магнетизера сюда привезли мы сами. Он — один из экипажа.

Ксавье встал и заходил по каюте. Попытался заходить, конечно — два шага туда-обратно никак не успокоили его.

— Это невозможно! — повторил он, — Безумие!

Самым безумным ему казалось то, что он не мог найти других, логических, возражений. Теория с враждебным магнетизером объясняла происшествие с трещиной, целиком и полностью, даже то, что магнетизер, затесавшийся в команду «Полюса», как и все остальные, в случае крушения поезда, оказался бы посреди безлюдной ледяной равнины. На своем пути они оставляли контейнеры с запасами угля и продуктов, как раз на подобный случай, так что человек на лыжах мог дойти до обитаемых земель, не особо и рискуя.

Но все равно — это безумие!

— В команде нет никаких магнетизеров! Их всех проверили!

Северус, молча и даже как-то печально, посмотрел на Ксавье:

— Не всех.

7

Ксавье тихо задвинул дверь в свою каюту. Малыш Крис ойкнул и отвернулся от иллюминатора.

— Ты же говорил, — юноша присел на кровать, чувствуя себя донельзя усталым, — что там нет ничего интересного.

— Теперь есть, — посмотрели на него ясные голубые глаза, — Там — медведь. Белый!

— Это сугроб, — вздохнул Ксавье и посмотрел в окно.

За стеклом действительно виднелся сугроб. А за сугробом — медведь.

Белый.

Медведь, проходящий вдоль поезда футах в трехстах от него, совершенно терялся на фоне ослепительного снега, но за ним изо льда торчали несколько каменных скал, и вот на их-то фоне он был виден прекрасно. Выглядело это несколько пугающе: вот в иллюминатор не видно никого — и вот, как будто из ниоткуда, появляется длинная морда медведя.

— Откуда он тут взялся? — Крис отвернулся от окна к своему соседу по каюте.

— Мы только сегодня вышли на ледяной щит островов. До океанского берега недалеко, медведь мог находить там полыньи и ловить рыбу или тюленей. Ну, также может быть, что он забрел в такую даль по ошибке и голоден, так как не может добывать пищу…

«Надо срочно раздать разведчикам ружья», — мелькнула в голове мысль. Мелькнула и отошла в сторону, отстраненная другими, более серьезными.

Все двенадцать членов экипажа проверены неоднократно. Просто потому, что настоящая цель экспедиции — никто не станет тратить такие деньги на то, чтобы всего лишь первым добраться до точки во льдах, ничем не отличающейся от любой другой такой же точки на сотни миль вокруг — слишком серьезна, чтобы доверить ее ненадежным людям. Все проверены и магнетизеру среди них просто неоткуда взяться. По крайней мере — сильному магнетизеру, который должен годами тренироваться, чтобы научиться своему ремеслу.

Проверены все.

Кроме малыша Криса.

Он попал в экспедицию случайно — случайно ли? — попросившись в нее, буквально напросившись, ведомый… Чем? А ведь, если подумать, он, Ксавье, до сих пор не знает, почему малыш Крис решил отправиться с ними. Да, любой мальчишка отдал бы левое ухо за такое приключение, но это — мнение его, Ксавье, а Крис мотивов своего поступка как-то не объяснял.

Он — непроверенный человек.

Он — брумосец, в конце концов.

Он — магнетизер?

Он — враг?

— Крис, скажи мне…

К Ксавье повернулись огромные голубые глаза.

8

Прошло несколько дней. Довольно тяжелых дней, надо признать: Ксавье и капитан Северус по очереди контролировали продвижение поезда, стараясь одновременно и не дать ему угодить в очередную ловушку и не дать неизвестному магнетизеру понять, что его присутствие вычислено. А особенно — не дать магнетизеру понять, что в данный конкретный момент кто-то отправляется контролировать штурмана. Иначе — какой смысл в таком контроле? Где два подвергшихся воздействию, там и три. Конечно, существовала вероятность, что Ксавье по крови досталась отцовская устойчивость к магнетизму… Но случай был не тот, когда стоит полагаться на неподтвержденные вероятности.

Главным подозреваемым продолжал оставаться малыш Крис, хотя у Ксавье просто-напросто разрывалось на куски сердце от одной мысли, что мальчик оказался предателем и саботажником. Отряд Макграта ему нравился, при всем их своеобразии, и не хотелось расставаться с той дружбой, которая успела завязаться между ними. А если малыш Крис — предатель, то и Макграт сотоварищи, несомненно, тоже. Не хотелось бы, ой как не хотелось бы…

Как ни пытался Ксавье продолжать относиться к малышу по-прежнему, подозрительность все же просачивалась, он сам за собой замечал, что разговаривает с Крисом холодно и строго, без злобы, но и без всякого душевного тепла. Несколько раз он ловил обиженно-недоуменные взгляды мальчика, а один раз, проснувшись ночью, кажется, даже слышал приглушенные всхлипывания. Впрочем, за последнее он не поручился бы.