Премьер молча развернулся, быстро преодолел оставшиеся ступеньки и вышел на свежий воздух. В это время дня перед Зоадругой обычно еще не было никого, кроме двух-трех медлительных кошек. Теперь же вокруг длинного стола, под сенью распустившейся листвы бугенвиллей, собралось довольно много народу. С одной стороны сидела немногочисленная компания людей, прибывших с Синишей и премьером, а с другой, заняв свои обычные места, сражались в карты Анрико, Тома и Барзи. Рядом с ними густо столпилось еще человек двадцать островитян, которые делали вид, что их не интересует ничего на свете, кроме этой карточной партии. В тот момент, когда премьер вышел и остановился, глядя на эту картину, Анрико хлопнул ладонью по столу и хрипло зарычал на Тому:

— Цой кенса! Нахе кенсу!

Телохранители тут же вскочили из-за стола и потянулись во внутренние карманы своих курток. Синиша жестом успокоил их, а потом трижды хлопнул в ладоши:

— Трецицьуоне! Вуот воам шьор премьер, пиорвый воа всей истуории, цьто приехоал ноа Трециць!

Все, как один, повернули головы в сторону премьера и пробормотали «Бенарриватовать», потом продолжили делать вид, что сконцентрированы на том, как Тома тасует карты.

— Господа, — обратился к ним премьер, — к сожалению, данный мой визит очень короткий и носит лишь ознакомительный характер. Я и раньше слышал много хорошего о Третиче, но теперь я поистине впечатлен, поистине впечатлен. Ваш поверенный, господин Месняк, очень вас хвалит и уверяет меня, что ваше плодотворное сотрудничество скоро принесет пользу обеим сторонам, но в первую очередь — пользу этому великолепному острову. Продолжайте в том же духе, мы вас полностью в этом поддерживаем: и правительство Республики Хорватии, и я лично. Через несколько недель я планирую приехать вновь, чтобы пообщаться с вами в том формате, в котором мне бы этого очень хотелось, и обещаю вам, что мы так и сделаем. Сейчас, как я уже сказал, мне, к сожалению, нужно уезжать. Спасибо вам большое и, повторяю, продолжайте в том же духе, в том же духе. До скорого свидания.

Третичане все вместе молча кивнули и вновь напряженно склонились над игроками. Премьер посмотрел на Звонко и слегка качнул головой, после чего обратился к Селиму:

— Синиша тебе все расскажет, до завтра.

— Идите домой и начинайте собирать вещи, — шепнул поверенный Селиму и Зехре. — Завтра вы поедете с ним, а он сделает вам документы и отправит вас, куда захотите. А теперь давайте домой: я приду через часа два-три.

— Щайтан возьми, скажи, щто ты нас не разыгрывайщь! — обрадовался Селим.

— Не разыгрываю, мы наверху обо всем договорились.

— А могу я сперва сходить к Тони на могилк? — тихо спросила Зехра.

* * *

— Дамы вперед, — сказал премьер и предложил Жельке первой забраться на «Аделину». — Мы с Мирко хотим еще немного насладиться этим островом жутких историй.

Звонко вновь деликатно ушел на нос катера, а Желька осталась рядом со штурвалом, напротив Синиши.

— Давай не очень быстро, — сказала она, когда лодка тронулась. — Сорри, я так ошибалась на твой счет. Я думала, что ты жаришь островитянок, а ты жаришь босниек.

Синиша молча увеличил ход.

— Я серьезно, давай помедленнее, мне кажется, я должна тебе кое о чем рассказать… Я имею в виду, что раз уж ты возвращаешься, то должен знать, куда ты, собственно, возвращаешься.

— Да? И куда же?

— Вся эта ерунда с выборами — они разыгрывают ее вместе с Цици. Это все спектакль, причем очень дешевый. Они смекнули, что откусили больше, чем смогут проглотить за четыре года, из-за чего могут запросто просрать следующие выборы. Неисполненные обещания и прочая фигня. А если просрут, то приватизацию будет заканчивать кто-то другой, а не они, прикидываешь? А кому в таком случае достанутся их проценты?

Синиша уменьшил ход до минимума.

— Тогда они договорились, что Цици будет принципиально шантажировать правительство, — продолжала Желька, — чтобы форсировать проведение внеочередных выборов сейчас, два с половиной года спустя. Мы получим много голосов, так как мы все-таки запустили маховик: типа, мы движемся вперед, но нас тормозят клоуны в собственных рядах, вернее, партнеры по коалиции.

— А Цици, конечно, за свою принципиальность тоже в обиде не останется?

— Да. И ему неважно, будет это десять, семь или двенадцать с половиной процентов. Главное, что он и еще два-три его суслика останутся в игре, остальные — расходный материал. Мы все еще не можем составить правительство в одиночку, поэтому после выборов будет организована трогательная примирительная встреча: ах, все это было одно большое недоразумение, все друг другу всё простили. Смекаешь? Они сейчас просто продлевают свой первый мандат.

— Шесть с половиной лет вместо четырех. А за это время…

— Точно. Башка у тебя еще варит, как ни странно. За это время уже наверняка появятся какие-нибудь позитивные результаты, с которыми можно будет пойти на следующие выборы и постараться выцарапать еще четыре года.

— Пес бы их подрал… — сказал Синиша. — Ты абсолютно уверена в том, о чем мне только что рассказала?

— Звонко! — крикнула Желька в сторону носовой части катера. — Я знаю, что ты все слышал, скажи ему, ты ведь был на тех же самых встречах и ездил в тех же автомобилях, что и я.

Звонко сочувственно посмотрел на Синишу и спустя несколько секунд молча кивнул.

— Ох, черт… Ёлы-палы, ради чего все эти игры? — застонал от отчаяния поверенный.

— Монополия, дорогой мой.

«Аделина» нежно прильнула к яхте, а шкипер сверху сразу же сбросил металлическую цепную лестницу.

— Шикарный был тот имейл от тебя, серьезно… Если бы я могла, приехала бы в тот же день и изнасиловала тебя на глазах всех твоих старух и босниек прямо посреди деревни… Когда ты вернешься? Я бы хотела снова работать с тобой, правда…

— Понятия не имею. Спасибо тебе.

— Не за что, я подумала, что тебе стоит знать. Дай мне знать, когда определишься с датой приезда.

— Хорошо, пока… Береги себя.

Она поцеловала его в щеку и стала медленно подниматься на яхту. Синиша оттолкнулся от яхты и медленно пошел обратно. Будь его воля, он бы сделал десять кругов по бухте, прежде чем забрать шефа.

— Не знаю, что случилось: еле едет, а прибавить газу я тоже боюсь, чтобы не всосало больше топлива, чем нужно, — соврал он премьеру, извиняясь за задержку.

— Главное, что едет, — крякнул премьер, когда Мирко подсадил его на палубу «Аделины».

— Слушай, — продолжал он, садясь рядом с Синишей. — Мы еще пересечемся завтра с утра, когда ты привезешь Ферхатовича и малышку. Если я, конечно, встану в такую рань… Я хотел сказать, чтобы ты, если у тебя есть время, начинал готовиться, намечать проекты, планировать, — как только ты вернешься в Загреб, я отправлю тебя на передовую, сам понимаешь.

— Понимаю, и уже думал об этом: мне кажется, что самое верное для нас сейчас — это ударить по Цици из всех орудий. Любые пикантные случаи, связанные с ним или с кем-нибудь из его партии, особенно с молодыми, собирайте, пожалуйста, для меня в отдельный файл — я уже и Жельке сказал…

— Смотри, я не уверен, что нужно прямо-таки палить из всех пушек, всех пушек. Мы должны атаковать его, наступить ему на ногу, но есть одна чертова загвоздочка… Не обижайся, но даже с твоей помощью мы не сможем получить достаточно голосов, чтобы в одиночку сформировать правительство. Нам придется снова влезать в коалицию, это точно. А Цици, черт бы его побрал, все-таки идеологически нам ближе всего, и он точно наберет процентов десять — больше, чем кто-либо другой из наших потенциальных партнеров. Понимаешь, если мы слишком сильно на него наедем: на него или на всю его партию, — он может переметнуться к той банде, и тогда мы в пролете. Мы слишком много начали делать в этой стране, слишком много реформ и проектов, чтобы позволить себе роскошь утопить это все из-за чьих-то детских капризов. Кроме того, лично я не люблю оставлять после себя незаконченные дела, незаконченные дела.