Жизнь текла по спирали. После летне-осеннего перерыва 2001 года, ее вновь пригласили подрабатывать в комплектовании почасовиком. В ту зиму на 5-м этаже все помрачнели -- умерла Линда, темнокожая LA II, от рака поджелудочной железы, сгорела в 52 года. За месяц до смерти Линда стала бабушкой... До болезни она приходила на работу позже остальных и сидела допоздна. Каждое утро она вкатывала чемоданчик на колесиках и тяжелой поступью направлялась к своему столу, отгороженному у окна. Сразу включала кофеварку и частенько спрашивала у сослуживцев: "Какой сегодня день недели? Только вторник еще, не среда? О, как я устала, скорее бы пятница..." Линда всегда приходила на работу с наложенным макияжем, ярким маникюром и хорошо одетая. С Яной она всегда была очень мила. Всем Линды не хватало. Но вскоре в отделе появилось новое лицо. Приблизительно зимой 2002 года на 5-й этаж была переведена Элизабет О'Брайен, либо просто Лиз. Тоненькая крашеная блондинка, с лицом, изрезанным морщинами, всегда разодетая в красочные блузки и слаксы в стиле свободного художника, она была настоящим ветераном этого университета, продержавшись в нем около 36 лет. Вначале она преподавала историю искусства и работала на кафедре, откуда ее перевели в библиотеку. Обладая острым язычком и неуживчивым характером, Элизабет повсюду наживала себе недругов.Так, в один погожий осенний денек, вся библиотека получила мэйл с личной перепиской двух сотрудниц отдела аудио-видеоматериалов - Элизабет и негритянки Рус. Из-за ошибочного нажатия кнопки, компьютер разослал это мэйл, содержащий замечательные образчики разговорной речи двух ненавидящих друг друга дам. Янин лексикон весьма обогатился по прочтении этого шедевра. После унылых и официозных электронных писем, постоянно засоряющих ее почтовый ящик, приоткрылась завеса, обнажающая истинные библиотечные реалии. "Вот так мне надо бы было научится разговаривать с Б.Д.", -- сожалела Яна... В результате Элизабет устроилась у окна, рядом с Диком. Долгое время Яна очень осторожно к ней относилась и не откровенничала. Лиз же явно симпатизировала русской, рассказывая о своих многочисленных путешествиях за границу. Любимыми ее странами были Испания и Египет. Они с мужем, подучив испанский, арендовали машину и ездили по Испании, останавливаясь в отелях. А когда выйдет на пенсию, Лиз мечтала поселиться в Египте: " Всего за 200 тысяч мы можем купить новый кондоминимум с видом на воду и слугами! Представьте только себе..." -- Как бы я хотела проснуться с мужем в Париже, вместо Штатов, -- томно говорила она Яне, -- Я знаю, американцев сейчас почти нигде не жалуют, особено наше тупое правительство, но я всем говорю, что мы из Калифорнии, а не из Штатов, и народ меня понимает... -- Лиз, а вам довелось побывать в Ирландии? Мой муж хотел бы там жить - и язык не надо учить... -- О, нет - язык там совершенно непонятен, то есть их диалект. Разумеется, я туда ездила, руководствуясь желанием побывать на родине своего деда О'Брайенa, но нет, жить бы я там не смогла. С Яной Лиз смело делилась своим мнением о начальстве и вообще библиотекарях, которых она явно не уважала: "У нас очень сильный контингент ассистентов библиотекарей, но библиотекари - это же анекдотично. А вообще, Яна, никому здесь нельзя доверять..." Однажды утром, торопясь на работу, Элизабет увидала машину Дика: он неуклюже припарковался на стоянке возле библиотеки, наехав на белую разграничительную линию. Сам Дик грузно возлежал на руле, а мотор автомобиля продолжал работать. Элизабет встревожилась, что Дику, возможно, плохо с сердцем и набрала по мобильнику "911". Приехала полицейская машина с дежурными по кампусу. Через приоткрытое окно они закричали: "Сэр, вы в порядке? Как вы себя чувствуете?" Сэр наконец приподнялся, уставившись на них осовевшими глазками, eще не проснувшись окончательно: -- А? Что? Кто вы такие? --Мы офицеры полиции, волновались, что вам плохо, да и выхлопными газами могли бы отравиться... С тех пор на Элизабет Дик имел большой зуб, но она подчинялась непосредственно Доннелле, которая тоже ее не жаловала, и на первой аттестации поставила ей "неудовлетворительно". Элизабет холодно произнесла, сощурив колючие глазки: " Ты что же, хочешь начать со мной войну? Давай, но тебе ее не выграть - у меня хорошие связи в отделе кадров, и я не перед чем не остановлюсь..." Доннелла, недолго думая, исправила характеристику, как поведала Лиса Яне, избегая детального рассказа. "Oна вообще-то ничего, с ней можно договориться, за исключением одного - она не выносит никакого напряга, особенно из-за дополнительной работы,- уж этого она никому не прощает", -- обрисовала Доннеллу Элизабет. А в воздухе отдела серийных изданий, как писал классик, чувствовалось нечто неизьяснимое. О других весьма скандальных событиях Яна, как и обычно, узнала одной из последних и следующим образом.
В январе 2002 года ее вызвал Брик в свой кабинет. Яна с Летицией были против очередного бессмысленного нововведения Брика в работе судентов. Чего-чего, а от Яны Брик такого не ожидал, и позеленел от злобы: "Если Летиция не будет мне подчинятся, я заставлю ее стоять на улице и продавать автомобили,-- завопил он, -- А то хорошо ей сидеть в теплом офисе... В ее послужном списке много такого, после чего ей бы лучше сидеть тихо и помалкивать..." Яне послышалась прямая угроза и в свой адрес. Вдруг Б.Д. сообщил, что саму Яну чуть было не перевели работать на полную ставку в комплектование, насовсем. Оказалось, что Дик не прошел испытательный срок на должность начальника отдела комплектования, и Доннелла не подписала его аттестационные документы, что было из ряда вон выходящим событием. Сама Доннелла уехала в долгую командировку. Продолжая, изогнув в изумлении брови, Б.Д. вскричал: "Доннелла просто не хочет видеть его на 5-м этаже! И мы уж было хотели забрать Дика в серийные, а тебя отправить на помощь комплектованию. Ты бы делала все, кроме административной работы...Но сейчас все изменилось: Дик пожаловался в профсоюз, и его оставили в покое..." Словно топор пролетел за Яниной спиной, жила она себе и не догадывалась о своей великой миссии. Переходить сейчас, когда ее папа между жизнью и смертью, Яна никуда не могла, тем более на полную ставку. Тогда бы и отпуск сократился до двух недель. Нина ее успокоила: "Без твоего согласия они не имеют права тебя куда-либо переводить!".
На исходе зимы их библиотечное болото расшевелило еще одно волнующее событие - Патрицию Ларсен, директора библиотеки, уволили, переведя ее на так называемое здесь "особое задание". По слухам, эта дама давно нажила себе многих недоброжелателей в университете, и поэтому ее неосторожное высказывание в адрес японских американцев стало для нее роковым. Выступая перед большой аудиторией, Патриция коснулась мрачного периода в американской истории, когда, во время Второй мировой войны японцев, проживающих в Штатах, отправляли в концентрационные лагеря. Тогда этих несчастных людей называли пренебрежительно Jap. Неосторожно употребив это слово, даже в историческом контексте, Патрисия, как бы оскорбила и ранила национальную гордость японских американцев, за что ее и "ушли". Все в библиотеке вскоре получили письмо, составленное миссис Ларсен с обьяснениями и извинениями, мол, она не хотела никого задеть. Тем не менее она благополучно "дорабатывала" надомницей, выполняя особый проект, до своей изрядных размеров пенсии. А в библиотеке начались поиски нового директора. Пора безвременья повлияла на решение администрации оставить Дика в должности начальника, дабы не выносить сор из избы. Любыми методами здесь старались избежать скандалов и огласки. Между тем Доннелла выглядела весьма подавленной и по другим причинам. Она разводилась с мужем. Однажды во время какого-то празднования, она поделилась с Яной, что всегда была несчастлива со своим мужем-психологом, и они много лет прожили как чужие. Она ждет не дождется, когда дети закончат школу, и тогда официально оформит развод. После получения письма Патриции, прочитанного Яной, к ее столу подкрался Б.Д. и прошипел: -- А как ты думаешь, есть ли в нашем отделе харассмент национальных меньшинств? -- Я очень не люблю это слово - харассмент, Брик. А как вы думаете, есть ? Он вспыхнул до корней волос и, перекосившись, уполз в кабинет. Опасаясь прихода нового режима в библиотеку, он какое-то время не мучил Яну, по крайней мере до лета. Она не находила себе места из-за волнений за состояние отца. Подумывала ехать в Россию надолго и ухаживать за ним. В иммиграционном центре ей разрешили бы нахождение за границей по уважительной причине вплоть до 6 месяцев. Дик и Доннелла спросили Яну, когда она планирует идти в отпуск. Брика это не волновало, поэтому Яна и не торопилась сообщать ему, тем более не могла сама определиться с датами. Решила уведомить за месяц, как и раньше. Тут ее здорово подвела Летиция, вольно или невольно заложив перед начальником: "Как, ты не знаешь, что Яна надолго уезжает? Весь 5-й этаж давно знает!" Злорадно сверкнув глазами, Летиция отправила Яну в его кабинет. Атака была столь внезапна, что Яна не могла дождаться паузы в сплошном оре этого самодура, чтобы защитить себя, и когда он наконец закрыл пасть, у нее уже катились слезы по щекам. На сердце у нее зияла кровоточащая рана: вдалеке тяжело болел ее отец, человек, которого Яна любила, пожалуй, больше всех на свете. Брик же просто взял и засыпал эту рану солью. -- Без моего разрешения даже не вздумай покупать билеты! Я твой менеджер, и пренебрегать мной не в твоих интересах. Все знают о твоем отпуске на 5-м этаже, кроме меня! Я могу запретить тебе уходить в отпуск вообще, тем более, что Дэбби все лето будет работать лишь 2 -- 3 дня в неделю, поэтому кто-то должен быть в отделе! -- Брик, -- Яна сдерживала рыдания, -- у моего отца рак, и мне, скорее всего, придется уехать надолго. Доннелла не против моего отпуска. -- Доннелла к этому не имеет никакого отношения, я твой начальник. Что ж, у всех у нас умирают родители. До Летиции тут работала черная американка, у которой в один год скончались муж, сын и отец. Ей пришлось отсутствовать на работе подолгу. Я ей написал в целом положительную характеристику, но в графе "посещаемость" поставил "неудовлетворительно". Это, конечно, была не ее вина, но факт оставался фактом - отсутствовала подолгу... Когда твоя семья ожидает похороны? Яна готова была его растерзать после этих слов: -- Мы уверены, что отец поправиться, так как метастазов у него нет! -- Всем известно, что рак - неизлечимое заболевание. -- Я хочу поговорить с Таной и попросить у нее отпуск за свой счет по семейным обстоятельствам, если с вами мы не можем договориться. По глазам Брика, Яна поняла, что попала в цель - он покрылся красными пятнами. -- Не надо говорить с Таной - мы отпустим тебя и так. Сожалею, что это случилось, я думал, что ты просто едешь развлекаться в прекрасном городе Санкт-Петербурге. -- Летиция знала, что мой папа так болен. -- Мне она ничего не говорила. Пиши заявление об отпуске, а я поговорю с Доннеллой о твоих обстоятельствах. Янины нервы были оголены. Летиция с виноватым лицом пыталась ее успокоить, но Яна рыдала, уткнувшись в свой письменный стол, не подпустив ее к себе. Доннелла отнеслась ко всему по-человечески, разрешив Яне взять "больные"дни, отпуск, переработку, и если не хватит, дать им знать об этом в письме. тогда ей оформят экстренный отпуск без сохранения содержания. Поговорив с людьми на 5-м этаже, Яна узнала, что многим из них приходилось отпрашиваться по печальным поводам, и Тана, замдиректора, обычно шла навстречу. К тому же многих библиотекарей не бывало на рабочем месте по 3 месяца без экстренных обстоятельств, и ничего!
