Рыжий поджидал, беспечно валяясь посреди луга. Цветы изменились. Если утром это были крупные лилово-голубые «ромашки», то теперь – насыщенно-красные сухопутные «кувшинки» сантиметров десять в диаметре, на толстых хрупких стеблях. Пятно входа в мастерскую стало фиолетовым. Интересно, это кто-то из местных магов постарался или пейзаж сам по себе меняется время от времени?

– Трикси! – радостно заорал рыжий, завидев меня, и в несколько прыжков нагнал. – Как первый день в мастерской? Мастер понравился? Он крутой, правда?

– Правда, правда.

А ничего, что рискованно обсуждать мастера за глаза? Или тут так принято?

– А с Маронгом нормально потрепались? От тебя пахнет немного им. От рук. Хватался за тебя, что ли?

– Вроде того. Вменяемый парень…

И тут до меня дошло.

– Тейт, ты что, знал, что он там будет? Тот урод, что на меня напал с целой компанией? То есть он, конечно, не таким уродом оказался, но…

– Ну да, – невозмутимо откликнулся он, взъерошив волосы. – Говорил же, что там есть маленькая проблема. Ригуми Шаа вас бы точно свёл, Маронг почти всегда новичками занимается – умеет хорошо объяснять, терпеливый… Интересно было, как ты справишься.

– Нельзя было предупредить, что ли? – рявкнула я, даже для самой себя неожиданно сердито. В груди закипал гнев. Тоже мне, экспериментатор! – Я тебе что, подопытная свинка? Эй?

А рыжий – бесстыжий! – схватил меня в охапку и закружился по лугу, сбивая тёмно-красные чашечки цветов. Потом поставил на ноги, приблизил своё лицо вплотную к моему и произнёс интимным шёпотом:

– Пойдём домой. Я приготовил офигенный ужин. Сам. Ты ведь голодная?

И я поняла, что не злюсь. Просто не могу. А вот стоять в обнимку с ним, как дура, и пялиться на него, пока мимо идут ученики с отвратительно понимающими ухмылочками, вполне могу.

И это настоящая проблема.

Лучшей ученицей в школе я не была, но и аутсайдером тоже – болталась в рейтинге ближе к концу первого десятка, стараясь равняться на лидеров. В группе Эрнана все примерно совпадали по способностям, а занимались по индивидуальным программам; моя в частности позволила быстро, лишь за четыре года, поднять уровень эмпатии на целую ступень и освоить с полсотни техник.

Числиться в Лагоне среди отстающих оказалось новым и, мягко говоря, волнующим опытом.

И мне как-то не хотелось, чтобы такое положение дел затягивалось. Поэтому через пять дней упорных трудов, не увенчавшихся хоть сколько-нибудь заметным успехом, я наступила на горло инстинкту самосохранения и попросила аудиенции у мастера Лагона. В конце концов, синий чешуйчатый философ был единственным, кто с удовольствием отвечал на мои вопросы. Разрекламированный и расхваленный подмастерье, Итасэ Ран, до сих пор даже на глаза не показался; Маронг хоть и старался демонстрировать теперь свои лучшие стороны, однако многого попросту не знал, так как сам начал учиться не так давно. Мастер Ригуми же ясно дал понять, что к нему с моим уровнем лучше не соваться.

Однако легко решить – трудно исполнить.

Оро-Ич оказался воистину неуловим.

Начать с того, что никто не знал, где он. Терраса наблюдения по большей части пустовала. Курсов он никаких не вёл, в мастерские пока не спускался. А соваться в личные покои, как посоветовал рыжий… я же не самоубийца, в конце концов. Теоретически в Лагоне существовали «приёмные дни», когда можно было встретиться с определённым мастером, заранее написав прошение и оставив его в тубе на первом «этаже» террасы наблюдения. Маронг даже помог мне составить нужную записку, в процессе превратив собственную безупречную причёску в полнейший беспорядок и истратив на черновики две ладони материала – плотной, гладкой ткани, которую тут использовали вместо бумаги. Но ближайший «общественный приём» маячил через семьдесят два дня.

Больше двух месяцев! Да за это время либо я мозги себе вскипячу, пытаясь разобраться со вторым слоем восприятия, либо мастер Ригуми выгонит меня за профнепригодность.

– Расслабься, – посоветовал Тейт, узнав о моих терзаниях. Мы как раз только-только поужинали и теперь валялись на травке под тёплым боком у крылатой химеры, любуясь на темнеющее небо. – Я за десять лет вообще ничему почти не научился, ну, из настоящих заклинаний. Но всё равно крутой! Видела, как меня боятся?

– Это не совсем то, к чему хочется стремиться, – дипломатично ответила я. Как раз накануне Маронг совершенно искренне, с глубочайшим сочувствием полюбопытствовал, трудно ли жить с идиотом. Н-да, репутация… – Кстати, где ты-то сам занимаешься?

Тейт перекатился ко мне поближе, нагло пристраивая бедовую рыжую голову на плече. Потом опять рука онемеет… А, ладно.

– Сейчас – у Таппы, в ложе направляющих удар. До этого – в низвергающих небо и у испепелителей. Часто хожу слушать рассказы путешественников, про дальние края, традиции и прочее. И к мастеру тварей бегал, целый год, но тоже послушать, – принялся он сонно загибать пальцы. – К созидающим совершенство периодически заглядываю… как пособие.

Я закашлялась, скрывая приступ нервного смеха. Регулярно ложиться под нож «безумного учёного» ради усовершенствования тела – это теперь считается учёбой?

А вообще программа у рыжего оказалась на удивление обширная. Если правильно помню лекции Маронга, то направляющие удар – это мастера рукопашного боя, которые магией или иными путями укрепляют тело. Для Тейта с его неспособностью творить заклинания – самое то. Низвергающие небо способны управлять погодными явлениями, испепелители – что-то вроде наших пирокинетиков, к ним бы сестрицу Нэсс на учёбу. Мастера тварей – ботаники либо зоологи, которые балуются на досуге созданием айров.

«А рыжий-то не дурак», – дошло до меня вдруг.

На первый взгляд выбор лож был случайным, но если задуматься… Тейт обращал внимание на те виды магии, которые мог использовать с максимальной вероятностью успеха даже с учётом своих трудностей. Огрызки заклинаний испепелителей и низвергающих небо, что он сумел освоить, позволяли высвобождать часть силы – хотя бы в виде взрывов, искр, направленных огневых залпов. С овеществлённым ничто такой фокус бы не прошёл, там требовалось полное сосредоточение и кропотливая подготовительная работа. Другие дополнительные занятия относились к области выживания в дикой и не очень природе. Если хорошо знать растительный и животный мир, повадки айров, разбираться в сути природных явлений – шансы на спокойную старость возрастают даже у самого слабого мага.

Ну и рукопашный бой – как вишенка на пирожном. С модифицированными тканями и органами Тейт настолько отточил рефлексы, что уже за счёт скорости уделывал половину противников чисто физически, а другую половину сносил волной концентрированной силы…

По спине пробежали мурашки.

Если он ещё овладеет заклинаниями и научится облекать свою мощь в более эффективную форму, то запросто сравняется с сильнейшими псиониками. Кроме разве что эмпатов и телепатов высокого уровня. Тут уж кто первый ударил, тот и победил.

Пока я размышляла об этом, романтически уставившись в звёздное небо, снова всплыл вопрос, который тревожил меня ещё с первого дня в Лагоне.

– Слушай, Тейт… А зачем тебе вообще становиться самым сильным?

– Чтобы все боялись, – без запинки ответил он. – И никто не смел тронуть.

Банальный, неискренний ответ, плавающий на поверхности. Видно, что не в первый раз звучит; отработан, как мантра. Но вопрос опять всколыхнул столь пугающую меня бездну в подсознании Тейта. Чёрную, парадоксально холодную, перечёркивающую все яркие и сильные чувства на поверхности, которые так привлекали с первого взгляда. Как будто наклоняешься вдохнуть аромат восхитительного тропического цветка, а потом замечаешь в листве змеиный хвост. И леденеешь на секунду от ужаса: ядовитая или нет, бросится или проползёт мимо?