– Так вы знакомы? – произнёс он мягко и вкрадчиво, оборвав смех. – Прекрасно, замечательно. Тогда, думаю, не стоит отвлекать от занятий Итасэ Рана. Игамина-кан вполне может объяснить основы. Учиться ведь лучше у друзей, верно?

Я-то своё лицо контролировала даже в полумёртвом состоянии, но Маронга перекосило, словно ему уронили на мизинец сейф и одновременно заставили улыбаться. Впрочем, примерно так и было, учитывая, какой образ я транслировала бедняге во время недавнего столкновения.

Вот повезло-то…

– Да, Шаа-кан, – приложила я руку к груди, как учил мастер Лагона. – Ты очень добр, большое спасибо.

– Благодарю за доброту, – отзеркалил моё движение Маронг Игамина. Кажется, он сумел справиться с удивлением. – Шаа-кан, что я должен сделать?

Мастер Ригуми одним движением создал третью подушку и пригласил его присесть. Затем приказал:

– Я буду говорить слова, ты – создавать образы. Тут же, без промедления.

Лицо у Маронга стало озабоченно-сосредоточенным. На меня он больше уже не косился и ноги подвернул, как ему удобно, а не как по этикету положено. А через секунду мастер Ригуми принялся бомбардировать его словами: кижу, фуубе, подушка, дерево, холм, айр, стакан с двумя носиками для супа, щипцы, цветок…

Что подразумевалось под недостатком моих образов-моделей, было ясно с самого начала: непрочные, нельзя потрогать, запаха нет. А вот достоинство я распознала не сразу.

– Довольно, – произнёс мастер, поднимая ладонь. – Трикси-кан так прелестно улыбается. Похоже, она знает ответ на вопрос. Итак?

Уверенности у меня резко поубавилось. Однако я выпрямила спину, насколько усталость позволяла, и спокойно сказала:

– Непрочность и недостаточный уровень овеществления – это мой недостаток. У меня получаются действительно иллюзии, ничто в буквальном смысле – визуальный неосязаемый образ, который легко разрушается. А достоинство… – Я намеренно сделала паузу, потому что Маронг тоже заинтересованно прислушивался. – Скорость. Мои иллюзии появляются почти мгновенно. В среднем от замысла до воплощения проходит около двух десятых секунды, – припомнила я результаты измерений в лаборатории дяди Эрнана. – У Игамины-кана – от двенадцати до пятнадцати секунд.

– Секунд? – выгнул брови мастер Ригуми.

Шрах! Опять забыла.

– Шестидесятая часть ката. Единица измерения времени у нас дома, – пояснила я непринуждённо. Расслабилась, называется! Ещё бы, купол, настроенный на защиту, а не на общение, таких нюансов не передаёт.

Он замер, видимо, производя расчёты.

– Прекрасно, Трикси-кан. А как ты оценишь мою скорость?

Коварный вопрос, на самом деле. Ответишь недостаточно почтительно, занизишь по незнанию скорость реакции, – наживёшь врага. Отмолчишься – опять-таки мастер будет недоволен. Расплывчатое «очень быстро» тоже не пойдёт.

– Полторы секунды для создания подушек от начала движения руки до явления зримого результата, – осторожно сформулировала я. – Перехват контроля над образом – точное время отследить не удалось, но где-то полсекунды. Полагаю, Шаа-кан, что твоя зона комфорта при создании образа в среднем меньше секунды.

Взгляд его смягчился. Так, вроде бы пронесло.

– Со скоростью мысли, – ответил мастер Ригуми. Вот и пойми, согласился он или поправил меня. Но хотя бы не сердится – уже хорошо. – И в качестве вознаграждения я отвечу на твой вопрос. Запахи, звуки, прочность – всё это уже было в твоём образе. Это не ничто, но действительно овеществлённое ничто. Если ты будешь усердно работать, то через тридцать дней сумеешь воплотить его по-настоящему. А теперь ступай. До конца дня ты в распоряжении Игамины-кана.

Это «в распоряжении» мне не понравилось, но Маронг, похоже, и не думал понимать слова буквально. Вообще первое, что он спросил, когда мы отошли на приличное расстояние от мастера Ригуми, было: «Сильно он тебя загонял?» Я, не раздумывая, провела пальцем по горлу, закатив глаза.

Жест оказался универсальный, межмировой, потому что Маронг меня понял без пояснений. Проглотил смешок и – великий человек! – предложил сперва отдохнуть, а потом уже продолжать. Он отвёл меня к источнику, где можно было ополоснуть лицо и попить, и угостил безопасной для здоровья лепёшкой из листьев шерги. Пока я ела, пытаясь сохранить независимый вид, Маронг рассказал кое-что об особенностях местных воплощённых иллюзий… то есть овеществлённого ничто.

Почти сразу всплыли фатальные различия с псионикой.

Здешние маги не пытались разложить воплощённую модель на составляющие и ни о каких частицах не слышали. Зато использовали для создания своих иллюзий какое-то загадочное поле, к которому у меня доступа не было. Что-то вроде второго слоя реальности. Маронг даже разрешил взглянуть на него своими глазами, через телепатию.

Этот слой выглядел абсолютно настоящим – всё то же самое, что существует в действительности, но окружённое зыбким маревом, которое можно мысленным усилием спрессовать в любой образ. Получалось, что я как бы делала свои иллюзии вслепую. И, возможно, вовсе не была способна выходить на другой уровень… Но кое-что обнадёживало: когда мастер Ригуми в первый раз создавал подушки, то мне померещилось какое-то дрожание воздуха.

Значит, положение не такое уж безнадёжное?

Когда я покончила с жестковатой лепёшкой и в изнеможении привалилась к стене, Маронг внимательно посмотрел на меня, дёргая себя за длинные пряди волос, и произнёс задумчиво:

– Выходит, ты правда маг, Трикси-кан.

– Псионик.

– Всё равно, – ответил он неопределённо, то ли соглашаясь, то ли отмахиваясь. – Можно дать тебе совет, как враг врагу?

Вот это честное «враг врагу» меня так подкупило, что я благосклонно склонила голову к плечу. К тому же лепёшка, если подумать, была очень вкусной, да и сам Маронг оказался не таким плохим человеком…

– Давай.

Он опустил взгляд, как-то слишком внимательно рассматривая собственные руки. От него веяло неловкостью и досадой. А ещё – ревностью.

– Знаешь, Трикси-кан, чужую добычу не обязательно отбирать силой, в драке. Есть и другие способы. Например, соблазнить, завоевать доверие, переманить к себе… – перечислил он глухим голосом, а в мысленном фоне промелькнул образ чего-то красивого, серебристо-серого, но неприятного. – А в охоту могут включиться не только ученики, но и мастера. Такое редко происходит, правда. А мастер Оро-Ич никогда ни с кем просто так не возится.

– Это я уже поняла, – ответила я холодно, хотя уверена была, что резонанс в его «неправильном» понимании мастеру Лагона ни к шраху не нужен, а против «правильного», обогащающего обе стороны, возражать в принципе глупо. – Но чем обязана такому любезному предупреждению?

Маронг вдруг уставился на меня в упор. Глаза его с такого расстояния казались яркими, как в мультфильме – насыщенный и одновременно прозрачный зелёно-голубой цвет, как в чистом-чистом море. Я рефлекторно сглотнула – правда ведь симпатичный, пока не пытается драться, похищать и вообще творить насилие.

– Не хочу, чтоб ты досталась кому-то другому. А Тейт-кан про такие вещи даже не задумывается, поэтому предупреждать тебя не будет, – ответил он честно и вдруг смутился. – А волосы у тебя не крашеные, правда чёрные?

– Правда.

– И ресницы?

– И ресницы.

– А глаза?

Я невольно улыбнулась. Вот ведь любопытный.

– А глаза тёмно-синие.

Мы проболтали ещё с полчаса, потом спохватились. Маронг справедливо оценил моё физическое состояние и посоветовал просто понаблюдать за ним, чтобы не перетруждаться. А так и ему польза, и мне… Правда, выйти на загадочный второй уровень до конца урока мне так и не удалось. Зато я совершенно точно прояснила две вещи: во-первых, надо плотнее завтракать перед занятиями у мастера Ригуми, и суп – самое то, а во-вторых, лучше приносить с собой фляжку воды. Объедать вчерашнего врага было, конечно, забавно, но только до определённого предела.

На поверхность я выползла уже на закате, обогатив свой арсенал новым трюком: оказывается, если сделать достаточно реалистичную иллюзию источника света, то работать она будет примерно как зеленоватые сияющие пузыри, которые создавал Тейт. Забавно, никогда не задумывалась раньше о таком использовании конструирования и моделирования, а здесь это считалось азами мастерства…