– Дома… – Выдохнул мужчина, и ребенок, спавший на его руках, со вкусом причмокнул.

Оборотень оставил коня во дворе и без стука вошел в дом.

– Что вы тут делаете?! – возмутилась, готовившая скудный обед из картофельных очистков, девушка. И тут же робко поправила прядь волос, смущенно потупив глазки.

– Даже не думай! – Пригрозил Верест ей пальцем. – Мать где?

– Она при смерти… – Враз посмурнело юное личико.

– Где?

– У себя в комнате. Я покажу…

– Не надо. Я знаю. – Бросил сухо, погрузившись в свои мысли и не глядя на девицу.

Он передал дитя кикиморе, быстро поднялся на второй этаж, с тоской глядя на поеденные плесенью стены, острым слухом улавливая противный скрип прогнивших досок и тяжелое дыхание женщины, вырастившей его.

– Мама… – Он опустился на одно колено у тюков соломы, заменявших кровать для больной.

– Рес… – по щеке женщины скатилась слеза, – вернулся, сыночек…

– Да.

– Женился? – строго спросила она, прокашлявшись и украдкой вытерев морщинистой рукой кровь с обветренных губ.

– Нет. – Он до боли сжал кулаки. Мужчина понимал, как тяжело дается этой сильной женщине каждое слово. Он нюхом чувствовал смерть, стоящую за её спиной и от этого ему хотелось завыть.

– Послушай, Вер, пообещай мне старой… – ей не хватило воздуха и она замолчала на пару бесконечно долгих мгновений, а потом начала с начала: – Сынок, что самое главное в жизни?

– Семья. – Ответил он то, что умирающая хотела услышать.

– У тебя должна быть семья. – Серьёзно сказала она, погладив его по волосам.

– Ты – моя семья! – он говорил тихо. Самые главные слова всегда произносят шёпотом.

– Я растила тебя, но это не то. Ты должен жениться. Пообещай мне, Рест…

– Мама…

– Обещай! – голос на миг наполнился той строгостью, которая долгие годы держала в узде больше двух десятков детворы.

– Я не… – он хотел возразить, но она коснулась холодными пальцами его губ.

– Я помню ночь, когда ты впервые появился здесь. – Старуха улыбнулась и заговорила тем же тоном, которым когда-то давно рассказывала сказки. Живым, молодым и сильным… – Яркая северная звезда освещала путь… Пела свою ледяную песню холодная вьюга, залепляя глаза, свистя в ушах, обмораживая босые ноги. Совсем еще молоденькая девушка, постучала в хлипкую дверь этого позабытого богами дома.

– Не надо. – Попросил Верест, но женщина покачала головой.

– Я проснулась, усилила пламя масляной лампы и накинула халат. А когда отворила дверь, она стояла продрогшая. После долгого пути сквозь пургу ей так хотелось тепла, горячего чаю и поспать. Да, спать ей хотелось больше всего… – старуха закашлялась и Верест подал ей воды.

– Не надо, мама. – Она отодвинула его руку и продолжила:

– Не буду. В ту зимнюю ночь, девушка с трудом набрала побольше воздуха и заговорила, стараясь не стучать зубами. У неё даже это получилось не с первого раза. Она просила так много, но ей это было важно. Из последних сил она просила позаботиться о тебе. Дрожа, заикаясь от холода, она не думала ни о чем, кроме своего сына. Ты был завернут, закутан в ее плащ, даже носика не было видно… Я приняла сверток из ее едва гнущихся рук и собиралась взять молодую мать за руку, чтобы завести в дом, но… – воздуха не хватало. Сейчас старухе казалось, что он закончился во всем мире, но она должна была договорить: – Девушка тяжело вздохнула, покачнулась и упала в глубокий снег, чтобы больше никогда не открывать своих зеленых, как весенняя листва глаз… Ты – единственное, что осталось после неё, и после тебя тоже должен остаться след! Выполни мою последнюю просьбу, Рест… – прошептали сухие губы. Женщина вздохнула и обмякла.

– Мама! Ма… Ма-ма… – теперь он не мог произнести ни звука. И не мог держать в себе эту боль.

Рест стоял на коленях у её тела, держал за руку и, стиснув зубы, молился, чтобы пусть и приемная, но его мать оказалась жива, чтобы как и прежде пекла пироги, чтобы ему не пришлось выполнять её последнюю просьбу…

Прошла неделя со смерти хозяйки детского дома. Верест с обнаженным торсом сидел на широком пне и обтёсывал доску для ремонта крыши.

Прежде чем выполнить последнюю просьбу, он решил привести в порядок дом, в котором вырос. Благо, денег накопилось немало и работы он не боялся. Вокруг крутились мальчишки, в ящике из-под яблок спала спасенная из колодца и завернутая в новое одеялко девочка. Глядя на неё волк всё время вспоминал о том, что раз духи спасли эту крошечную жизнь, то можно надеяться и на то, что боги тоже не оставили этот мир.

Мужчина услышал тихие шаги и поднял глаза, чтобы перевести дух. Подошла встретившая его, как только вернулся, девушка и протянула кружку с густым киселём.

Верест тяжело вздохнул, чувствуя запах желания, исходящий от неё. Он точно знал насколько мокро сейчас между её стройных ножек. Только вот безумно не любил девственниц, особенно таких, с высокими моральными принципами, но не способных удержаться против его природного магнетизма.

– Иди, умойся и остынь. Я не хочу пить! – Гневно прошептал он. – А если так хочется, то бордель тебе в помощь! Там можно неплохо продать девственность, лет на десять безбедной жизни хватит.

Девушка покраснела и тут же сбежала, не скрывая слёз.

Верест встал и, натянув рубаху, пригрозил малышне:

– За крошкой присматривайте!

Девочка лет шести тут же подошла и уселась у ящика. Он точно знал, что здесь своих не бросают и всегда помогут, если вдруг что. Да и кикимора тоже бродила где-то неподалеку.

Довольно кивнув, мужчина вышел на усыпанную конским навозом мостовую. Скользнув в узкий переулок, он быстро пошел в рабочие кварталы города. Тут рядами стояли мастерские и лавки ремесленников. С десяти лет он работал у старого кузнеца, и любил этот район.

– А-а-а! – донеслось из-за одной из лавок.

Чуткий слух оборотня расслышал даже, как против желания, задирают чью-то юбку. Не думая, не сомневаясь, он быстро побежал на звук.

Трое наёмников зажали в небольшом тупике девушку. Такой любитель женской ласки, как Вер, не мог не оценить её красоты. Девушка была человеком, но явно в роду были эльфы, настолько прекрасным было её нежное тело.

– Ребята, вы не правы! – спокойно сказал оборотень. – Это вам не Фордым, где любую бабу можно трахнуть, у нас по закону за насилие казнь!

– Иди, куда шел. – Зло ответил один из несостоявшихся насильников, для убедительности вынув меч из ножен.

– А я уже пришел! – улыбнулся Рест и довольно прохрустел шеей, разминая уставшие мышцы.

Уход от удара, резкий выпад и первый нападавший лежит на земле и хватает ртом воздух. Ловко, подцепив его меч под гарду, и перехватив в руку, оборотень шагнул на другого противника.

Удар, блок, удар. И второй, булькнув два раза и зажав перерезанное горло, упал замертво. Третий швырнул девицу в спасителя и рванул прочь.

– Беги, беги, пес помойный! – Смеясь, пробурчал Верест, подхватив хрупкую девушку на руки, чтобы не упала.

От неё пахло необычно. Никакого желания, только любопытство, страх и почему-то розами.

– Вы в порядке? – спросил мужчина, наблюдая, как уползает противник, получивший удар в солнечное сплетение.

– Д-да. – Смутилась девушка.

– Как вас зовут? Не бойтесь, давайте я провожу? – он осторожно поставил её на ноги.

– Спасибо, не стоит… – попятилась незнакомка, голос дрогнул.

– Уверены? – Теперь Верест понял, что попался в свои же сети и сам испытывает к ней непреодолимую тягу, желает её и не хочет отпускать.

– Ещё раз примите мою благодарность и прощайте… – Девушка накинула капюшон и побежала прочь.

Мужчина так и стоял, пытался прийти в себя от этой странной встречи и даже не заметил, как подоспела стража.

***

– Вы обвиняетесь в убийстве. Вы знаете, что положено за это по закону? – спросил судья, сидя в роскошном резном кресле и лениво попивая лекарство от кашля из глиняной чашки.