Без него в шатре вдруг стало душно и тесно. Девочка поплелась к креслу, вслушиваясь в тишину, будто чего-то ожидала.

Она все продолжала смотреть на выход даже после того, как Дилан исчез.

Ронан довольствовалась чаем в абсолютной тишине лишь две минуты – затем к ней заглянули стилисты и визажисты. Пускай окружившее ее столпотворение не давало ни вдохнуть, ни выдохнуть, ягодный дурман, осевший на языке, даровал ей непривычное спокойствие.

Выйдя на съемочную площадку, Ронан заметила, что дождь прекратился.

Была середина октября, но Ева шла к озеру с небывало крепкой уверенностью в том, что сегодня Дилан Клейман подарил ей весну.

***

Периодически окунаясь в воспоминания, она чувствовала, как сердце сковывают шипастые лозы, оставляя на нем болючие царапины. Сейчас, проводя параллели между прошлым и нынешним Диланом, Ева со сложностью видела хотя бы малейшие очертания того человека. Возможно, она бы относилась к этому более спокойно, не будь в подобных глобальных изменениях ее вины.

Ронан приподняла воротник с целью скрыть уже и так скрытые под толстым слоем тонального крема следы пальцев на шее. Съежившись от постоянного дискомфорта, она сглотнула, ощущая себя словно собачонка на поводке. Наверное, любой адекватный человек постарался бы сбежать куда глаза глядят, но речь шла о госпоже Ронан.

– Ева, – шепнул вдруг Розенберг, – ты чего?

Она бросила на него утомленный взгляд и улыбнулась. Менеджер Итан жуткий модник, и все-таки сегодня ничто в нем не привлекало внимания; лишь праздничное щегольство костюма не совсем вязалось с деловой озабоченностью лица.

– Просто вчера использовала новое масло, – ответила девушка. – После него жутко зудит кожа, плюс покраснения появились… Пришлось надеть водолазку…

Итан вздохнул.

– Пожалуйста, в следующий раз проконсультируйся с косметологом и только потом используй всякие там масла! – Из его толстогубого рта разило пивом.

– Конечно-конечно! – заверила Ева и улыбнулась. Повелся, дурачина.

– А теперь, – произнесла помощница директора, – я бы хотела пригласить наших корейских коллег. Напомню, что среди ребят по две модели обоих полов, три фотографа, один визажист и два стилиста. Прошу отнестись к ним с максимальным дружелюбием: они новички в своем деле, а наша студия, подписавшая с их школой договор, предоставляет возможность испробовать свои знания на практике, также…

– Уж лучше б зарплату нам повысили, – шепотом выдала Ева, на что Итан бесспорно кивнул.

 Видеть чужаков на съемочной площадке никто не желал. Не будь в этом калейдоскопе знака доллара, ни о каком договоре не могло быть и речи.

– Ну что ж, не стану больше тянуть. Прошу любить и жаловать! Ребята, проходите!

Знаете, в чем уникальность и однотипность азиатской внешности? Все друг другу будто под копирку.

Небольшая группа юных корейцев пересекла порог. Стояли они сдержанно, уверенно, но в глазах читалось дикое напряжение. Пускай Итан улыбался, Ева знала, что за его доброжелательностью скрывается дикое желание по-расистски пошутить. Только вот ей их было жаль: разве они не знали, как сложно мелким рыбешкам-новичкам работать в среде, где плавают столетние акулы? Неужели организаторы их не предупредили?

– Маскарад, – невольно слетело с девичьих губ.

Благо никто не услышал. Даже господин Розенберг. Ронан спокойно выдохнула.

– Как думаешь, они хоть на что-то годны? – послышалось за спиной. – Или они тут лишь в роли нахлебников?..

Если говорить честно, Еве было не по себе от этой пассивной агрессии. В подобной среде очень сложно работать, даже если ситуация зациклена не на тебе. Но и вмешиваться Ронан желанием не горела. Она знала, чем это всегда заканчивается.

Дилан нанесет очередной удар.

Неожиданный звонок заставил Еву сначала удивиться, а потом и вовсе взволноваться. Ужас извивался в голове дождевым червем – звонил Дилан. Ронан, барахтаясь в нежелании с ним говорить, все же заставила себя набрать его номер после нескольких проигнорированных звонков.

Итан тут же вмешался:

– И не думай, Ронан. Поговорите позже, не сейчас. – Чему Ева безусловно повиновалась.

Было кое-что неведомое, к чему она тянулась где-то глубоко в своем подсознании. Еве еще предстояло познать это в скором, наступающем ей на пятки, будущем…

***

Казалось, телефон не выдержит и лопнет от бесконечного потока звонков. Имя «Дилан» высвечивалось на экране без остановки, Ева продолжала натянуто улыбаться, чувствуя, как начинают побаливать мышцы лица.

Ронан опасливо поглядывала на Розенберга. Тот, в свою очередь, был не на шутку раздражен из-за выходок бойфренда своей подопечной, но молчал – как, собственно, всегда и делал. Итан прилагал отчаянные усилия, чтобы как можно мягче донести свою мысль. Потом отказался от этого и повторил:

– Поговорите позже.

– Я уже слышала.

– Он вечно так назойлив?

Ева сглотнула.

– Бывает. Мы с ним немного в ссоре.

– Потому он продолжает тебе названивать?

– Да. Он, наверное, просто хочет извиниться.

– А на деле мешает и не уважает твои границы.

От резкой фразы вздрогнули оба. Ева с небывалым удивлением застыла на месте, вопросительно зыркнув на Розенберга. Мужчина, прикусив язык, выдавил улыбку и принял удобную позицию:

– Прости старика, несу всякий бред. Не обращай внимания.

Ева пожала плечами. В какую-то секунду ей почудилось, что тревожные мысли не выдумка, не иллюзия, сотканная из сомнений в Дилане, а чистого рода правда. Девичье сердце вновь погрязло в смутном сожалении, но Ронан подавила чувства и заставила себя продержаться до конца. До момента, когда ей удастся перезвонить Клейману.

Было без двадцати пяти час; Ева считала минуты. Периодичность звонков уменьшилась, отчего гнетущая атмосфера только уплотнилась. Тревогу не так просто подавить – девушка дождалась удобного момента и, не останавливаясь и даже не поворачивая головы, выбежала в коридор.

Именно там Ронан настигло неведомое. У окна стоял Дилан.

Ева невольно сглотнула. Захотела пройти вперед, к нему, но ноги подкосились – она чуть не упала. Мгновенно приблизившись, парень легонько схватил ее за локоть, позволяя опереться на него. Девушка замерла: как можно скрывать в себе столь нежную сторону?

Только все было воспроизведено на публику. Он знал это, а она лишь догадывалась.

Клейман был уверен еще кое в чем: Ева Ронан напряжена. Скоро она не в силах будет сдерживаться; эмоции прорвут ее, как прорывает плотины вода. Дилан уничтожит ее, переместит, словно пешку, на исходную позицию; туда, где ей место. А пока… пока он ее испытает. Партия завершится его безоговорочной победой.

Ева неприветливо улыбнулась, Дилан рассеянно ее обнял. Девушка, конечно же, напряглась, но не сильно: здесь, в пучине людей, он не станет поднимать на нее руку. Пользуясь моментом, Клейман захотел поцеловать ее в щеку, однако Ронан, нервно усмехнувшись, мягко воспротивилась этому и сказала:

– Я ведь предупреждала, что буду занята. Почему названивал?

– А ты почему не отвечала?

– Открою тебе Америку: я на работе, Дилан.

– Ты, как я погляжу, расхрабрилась, – погладил ее по голове парень и, наклонившись, выдал: – Останешься ли такой же, когда мы окажемся тет-а-тет в одной комнате?..

Страх проснулся, расползаясь под кожей, разносясь по всему организму. И как птица, будучи взаперти, отчаянно машет крыльями, так и сердце забеспокоилось, забилось о грудную клетку в попытке сбежать и спастись. Явственный привкус железа во рту вызвал тошноту. Колени подогнулись, будто на плечи взвалили мешок муки.

Парень посмотрел на ее склоненный затылок и почувствовал себя неловко. Лик его похолодел. Только не здесь, только не среди людей. Когда Клейман поступал подобным образом, у него всегда возникали угрызения совести. Он безжалостно вырывал их из мыслей, словно сорняки, и заставлял исчезнуть.

Он – никто. И он такой из-за Евы.

Но что сильнее – собственная гордость или человечность? Каждый решает сам.