– Вы правильно мыслите, однако вам не хватает знаний. Зеленый цвет в Коране символизирует Рай, гармонию, свободу! Таким образом, между любовью к порядку и любовью к свободе джинн в желтой зоне комфорта сможет наслаждаться романтическим чувством любви к миру и людям… И никакого запугивания! В России все – и хорошее, и плохое – делается исключительно по любви.
– Никогда не думал об этом! – восхищенно выдохнул молодой человек.
– Однако меня беспокоит то, как добиться столь масштабных изменений. Ведь это совсем другой проект?
– Предоставьте эти хлопоты мне, доктор. Не впервой. Если бы Вы только знали, какой процент новшеств внесли отечественные умельцы в якобы немецкий поезд «Сапсан»… – перспективный чиновник закатил глаза, начав мысленно прикидывать открывающиеся финансовые перспективы.
Воспользовавшись благоприятной ситуацией, я сказал пациенту сумму своего гонорара. Мои пожелания были значительно больше обычных врачебных гонораров, но что делать, после вчерашнего признания Алисы для поиска решения этой сложнейшей проблемы мне понадобится много, а точнее, очень много средств. Модест Михайлович приподнял было бровь, но в тот же миг расслабился и махнул рукой, возвращаясь к мысленному подсчету будущей прибыли.
– Последнее условие, – вернул я собеседника на землю. – Никаких полицейских рядом со светофорами! Как врач, я настаиваю на этом. Джинну крайне важно чувствовать себя свободным, особенно, если он задействован в важном государственном деле. Это сделает его чуточку счастливее. А мы с вами, уважаемый Модест Михайлович, как патриоты, обязаны заботиться не только о здоровье, но и о счастье всех подданных Российской империи, без исключения.
Ведь Россия – всем мати…
История вторая Черное зеркало
Придёт серенький волчок и укусит за бочок.
Колыбельная
I
Так не принято.
Пациент бесцеремонно ввалился в мой кабинет и развалился в кресле.
Без записи. Не поздоровался.
Так не принято! – вновь подумал я, и даже хотел сказать это вслух… Однако раздавшееся негромкое, но злобное рычание заставило меня сдержаться.
Злобное рычание? В моем кабинете?
Напомню, что я лицензированный врач, а не дрессировщик! Хотя о чем это я? Почему мне вообще пришло в голову сравнивать врача и дрессировщика?
Вообще-то интеллигентный, образованный человек, тем более дипломированный врач, должен уметь держать себя в руках. Вспыльчивость – удел невеж и невежд.
Увы, я был вспыльчивым человеком. Возможно, виной тому были предки, носившие длинные вислые усы. А может, виной тому – моя многолетняя военная служба на Восточных окраинах Российской империи. По мнению академика Бехтерева, ослабление самоконтроля (в виде вспыльчивости или наоборот – паники) является одним из проявлений военного невроза. Вспыльчивость, ночные кошмары, ощущение себя «чужим» в мирной жизни – это лишь часть букета симптомов, принесенного мною с войны. Академик утверждал, что путь к исцелению заключается в укреплении волевых качеств и постоянном улучшении самоконтроля и советовал почаще напоминать себе – кто я и какой я. По мере сил я старался выполнять эти рекомендации.
Особенно ярко вспыльчивость проявлялась, когда меня отвлекали от работы.
А сейчас мне помешали. Отвлекли от исследования. По просьбе капитана Жуковского я собирал информацию о зеркалах. Вот и сейчас я читал том «Брокгауза и Ефрона»:
«Зеркало. – Всякая гладкая поверхность, плоская или кривая, способная отражать свет по определенным направлениям относительно падающего света, в противоположность матовой, отражающей свет по всем направлениям, – называется зеркальной, а тело с такой поверхностью – зеркалом. Часть оптики, называемая катоптрикой, излагает законы отражения света и частные случаи отражения в зависимости от формы зеркала, которые в последнем отношении разделяются на плоские и кривые.».
Я отложил книгу и уже набрал в грудь воздух, чтобы разразиться гневной тирадой…
Ситуацию спасла медсестра Дарья.
– Извините, Александр Стефанович, но я ничего не смогла поделать. Пациент сказал, что ему экстренно нужна ваша помощь и сразу же прошел в кабинет.
– Так вы пациент?
– Да.
– Видите ли, уважаемый, у нас не принято приходить без предварительной записи и в не назначенное время.
– Мне очень нужно! Дело касается моей жизни! – рыкнул незваный гость.
– Можете не верить, но в кабинете врача у каждого второго вопрос жизни и смерти! – решительно произнес я, давая понять, что в моем кабинете может быть только один хозяин. – Если вам нужна квалифицированная медицинская помощь, можете обратиться к медсестре, с которой вы так бесцеремонно обошлись, и записаться ко мне на прием. Скажем, на следующей или через две недели.
От моих слов Дарья приободрилась и подбоченилась. Медсестра была полностью на моей стороне.
Признаюсь, что бесцеремонность гостя порождала во мне ответную ярость. Хотя было что-то еще… Был какой-то нюанс, что я упускал.
– Доктор, у меня правда нет времени ждать! Прошу, помогите! – другим, жалостливым тоном произнес пациент и посмотрел на меня глазами побитой собаки.
«Совсем другое дело! А то, понимаешь ли, самовольно ворвался и развалился тут!» – подумал я.
– Хорошо, я приму вас. Представьтесь и расскажите, что вас привело ко мне.
Сообщив пациенту о своем решении, я наконец-то внимательно его рассмотрел.
Это был крупный мужчина лет тридцати, хорошо развитый физически. На первый взгляд в нем не было ничего особенного, пожалуй, кроме необычной клочкастой щетины, изобильно росшей на его лице и голове. Еще, пожалуй, конечности у него были несколько длиннее обычных. Да-да… пожалуй, слишком длинные ноги и слишком длинные руки. Мощное, но сухое тело. Крупная лобастая голова. На лице необычайно жесткая щетина, похожая на шерсть… Крупные зубы с чуть длинноватыми клыками…
И все-таки я что-то упускал, какая-то деталь ускользала от моего внимания.
– Доктор, фамилия моя Петкевич, а зовут Ксаверием. Родом из Виленского уезда. – пациент замолчал и неожиданно зло продолжил. – Хотя какое это имеет значение? Я даже не знаю, сможете ли вы мне помочь, а уже вынужден отвечать, как на допросе!
– Любезный! – прервал я пациента, вложив в это слово весь свой врачебный опыт и посмотрел на Петкевича как должно смотреть врачу на больного.
Я – опытный врач с многолетним опытом работы. Прежде всегда больные отвечали мне так, как должно больному отвечать врачу. Всегда. Самые разные люди отвечали, как принято отвечать.
Но не в этот раз!
Петкевич молча зло смотрел на меня и глаза его начинали разгораться словно горящие угли.
– Любезный! – повторил я с нажимом в голосе. – Вы должны рассказать мне все подробно. Важны самые мелкие детали. Только в таком случае я смогу вам помочь.
Ксаверий Петкевич прикрыл глаза, глубоко вздохнул и начал говорить. Постепенно по мере рассказа злость в его голосе уступила место отчаянию.
– Поймите, доктор, мы любим друг друга. В это невозможно поверить, но чудо любви случилось с нами! Однако вместо счастья мы с Любушкой переживаем смертную муку! Виной тому ее отец. Он ненавидит меня.
– Любезный Ксаверий Петкевич! Чем же я могу помочь вам? Я – доктор, а не священник. Мое дело – лечить, а не узаконивать отношения.
– Доктор, я понимаю, кто вы и поэтому хочу, чтобы вы сделали мне одну деликатную операцию.
– Какую операцию? – удивился я. – Уж не хотите ли вы хирургически усилить свою мужскую силу? В таком случае, вам нужно не ко мне, а к профессору Преображенскому обратиться. Проживает он, правда, в Москве и берет дорого.
Ксаверий Петкевич рассмеялся.
– Доктор, вы совсем неверно меня поняли. Дело в том, что я – волкодлак и прошу об операции с целью окончательного превращения в человека. В нашем роду есть поверие, что для избавления от волчьей части натуры нужно снять кожу, потом расположенную под ней шкуру волка и выбросить последнюю. А кожу вернуть обратно на место. Вот о какой операции я вас прошу.