Разведчица оценивающим взглядом посмотрела на брата. Ей бы и в голову не пришло его съесть. Да он даже пах неаппетитно!

– Насколько мне нужно вырасти, чтобы ни один медведь не смог меня слопать? – спросила Разведчица у мамы. Лида посмотрела по сторонам и увидела большую сосну. Встав перед ней, вытянула свою большую лапу и поскребла кору. Это место оказалось так высоко от земли, что Разведчица не смогла бы до него добраться, даже если бы взгромоздилась на Путника.

– Если через две зимы станете вот такими, значит, всё хорошо, – ответила мама. – А пока всегда берегитесь других медведей гризли!

Разведчица встала под дерево и высоко подняла голову, чтобы разглядеть следы от маминых когтей. Они казались бесконечно далёкими. В это время Путник шлёпнулся на землю рядом с ней, трижды перекувырнулся и лёг на спину, оглушённый и ошарашенный, а потом поднялся, встряхнулся и рассмеялся.

– Эгегей! – закричал он. – Ну вот опять!

Разведчица навалилась на брата, и они, сцепившись, весело покатились через подлесок. Что ж, если даже неуклюжему болвану Путнику удастся так вымахать, то уж ей тем более!

Пока великан неторопливо брёл к долине, его чёрный нос то и дело нетерпеливо подёргивался, и медведь вертел головой слева направо, чтобы ничего не упустить. Он старался идти по направлению ветра, чтобы уловить запахи мира, в то же время не посылая свой собственный запах в мир, где его мог учуять каждый. Пусть он и стоял на вершине пищевой цепочки, всё равно очень уж расслабляться не стоило даже ему.

Чем дальше он уходил от вершин, где ещё царствовали снег и лёд, тем больше запахов наполняло воздух. Он чуял, как пахнут новые гнёзда первых птиц и помёт маленьких зверьков – мышей, кроликов и белок. Несколько лягушек и жаб уже проснулись, но пока ещё лениво молчали, так что это он тоже определил по запаху. Солнце, набиравшее силу, как следует прогрело его мех, но, к сожалению, от тепла пробудились и дремавшие всю зиму блохи и вши. Ничего, подумал он, увидит где-нибудь по дороге подходящих размеров кустарник, почешется об него как следует и быстро избавится от мелких вредителей.

В общем, небольшие неприятности не сильно портили ему жизнь, и он чувствовал бы себя просто прекрасно, если бы не одна проблема посерьёзнее: он ещё не расчистил задний проход. Нет, не в берлогу, а в его собственный медвежий организм. С этой берлогой дела обстоят точно так же, как с обыкновенной: пока выход заблокирован, ничего не может выйти наружу.

Запор – серьёзная неприятность, которую не стоит недооценивать. К счастью, гризли точно знал, что делать. Он уже выкопал и съел несколько корней ясеня. Ягоды сработали бы быстрее, но ягод пока не было, а ждать до лета он уж точно не собирался. Ещё он съел три вида древесных грибов. Теперь всё, что ему было нужно, это подходящие листья – те, что с кисловатым вкусом – и ручей.

Куда бы он ни пошел, он мог слышать, как за ним наблюдают другие животные. Белоголовые орланы, белки, сурки и лисы.

Они тоже не знали имени старого гризли. Но он хорошо понимал, что они говорят:

– Вот он идёт, великан!

– Великан проснулся!

– Ого, значит, и правда настала весна, раз старый великан пробудился!

– Осторожно, великан идёт!

Он почти не замечал этих голосов. У него были заботы и поважнее. Он точно знал, где в долине течёт ручей, но отчего-то в этот раз путь казался дольше обычного. Наконец старый гризли добрался до ручья и жадно окунул свою большую голову в ледяную воду. Высунул, как следует встряхнулся и вновь окунул. Он пил, пил и пил, втягивая воду так сильно, что личинкам стрекоз и маленьким рыбкам приходилось плыть против течения, чтобы их не засосало.

Ооо, вода! До чего же немыслимо приятно было наполнить влагой иссохшее тело! Он буквально чувствовал, как жидкость пропитывает каждую его клеточку, как промывается желудок и яснее становятся мысли. Ему трижды пришлось окунуть голову в ручей, прежде чем он наконец напился, сел на землю, прислонившись спиной к поваленному дереву, уже наполовину сгнившему, и прислушался к бульканью в животе. В двух шагах он увидел берлогу в скале горы. Нос подсказал ему, что тут зимовала медведица с медвежатами, и они проснулись задолго до него. Хорошо, что ему не придётся столкнуться с агрессивной мамашей и её надоедливыми детьми, подумал он.

Над его головой громко болтали, ничего не стесняясь, две белки.

– Интересно, он когда-нибудь снова встанет на ноги?

– Не думаю. Видишь, какой он толстый? Это будет нелегко!

– И что же? Он тут всю жизнь просидит, что ли? Вот же какой лентяй!

– Это тот же великан, что мы видели в прошлом году?

– Само собой! Я его сразу узнала – у него ведь только половина уха! И спит он дольше, чем любой другой медведь.

Большинство животных думают, что гризли их не понимают. Это не так. Гризли прекрасно их понимают, только им почти всегда нет дела до чужих пустых разговоров. Причин обращать внимание на других животных и их поведение всего три: любопытство, страх и голод. Страх к медведям уж точно отношения не имеет – взрослого гризли никакой зверь не напугает. А когда он не голоден, ему неинтересно наблюдать за болтливыми белками в надежде разузнать, где они закопали свои сокровища. Может, из любопытства он и послушал бы немного, но сейчас он был не настолько любопытен, потому что слишком устал.

Какое-то время он дремал, полузакрыв глаза, пока не почувствовал, как внутри него что-то задвигалось. Массы, забившие его кишечник, направились к выходу. Древесные грибы, которые он съел, разбухли от воды, согретой его желудком, салициловая кислота корней и листьев смешалась с горькими веществами. После месяцев неподвижности его тело вспомнило свои задачи, и наконец… наконец… он почувствовал, как заглушка перед его задним проходом шевельнулась.

Великан едва успел перенести свой вес на передние ноги, как началось. Вот это вонь! Так смердеть не может ни одно живое существо, кроме гризли.

Учуяв запах и услышав облегчённые стоны и рычание медведя, белки у него над головой замолчали и в панике перепрыгнули с одного дерева на другое, подальше оттуда. Они никогда не нюхали ничего подобного, и лучше бы им было прожить свою беличью жизнь, не столкнувшись с этим горьким опытом. Подумать только, всё мёртвое, что было переварено полгода назад, вновь выбралось на свободу! Вонь от медвежьей кучи была слишком сильна даже для самого медведя. Это была уже даже не куча, а скорее холм, почти небольшая гора.

Гризли ещё немного поёрзал на заднице, чтобы привести себя в порядок. Но вонь резала его чувствительный нос, поэтому он быстро удалился.

Впрочем, далеко он не ушёл. Его ноги дрожали от усилия и облегчения. Отойдя достаточно далеко, чтобы не чуять запаха, он нашёл место под густой сосной, где какое-то животное до него уже примяло траву, и опустился на землю. Лучи солнца упали ему на нос, и он мирно заснул.

На этот раз, проснувшись, он ощутил себя совсем обновлённым. Он мог свободно дышать, его зрение стало острее, боль в затёкших конечностях уже почти не мучила. И самое главное, что безусловно говорило о его хорошем состоянии: он чувствовал голод. Тот самый сильнейший голод, который имеет лишь одно название: медвежий.

С удивительной скоростью он вскочил на ноги и огляделся. Звуки вокруг него сразу же стали тише и нерешительнее. Каждый обитатель леса, каждое живое существо подсознательно чувствует, когда поблизости находится голодный медведь гризли. Его приближение – как удар молнии.

Он фыркнул и прислушался. Что там рядом?

Неподалёку были волки, небольшая стая. В подлеске шуршали несколько мышей. Но нет, было что-то ещё. Какой-то другой запах, как невидимая рука, скручивавший его желудок и тянувший к себе. Да, это был запах мяса. Он тянулся из долины, с той стороны, откуда он слышал волков. Позволив носу вести себя вперёд, он медленно побрёл на запах. И с каждым шагом он слышал, как другие животные тихо перешептываются, теперь уже почти благоговейно.